— У меня тоже нет, — парировал феран.
— Незаметно, — буркнула она, когда он с лёгкостью, как у него вообще это получается, устроил её на себе.
— Если не будешь приходить есть, то найду тебя и…
— … будешь кормить насильно, — закончила она фразу за него.
— Да, — согласился мужчина и Хэла не сомневалась, что так и будет.
— Думаешь у меня появится аппетит? — не сдавалась ведьма. — Боюсь это приведёт к тому, что грешить мы будем не только ночью, но в обед.
— Зато я буду знать, что ты точно сыта, — ответил Рэтар.
— Очень неоднозначное высказывание, знаешь ли, — повела бровью Хэла.
— Пусть так, но я не хочу, чтобы ты умерла с голоду, ожидая, когда вернётся аппетит, который пропал явно оттого, что Мита рычит на тебя и пытается убить взглядом.
— Не злись на неё, — попросила Хэла. — Она тебя любит.
— Но она не бессмертна, — ответил на это феран.
— Рэтар, — ведьма укоризненно покачала головой.
— Хэла, — он пожал плечами, а она уткнулась в его плечо.
— Тебя что-то беспокоит? — спросила она, чувствуя как феран погружается в свои мысли, которые не дают покоя и изводят.
— Да. Много всего, — согласился он, хотя ведьма была уверена, что делиться не станет. — Вот, например, Мита сказала, что отец заклеймил чёрную ведьму и она видела клеймо. Клеймо именно моего отца.
— А есть разница?
— Да. Клеймо такое же, как печать. Печать у каждого поколения своя.
— Поколения? — нахмурилась, удивляясь Хэла. — Как так?
— У данэ и его двух братьев была своя, у отца и его брата своя, когда я стал фераном, я сделал свою и ею будут пользоваться Роар и Элгор, когда станут феранами, а у следующего поколения, у их детей, будет своя, — пояснил Рэтар. — И конечно все в доме знают как выглядят эти печати. И Мита видела на теле чёрной ведьмы печать поколения моего отца. И танар не мог её заклеймить, значит…
И он пожал плечами, а ведьма хмыкнула.
— Она не знает почему?
— Цырна, кормилица отца, сказала ей, что отец заказал ведьме убить, она убила, а платить отец отказался, — ответил феран. — И чтобы она на своих правах не забрала положенное — он её заклеймил. И я не понимаю, я…
Рэтар нахмурился и замолчал.
— Клеймо ведь сдерживает силы? — спросила Хэла, потому что знала о способах прижать ведьм, но очень поверхностно.
— Есть три способа сдерживать силу ведьмы — призыв, повязь кровью и клеймо, — ответил Рэтар. — И все ведьмы сдерживаются призывом.
— Сделанным на крови?
— Да, но сдерживается словом, — уточнил он. — Тебя призвали на мою кровь, и связали словом, которое я с тебя снял.
— И я могу уйти и делать, что хочу, и твоей власти больше надо мной нет, — заключила Хэла.
— Да, — ответил Рэтар и ей стало интересно не жалеет ли он о своём решении.
— А что такое повязь кровью тогда? — вслух спросила ведьма.
Рэтар тяжело вздохнул.
— Это… Хэла… — феран поморщился и потёр глаза.
— Так ужасно? — нахмурилась она.
— Мерзко, — ответил Рэтар.
— Это тоже сдерживает силы?
— Не совсем, — феран вздохнул. — Это привязывает к дому, намертво, нельзя ничего с этим поделать. С этим надо осторожнее, потому как привязывает к крови и действует безотказно, но пока жив кто-то в ком течёт кровь того рода, который ведьму призвал и повязал этим обрядом. А если они все умирают, то и ведьма тоже. Или если ведьма будет далеко от них. Но силы ведьмы повязь кровью обычно не уменьшает, а наоборот. Она становится намного сильнее, но только творя магию во имя дома.
Хэла понимающе кивнула.
— А клеймо?
— Клеймо как раз запирает. И это жестоко. Потому что сила есть, а пользоваться ею нельзя, можно только с разрешения тех, кому принадлежит клеймо.
Он нахмурился, хмыкнул.
— Скорее всего поэтому, ведьма при мне так злилась и лютовала, потому что действие клейма закончилось со смертью Рейнара. Но в тоже время, она получила свою волю и силу назад, а та её придавила и, — феран развёл руками, — не знаю, выжгла изнутри? И я знаю это, потому что раньше, когда клеймо было обычным делом — ведьм клеймили много раз. То есть каждое поколение ставило свою печать, понимаешь?
