— Да, — сказала она так уверенно, что это потрясло ее. — Как люблю наш народ и нашу семью. Они с талантами и добротой в сердцах. Я не могу объяснить их иначе, Мило. Они как мы с тобой.
Он прикусил губу, кивнул и ответил:
— Тогда придется смотреть.
— Я не могу, — прошептала она.
— Ты должна. Ты любишь их, а они тут ради тебя, Даниэлла. Будет жестоко дать им умереть одним, не ощущая твоего взгляда.
И Даниэлла повернулась к окну и приготовилась смотреть, как ее друзья умирают.
Солдаты на стенах подняли арбалеты и луки. Некоторые Жути летели вперед, пока оставшиеся, около сотни, остались вне досягаемости.
Стена стрел встретила Жутей. Даниэлла закричала, когда несколько замерли в воздухе. Стрелы пронзали их тонкие крылья. Одна из Жутей накренилась.
Еще волна стрел пронзила воздух. Даниэлла смотрела, как они взлетают и опускаются на Жутей, посмевших проверить силу людей.
Жуть пошатнулась в воздухе и полетела с неба, обвив себя крыльями. Они трепетали, словно флаги, пока Жуть падала к смерти.
— Нет! — завизжала она, прижимаясь лицом к прутьям сильнее, словно могла выбраться и помочь им.
Слезы катились по ее лицу. Смерть била по сердцу сильнее стрелы, хуже, чем если бы кто-то сдавил ее ребра.
Первая Жуть погибла.
Люди радостно кричали, солдаты вопили, что попали. Словно они были на охоте. Словно на них нападали утки из пруда.
Они не считали Жутей угрозой. Они думали, что Жути были зверями, которые не знали, что делали, не пугали.
Даниэлла оскалилась и зарычала. Она знала, что Жути были хитрее этого. Они не могли просто лететь стеной и ждать, пока их подстрелят.
Еще волна Жути приблизилась, присоединяясь к тем, кто был в опасности от стрел.
— Стойте! — закричала она. — Что вы делаете? Вас так просто убьют!
Ее крик разнесся по воздуху. Но никто ее не слышал.
Она снова и снова смотрела, как ее друзья падают с неба. Солдаты Холлоу-хилла продолжали радоваться.
— Помнится, ты говорила, что они умные, — отметил Мило.
— Так и есть, — ответила она. — Я не знаю, зачем они делают это.
Десять Жутей упали, насколько она видела, хотя она не знала, выжили ли они при падении. Может, на земле они истекали кровью и надеялись, что им помогут. Что их спасут.
А потом, чудом, она услышала крик на стенах. Не крик Жути, а крик человека.
Его крик разнесся громко и ясно, оборвался бульканьем. Тишина звенела громче его крика, когда все поняли, что бой изменился.
Другой солдат закричал, вопль резко оборвался. Словно кто-то перерезал горло, надеясь, что никто не услышит происходящее.
Даниэлла прижалась к прутьям, хотя не могла никак приблизиться. Она смотрела на стены, но ничего не видела. Солдаты прижимались друг к другу в смятении.
Она смотрела, как один мужчина склонился над краем. Ладонь с когтями схватила его за ремешки брони. Жуть утащил его за край. Этот не кричал, но теперь она знала, что они делали.
— Они на стенах, — прошептала она. — На стенах.
— Там! — Мило указал на другую сторону замка.
Жуть цеплялся за белый мрамор башни. Она уже такое видела, когда в детстве лазала к вершине башни. Летучая мышь пробралась в замок и цеплялась за камень лапами и крыльями. Жуть выглядел как та летучая мышь. Он держался когтями на крыльях, смотрел вперед, на вершину стены. Как только солдат выглядывал, он хватал мужчину и сбрасывал.
Свет солнца сверкнул на броне, и копье света упало на замок.
Может, это был сигнал атаки. Крик поднялся среди солдат Холлоу-хилла. Они кричали вытаскивать оружие и быть смелыми.
Жути поднялись по стенам и напали на людей, до которых могли дотянуться. Они били когтями и кусали. Мечи терзали, они закрывались щитами.
Начался настоящий бой. У стен дворца бились люди и Жути.
Кровь вскоре покрыла стены. Даниэлла не могла перестать смотреть на ручьи, текущие по белым стенам ее дома.
