сжимает мою ладонь, чем выводит меня из ступора, отмираю и дрогнувшим голосом громко, чтобы все слышали, произношу:
— Клянусь, прародитель, великий тёмный Властелин Астарос исполнить твою волю.
Жрец, лицо которого тоже выражало крайнюю степень удивления, наконец, берет себя в руки и продолжает обряд:
— Согласно воле прародителя нашего, великого тёмного властелина Астароса, подарившего благословенным принцу и принцессе брачную вязь, сей союз скреплен нерушимыми узами, отныне пара, стоящая передо мной считается мужем и женой. Прошу молодоженов закончить ритуал их первым поцелуем.
Люцифер поднимает мою фату и пару секунд просто смотрит на меня, будто любуясь, я счастливо улыбаюсь, ведь нам удалось преодолеть все сложности, теперь ничто и никто не может помешать нам быть вместе. Муж наклоняется ко мне, обхватывая меня рукой за талию, и дарит сладкий нежный поцелуй, такой целомудренный, но долгожданный. Первый в новом статусе. Стоит нам оторваться друг от друга, по залу снова разносится голос Астароса, от звука которого я вздрагиваю, ведь не думала, что дух по-прежнему здесь:
— Все ваши чада должны пройти свой первый обряд в моём святилище. Да будет так. — голос становится тише, будто растворяется в уносящем его ветре.
— Он о детях? — шепчет Люцифер так тихо, что его могу услышать только я. — Это вряд ли, не хочу делить мою жену с кем-то еще.
Несколько веков спустя.
— Прячешься? — хлопок по заднице, следом ласковое поглаживание, матрас продавливается под мужским весом.
Я полюбила эту комнату в подвале, особенно после того, как мы попробовали несколько вещиц из обширной коллекции Люцифера, хранящейся здесь. Иногда прихожу в эту комнату, в которой научилась получать наслаждение от боли, если хочу побыть одна, странно, что Люциферу удалось меня найти, я думала, что никто не знает об этой моей маленькой слабости. Издаю стон, чувствуя, как шаловливые пальцы забираются под короткие домашние шорты.
— Это — не дети, это — сплошное наказание — хныкающим голосом жалуюсь мужу и переворачиваюсь на бок, чтобы видеть его.
— Что они сделали на этот раз? — глаза мужчины смеются.
Он медленно укладывается на кровати рядом со мной и тут же притягивает меня ближе, утыкаюсь носом в его широкую грудь, вдыхая знакомый аромат, и чувствую, как усталость медленно отступает.
— Наама выдрала все тюльпаны в саду, чтобы подарить их дедушке, запасы луковиц у меня закончились, я больше не смогу их посадить, Кайм похозяйничал на кухне, разгромил всё, до чего смог дотянуться, вытащил всю посуду, разбил тарелки и несколько банок с сыпучими ингредиентами, не знаю, как буду смотреть в глаза Бармаглоту, когда он вернётся из лавки мясника. А Верье… — замолкаю, Люцифер терпеливо ждёт продолжения, а я не могу выдавить из себя ни слова, мне так больно и обидно.
— Что сделал Верье? — мягко спрашивает он, отстраняясь и заглядывая в мои глаза, наполняющиеся слезами. — Тише, девочка моя, не плачь. Что случилось, расскажи?
— Верье заявил, что не любит меня, — шепотом, будто, кроме мужа кто-то еще может меня услышать, сообщаю я.
Шмыгаю носом, слова сына очень меня задели, я растила его, воспитывала, чтобы спустя восемьдесят лет услышать эту страшную для любого родителя фразу.
— Еси, я уверен, что он не хотел этого говорить, — пальцы мужа перебирают пряди моих волос, другая рука продолжает скользить по моей спине. — У него подростковый бунт, в этом возрасте все мальчишки — идиоты.
— Наверное, — выдыхаю я, соглашаясь, вот только обидные слова не желают покидать меня, мысли тяжело ворочаются в голове, размышляю, где я допустила ошибку в воспитании сына.
— Я поговорю с ним, — заявляет муж, решительно поднимаясь с кровати.
Тяну его за футболку назад, мне стало так холодно и одиноко, хочу и дальше лежать с ним в обнимку и чувствовать его рядом, нам так редко удаётся побыть только вдвоем, даже ночью в нашу спальню иногда просачиваются младшие дети, которым стало грустно или страшно.
— Лучше обними меня, — прошу Люцифера и прижимаюсь к нему. — Рядом с тобой всё кажется не таким ужасным.
— А я рядом с тобой вообще не могу ни о чём думать, — признаётся мой демон. — Но хочу напомнить, что я не железный, а Наама уже неделю спит вместе с нами, потому что её стала пугать темнота.
— Это Дейв, он, смакуя подробности, повествовал о вторжении пришлых, которые пытались сожрать стражников.
— Надо запретить ему рассказывать о своей службе в местах разрывов, — морщится Люцифер. — Но потом, сейчас я всё-таки хочу насладиться своей женой и забыть, что у нас вообще есть дети.
— Забыть? — хочу возразить, но мой рот затыкают поцелуем.
Горячий юркий язык проскальзывает внутрь и сплетается с моим, губы мужа такие мягкие и требовательные, будто клеймят каждым движением, глубокий и жаркий поцелуй заставляет голову кружиться, по телу пробегает дрожь предвкушения. Мы и правда слишком давно не были близки, вот почему я последнее время так остро на всё реагирую.
Отдавшись и растворившись в чарующем поцелуе не замечаю, как оказываюсь без одежды, да и мои руки, без дела не остались, пальцы обрисовывают каждую мышцу, каждый точеный рельеф тела Люцифера, его кожа горячая, он вместе со мной всё сильнее горит пламенем страсти, окутавшей нас красноватой дымкой. Издаю довольный стон, когда его пальцы опускаются туда, где уже пульсирует, требуя внимания, комок нервов. Опускаю руку и сжимаю ладонью горячую плоть, ощущая, насколько она твёрдая, а кожа бархатистая. Скольжу рукой вверх, затем снова опускаюсь вниз, слыша довольный стон около моей шеи. Выгибаюсь в наслаждении, когда его пальцы сильнее надавливают на горошину клитора, а затем проникают в истекающее соком лоно, подставляю свою шею и грудь под жадные губы, одной рукой продолжая плавно двигаться вверх и вниз по члену, а другую вплетаю в волосы мужа, слегка царапая ногтями кожу головы. Я давно изучила его тело, как и он моё, мы оба знаем, кому что нравится, но всё равно каждый раз кажется, что мы близки впервые, настолько невероятные эмоции захватывают нас. Издаю очередной стон и хрипло умоляю:
— Пожалуйста… Хочу чувствовать тебя внутри.
Без лишних слов, которые сейчас и не требуются, Люцифер приподнимает мои бёдра и резко вторгается туда, где пустота давно стала невыносимой, причиняя боль. Ахаю, ощущая приятную заполненность, этот член словно создан специально для меня, он идеален. Глубокие неторопливые точки, заставляющие меня метаться по кровати, словно в бреду. Люцифер не спешит, растягивая наше общее удовольствие, чувствую знакомую струну внизу живота, которая натягивается, скручивается в пружину заставляя просить большего:
— Еще, пожалуйста, ещё быстрее… Ох чёрт, — беспорядочные слова вылетают из моего пересохшего горла. — Вот так, резче…