И внутри Хэлы что-то щёлкнуло. Она села на него и уставилась, как будто видела впервые. Внутри взметнулось пламя, зов теней стал невыносимым, понимание, знание, чутьё… Как она не видела этого раньше, почему? И почему сейчас увидела, потому что посмотрела иначе? И как же бесит, что невозможно этому научиться, что ж такое!
— Хэла, ты чего? — Рэтар положил ей руки на бёдра и нахмурился.
Хотелось плакать и смеяться. Намного сильнее, чем вчера разрывало этими эмоциональными качелями. Ей было так страшно всё это время и теперь…
— Всё хорошо, — улыбнулась она и обняв руками лицо поцеловала.
— Хэла, теперь ты меня пугаешь, — нахмурился феран, ещё сильнее цепляясь за неё.
— Так тебе и надо, — и ведьма снова его поцеловала.
— Хэла, так, подожди, — Рэтар ловким движением перевернулся и она оказалась под ним, конечно же теперь в полной беспомощности, ну разве что только можно шарахнуть его током, но божечки, конечно она этого никогда не сделает.
На глаза навернулись слёзы и Хэла почувствовала, как феран снова, как вчера и позавчера, впал в панику.
— Всё хорошо, боже, всё хорошо, — и может целовать его она и не может, но обнимать-то получается.
— Ведьма, чтоб тебе! — рыкнул Рэтар и огонь внутри него полыхнул едва контролируемой яростью.
— Я просто так сильно боялась за тебя, понимаешь? — прошептала Хэла. — Всё это время я борюсь с этой твоей головной болью и заговариваю, заговариваю её, я уже всё вокруг тебя заговорила, тебя заговариваю, а не получается, точнее получается, но совсем на чуть-чуть, а потом опять, как будто я не делала ничего. Я уже всего тебя вдоль и поперёк рассмотрела на болезни всякие, искала-искала… и я такая дура, такая дура, я не искала заговор, не искала. Я думала, ну у тебя же не может быть злого заговора чёрной ведьмы, ты же феран…
— Даже если и был, — Рэтар кивнул, — эйолы мне бы сказали…
— Ничего бы они тебе не сказали, этот бы не увидели. Как и маги. А я не искала. Прости меня.
Она улыбалась, а слёзы всё текли сами собой, счастливые, дурные такие, неприятно затекали в уши, мочили волосы.
— Хэла, — и ведьма видела, как Рэтара выворачивают её слёзы и не стала бы так его мучить, но вот выпирало из неё при нём вся эта женская слабость, что давила в себе обычно беспощадно.
— На тебе заговор ведьмы чёрной, я его вижу и я его изведу, понимаешь? — прошептала Хэла. — У тебя не будет больше болеть голова, Рэтар! Ну, точнее будет, но как у всех остальных людей, иногда, понимаешь, а не вот так, чтобы ты и дня без этого прожить не мог, так не будет.
Феран смотрел на неё удивлённо и совершенно непонимающе.
— Ты меня с ума сведёшь, ведьма, — проворчал обречённо и поцеловал.
Хэла обняла его за шею, её счастье было таким огромным, безбрежным, а главное она была полезной, была ему полезной…
— Не плачь, — шепнул Рэтар ей, продолжая целовать.
Поцелуй раздул пламя, как у них и было все эти дни — они сами кажется не понимали, как так получается.
Хотя Хэла понимала, потому что всё было новым, всё было таким долгожданным… прикосновения, поцелуи, даже взгляды и эта болезненная одышка, когда не хватает воздуха, когда словно пробежал стометровку из последних сил и быстрее всех. Рэтар оторвался от неё, чтобы снять рубаху.
— Тебе не кажется, что раздеваться в начале самого утра, чтобы снова одеться, очень странно? — спросила Хэла, пытаясь прийти в себя, потому что от этого мужчины у неё совершенно дурела голова, в ней можно было в такие моменты найти только самые пошлые из мыслей, причём порой ведьма сама себе удивлялась, когда какая-нибудь совершенно неприличная мыслишка начинала изводить её и доводила до грани, говоря: “ну, скажи ему, а вдруг он не против”?
И, о боги, что это порой было такое… но она не могла позволить себе такое ему озвучить, это чаще всего было слишком для этого мира.