Она не знала, могла ли радоваться тому, что Жути побеждали, или должна была печалиться из-за погибших. Ее народ умирал с обеих сторон.
Рожок загудел в замке. Мужчины побежали из ворот, некоторые ехали на лошадях, их руки были свободны. Солдат было больше, чем Жутей.
Каждый миг кто-то дорогой ей умирал. Даниэлла едва могла дышать, зная, что все происходило из-за нее.
Может, не из-за ее существования. Она не могла думать так эгоистично. Но она была катализатором. Алхимики использовали ее, чтобы заставить ее королевство делать так, как они хотели. Они запутали людей и ее семью. Жути были тут, потому что хотели защитить ее от тех, кто долго пытал их.
Но Жути знали то, что не знали люди. Если они не остановят алхимиков, никто не сможет.
Она отошла от криков. Она отошла от вида крови и смерти.
Мило двигался с ней, взял ее за руки.
— Даниэлла.
Они ничего не могли сказать. О таких потерях горевали только в тишине.
Ее брат притянул ее к своей худой груди, она слышала его сердце. Она прижалась к нему лицом, слезы полились из ее глаз. Всхлипы сотрясали ее плечи, желудок мутило.
Даниэлла хотела помочь им. Она хотела освободить Жутей от оков и доказать людям, что они не были монстрами. Она хотела спасти жизни в Холлоу-хилле, наладить их отношения с Жутями.
Но это все было невозможно. Она была одной женщиной, почти не управляла мыслями и разумами всех них.
— Все будет хорошо, — прошептал Мило ей на ухо. Она слышала, что он сам не верил этим словам.
— Я не хочу, чтобы хоть кто-то умирал.
— И я, сестра. Но мы заперты, и выбора нет.
Он был прав. Еще и потому, что Диана стояла за дверью, и они не могли одолеть их сестру-воительницу.
Она снова была слабой. Но Даниэлла обещала, что не будет поддаваться таким мыслям. Жуть научил ее. Может, не вести бой, но он показал ей, что воин проявлялся не только в умениях с мечом.
Она подняла голову с плеча Мило и покачала головой.
— Нет, выбор есть. Мы можем остановить это, если попытаемся, если объединим мысли.
— Мы не можем убедить Диану выпустить нас.
— Тогда убедим кого-нибудь из Жутей забрать нас.
— Как нам это сделать? — Мило помог ей дойти до окна, где они прислонились друг к другу и смотрели на бой. — Мы не можем докричаться, нас не услышат из-за боя.
— Нет, но мы можем сделать флаг и сообщить им, что я тут, — Даниэлла сняла рубаху и протянула руку за его. — Снимай, Мило.
Он не был впечатлен, но схватился за край своей рубахи.
— Ты понимаешь, что я был тут заперт неделями, и я уже замерзаю.
— Если мы сообщим Жутям, что мы тут, тебе больше не придется мерзнуть. Они освободят нас.
Он отдал ей рубаху.
— А если Жути не заметят нас?
— Заметят, — Даниэлла связала рубахи, вывесила в окно. Она сжала другой конец и смотрела, как ткань трепещет на ветру. — Заметят, потому что ищут меня.
Она внимательно смотрела, пытаясь понять, кто из Жутей был ближе к ней. Некоторые сражались с солдатами. Один из Жутей упал с криком, меч рассек его крыло.
Другой Жуть поднял голову и заметил трепещущую ткань. Он не успел закричать, солдат Холлоу-хилла пронзил его мечом.
Ее дыхание стало шумным. Даниэлла молилась. Она не знала, кому, какое божество помогло бы им в такой час, но ей нужно было, чтобы ее нашел кто-то один. Увидел ее. Узнал, что принцесса тут, что она хотела помочь им.
Даниэлла не знала, что могла сделать, но побег из башни был первым шагом к свободе. Для всех них.
— Даниэлла? — спросил Мило, хмурясь, глядя на что-то вдали. — Прости, но Жути бывают еще больше тех?
Волнение вспыхнуло в ее груди, ее сердце сжалось.
— Только один.
Она подбежала к окну брата. Она прижала лицо к прутьям еще раз, проследила за тем, куда указывал его палец, до самого большого силуэта в небе.
— Он идет за мной, — прошептала она. — Он успел.
Рафаэль летел сквозь град стрел, словно это был просто дождь. Некоторые резали его крылья, новые дыры появлялись там, пропускали лучи света. Но он не останавливался.
