что старушенция приходила в себя и набирала в грудь побольше воздуха.
— Пожилая женщина? Я могла бы закрыть глаза на полное отсутствие у вас воспитания, милочка, учитывая факт вашего проживания в полнейшем захолустье, если бы речь не шла о вашем вступлении в великий род Стев. Даже то, что вашу помолвку одобрил сам король, не дает вам право постыдно себя вести на глазах у всей академии. А вы, Лесар! — о! Как она на него смотрела! Как через увеличительное стекло под солнцем — того и гляди, вспыхнет мужик! А с ним еще жить и жить, в принципе. — Вы, Лесар, предали лучшего друга!
О чем она говорит? Я ничего не понимала! Какой род? Куда я должна войти? И о каком друге идет речь? Может быть, у Ораса просили моей руки, а он так закрутился, что просто забыл мне сказать?
— Бабушка, давайте сейчас успокоимся, сядем за стол и, наконец, решим кто в чью семью входит! — до глубины души оскорбилась я. Скажите пожалуйста! Захолустье ей мое не нравится! До нее никто не жаловался!
Кто-то из зазевавшихся слабенько охнул и затих. Ситуация выходила из-под контроля, поведение старушки, признаться, тоже, и я дополнила свое предложение:
— Может быть, вам целителя пригласить?
— Бабушка?.. — прошипела Лигель. — Целителя?..
И в меня полетел стакан с моим же недопитым чаем. Чтобы не быть облитой, я отскочила и увернулась. Ни в чем неповинная посуда вдребезги разбилась о стену.
— Свидетелем будете! — крикнула я какому-то старичку в мантии. — Бешенство амбулаторно не лечится!
— Первородные помилуйте! — воскликнул старичок и, словно жук-навозник, зарылся в толпу, которая сосредоточилась в районе выхода, но в зал войти опасалась.
«Трус!» — хотелось крикнуть мне. И ведь одна борюсь за счастье! Практически вырываю его из крючковатых, цепких пальцев судьбы, а Лесар никак мне не помогает. Наоборот, прикрыл лицо руками и то ли страдает по утерянной мне, то ли ржет. Я склонялась ко второму варианту.
— Ты опозорила моего племянника! — орала бабка и, придерживая длинную юбку, носилась за мной вокруг стола.
— Я вашего племянника знать не знаю!..
— Врешь!..
— Больно надо! Даже если бы знала, сейчас об этом жалела бы, сильно сочувствуя парню!
— Себя пожалей, клуша провинциальная!
— От клуши слышу!
— Дамы, стоять! — рыкнул Лесар и сам встал между нами, прикрыв меня собой.
— А что здесь, собственно, происходит? — ворвался в столовую граф Мидр. За ним бежала сестра.
Светка, узрев мою изрядно потрепанную, но не сломленную персону, бросилась ко мне.
— Инни, ты как?
— Держите меня, первородные! Их две! Одинаковых! — выкрикнула противная старушка и лишилась чувств, метко спикировав на стул. Актриса из нее, честно признаться, плохенькая. Ресницы дрожали, глаз дергался, но разоблачать пожилую арсу, сделавшую неправильные выводы, я не стала.
— Я хочу знать, что тут произошло, Лесар?! — повторил свой справедливый вопрос Орас.
— Я как раз делал леди Иннии предложение, когда ворвалась госпожа Гмыра и стала негодовать, очевидно перепутав Иннию с сестрой…
Лучше б не пояснял! Честное слово! Я застонала! В душе, разумеется. Лигель приоткрыла один глаз. У меня даже злость вся испарилась. Гмыра… Как она вообще с таким именем живет?! Теперь понятно, почему у нее такой характер отвратительный.
— Предложение? — нахмурился граф.
— Тебя поздравлять или начинать сочувствовать? — шепнула сестра.
— Себе посочувствуй, — предупредила Светку. — Эта старушенция близкая родственница твоего красавца-жениха.
— У нее есть один весомый и очевидный плюс, — философски заметила сестра.
— Да. Бегает она быстро.
— Нет, Инни. Бег здесь не причем. Она души не чает в своем племяннике.
А я настолько растерялась, что ничего не сказала.
— И что дочь тебе ответила? — еще сильнее насупился Орас и посмотрел на Лесара.
Страж улыбался. На мой вкус, чересчур счастливо, а повода у него не было.
— Поговорим об этом дома, — все же нашла в себе силы ответить я. Неприятно, когда половина академии в курсе твоей личной жизни.
— С вашего позволения, провожу госпожу Лигель. Нам следует обсудить с ней важность конфиденциальности в воспитательном процессе юных стражей, не так ли, Гмыра? — произнес страж.
Старушке пришлось прекратить свой спектакль. Тем более, ничего интересного здесь уже не могло произойти. Она довольно легко поднялась и скомандовала:
— Идемте!
— Жду тебя к ужину! — строго предупредил Лесара граф и получил ответ:
— Ни за что его не пропущу. Будь уверен.
И вот вроде все успокоилось. Гмыра позорно ретировалась, Лесар со своим бредом отстал, но тучи сгущались. Под взглядами сестры и отца я чувствовала себя, как нагадивший щенок, которого вот-вот тыкнут носом во что-то весьма неприятное.
Столовая опустела, но граф не сдвинулся с места. Так и стоял, сложив руки на груди. А Светка-то, Светка! Руки в боки! Она в жизни так себя со мной не вела. И вообще, я ради ее же крыльев старалась! Да, не рассказала. Да, утаила. Да, попалась, как дура. Да, наломала дров! Но ведь не со зла, не корысти ради, а по зову сердца, между прочим!
И я вскинула голову, чтобы посмотреть в глаза тем, кого считала и считаю семьей.
— Что? — спросила у Ораса.
— Инни, — покачал он головой. — Какое предложение? О чем говорил Лесар?
— На колено не вставал, в любви не признавался, — совершенно искренне ответила я. — Но на бал, правда, звал. Королевский. Завтра.
— И? — чуть мягче, но все равно строго протянул граф.
— И я ему сказала, что без позволения отца не могу никуда ходить с вообще-то совершенно посторонними мужчинами! А в чем, собственно, дело? Мы это можем обсудить дома? — спросила я и, наблюдая, как разглаживаются хмурые морщинки на лице Мидра, на всякий случай еще пару раз хлопнула ресницами.
Конечно, я понимала, что от провала меня отделяют даже не дни, но хотелось бы получить все причитающееся без свидетелей.
— Хорошо, позже, — согласился Орас. — Идемте, нас ждут Агиар и его прелестная супруга.
* * *
— Тэсси, моя Тэсс… — шептал невозможный арс.
Мы целовались уже долго, запершись от всех в кабинете, и никак не могли оторваться друг от друга. Сейчас, когда жизни Ори уже ничто не угрожало, можно было выдохнуть и расслабиться, но никак не получалось, потому что… Потому что я чувствовала себя виноватой.
У мужа больше не было тайн от меня, от своего народа. Все оказалось проще простого, его связывала магическая клятва, о которой он никому не мог сказать, а я же навыдумывала такого, что сама поверила и огорчилась, взрастив в себе чувство недоверия. А ведь у меня тайн больше. Гораздо больше!
— Хватит… Для больного вы слишком активны, Ваша Светлость! — прошептала я, предпринимая попытку увернуться.
— Я
