– Ба булочки печет, – восхитилась Милли, – как удачно мы пришли! Бабушка, ты где?!
Хестер осторожно скосила глаза на Даррена и тихо спросила:
– Тебе не кажется этот домик в домике странным?
– Я уже видел такие, – коротко ответил Император. – Так защищали сильных колдунов и колдуний. В те времена, когда магия была толком не изучена, использовать силу могли только те, кто от рождения был сверходарен.
– Все эти ритуалы на пробуждение силы и овладение ею, – покивала Хестер, – я поняла. Меня тоже заставляли их проходить. Хотя я никогда не была слабой.
– Всех заставляют. Чтобы не бросалась в глаза разница в силах, – пояснил Даррен. – Это решение приняли лет триста назад, когда на сильных магов пытались открыть охоту и объявить их вне закона.
Хестер смущенно вздохнула: кажется, она зря игнорировала ту эпоху. Увы, ей страшно не нравились темные, страшные истории, сопровождавшие изучение дореформенной эпохи.
«Хотя артефакты тогда были сильнейшие», – мысленно отметила она.
И тут же замерла, осененная возмутительным упущением:
– Милли, а как зовут твою бабушку?!
– Таллара из Ревнянки, – спокойный, ровный голос застал Хестер врасплох. – Добро пожаловать, Ваше Императорское Величество.
Высокая, статная седовласая женщина выступила из тени и низко поклонилась. Сначала леди Аргеланд, затем Даррену.
– Ба. – Милли порывисто обняла почтенную госпожу. – Как ты догадалась?! На Хестер же маска!
– Я вижу чуть больше, чем мне хотелось бы. У тебя открылся дар, – она с грустью провела пальцем по лбу внучки, – но не тот, что должен был.
– Полагаю, мы не зря приехали, – задумчиво проговорила леди Аргеланд. – По рассказам Милли мы представляли вас иначе.
– Почему вы не отправились учиться? – Глаза Даррена немного светились. – Ваш дар силен.
– Ба?
– Силен и заперт внутри меня. – Госпожа Таллара пальцем подманила к себе светлячок, и тот высветил глубокие морщины на ее лице. – Вот так я стала выглядеть в тридцать. Прошу, будьте моими гостями.
Она отступила в сторону, и Хестер увидела приоткрытую дверь, за которой золотился магический светильник.
Там, в тесноватой комнатке, громоздилось несколько сундуков, на крышках которых лежали туго набитые матрасы. Длинный, грубо сколоченный стол, огромное окно и старый буфет на гнутых ножках. И, конечно же, светильник. Вот только последний очень сильно выбивался из нарочито деревенской обстановки.
– Подарок, – поморщилась госпожа Таллара, – работает, и ладно. Но до чего хрупкий! Уже дважды возили в починку. Сделаю чай.
Пока бабушка Милли суетилась, грела чайник и разливала по кружкам ароматный напиток, все расселись вокруг стола. Хестер, сама не понимая как, оказалась у окна, на хозяйском месте. Любопытная луна заглядывала в окно и, казалось, совершенно одобряла происходящее.
– Милли рассказала вам про мои сказки? – Приготовив чай, госпожа Таллара явно обрела душевное равновесие. – И вы, Ваше Императорское Величество, сравнили их с тем, что сохранилось в вашем роду?
– Боюсь, что нас привело к вам нечто иное, – уклончиво ответила Хестер.
Тогда госпожа Таллара вытащила из сундука большой отрез серебристого кружева. Кружева, что начало сиять в лунном свете!
– Холодное кружево, ледяное кружево, загадка луны, снежная прихоть, – мелодично перечислила госпожа Таллара, – все это могла творить моя далекая-далекая прародительница. И это кружево передается от бабушки к внучке, вместе с историями о том, как трудно ткать лунный свет. Я… Я сохранила не так много знаний. Большая часть моих историй – выдумка для внуков. Но остров Драгари, остров ледяных мастериц, существует.
Леди Аргеланд казалось, что весь мир отдалился от нее. Будто вокруг воздвигся мощный щит и есть только она, луна и жесткое, колючее кружево, что больно режет пальцы. Но останавливаться нельзя, ночь чудо как хороша, и на небе ни облачка…
– Хестер!
Вздрогнув, леди Аргеланд зашипела от саднящей боли и, посмотрев на свои руки, ошеломленно замерла: ее кровь, вытекавшая из мелких ссадин, смешивалась с лунным светом и рождала… Рождала ледяное кружево?!
– Я не могу это прекратить, – медленно проговорила Хестер, справившись с первым шоком. – Оно само…
Леди Аргеланд чуть шевельнула кистями, но ничего не произошло – ее кровь так же продолжала смешиваться с холодным лунным светом.
– Такое тонкое, прозрачное. – Милли зачарованно смотрела на мягко мерцающее кружево.
– А в народе меня еще при жизни назовут Паучихой, – горько усмехнулась леди Аргеланд. – Подумать только, вот что скрывалось за третьим даром дочерей Дьеллары Аргеланд.
Прикрыв глаза, Хестер прислушалась к себе и своей магии. И первое, что она заметила, – покой. Она обрела какое-то невероятное внутреннее успокоение. Словно именно вот этого ей и не хватало!
– Любовь моя, – позвал Даррен, – что ты чувствуешь? Я могу попробовать заблокировать твою силу, если это опустошает тебя.
– Нет, – она покачала головой, – все в порядке. Все хорошо. Я… Мне кажется, я начинаю понимать что-то. А вы, госпожа Таллара, вы что-то об этом знаете?
Леди Аргеланд подняла взгляд на бабушку Милли и обнаружила, что почтенная старушка замерла, подобно изваянию. Поняв, что все взгляды скрещены на ней, она вздрогнула и тут же ответила:
– Нет, Ваше Императорское Величество. Мы плохо сохранили историю семьи, простите нас. Кроме того, о чем я рассказала, остались обрывочные фразы вроде: «Слезы не срываются с ресниц, а растворяются в лунном свете» или «Не иглы ранят нашу кожу». Но я не знала, что они значат.
Медленно кивнув, Хестер подняла руки и всмотрелась в то, как с её пальцев само собой соскальзывает полупрозрачное, тончайшее кружево.
– Это полотно гораздо плотнее, – задумчиво проговорила Милли.
– Вероятно, его ткала настоящая мастерица, а не колдунья, которая вообще не понимает, что с ней происходит, – с горечью проговорила Хестер.
Ради интереса леди Аргеланд попробовала подхватить и перепутать тонкие нити, поиграть с ними. Пальцы немного обожгло, и лента кружева стала виться куда быстрей. На краткое мгновение у Хестер закружилась голова, она ощутила отток силы и изо всех сил этому воспротивилась!
– Ты остановила это, – прошептала Милли.
Даррен первым делом подхватил ладони любимой и исцелил маленькие ссадины на кончиках пальцев.
– Не думаю, что Империи необходимо ледяное кружево.
– Тем более что оно будто растворяется, посмотри. Перестав подпитываться от моей крови и лунного света, оно будто исчезает, – шепнула Хестер и, посмотрев в глаза любимому, тихо добавила: – Я боюсь его трогать.
Устыдившись собственного страха, леди Аргеланд опустила взгляд. В тени ближайшего сундука она заметила до боли знакомую вещицу.
– Моя шкатулка!
Госпожа Таллара, что начала вновь подготавливать чай, вскрикнула и прижала руки ко рту. Но Милли ее тут же успокоила:
– Никто не подумает, что ты украла! Это артефакт, и своенравный. Он следует за нашей Императрицей и появляется когда хочет. Или когда…
Даррен поднялся, обошел стол и поставил шкатулку перед супругой.
– Думаешь, грязь где-то рядом?
– Не знаю, – покачала головой Хестер и распахнула шкатулку.
Перчатки выглядели совершено обычно, как всегда. Немного серебрились в лунном свете, но…
– Рисунок кружева как будто одинаковый, – шепотом выдохнула госпожа Таллара, – простите, Ваше Императорское Величество. Я не должна была влезать.
– Ничего, – рассеянно отозвалась Хестер, – ничего, вы правы.
Преодолев свой страх, леди Аргеланд подхватила край тонкой кружевной ленты и поднесла к перчатке. Рисунок совпал.
– Оно липнет к старому кружеву, – леди Аргеланд вытащила перчатку, – сливается воедино!
– Вот как получается плотное кружево, – ахнула Милли. – Сколько же в нем слоев?! А рисунок, почему он совпал?
– Перчатки передаются в нашем роду. – Хестер продолжала прикладывать кружево к перчаткам и наблюдать, как оно становится частью артефакта. – Видимо, у кровных родственниц одинаковый узор.
