Эберин потом часто вспоминал тот разговор в пещере. Он хотел понять, испытывают ли драконы какие-то чувства? И пришёл к выводу, что, если они вообще способны любить людей или привязываться к ним, то Тайгет, несомненно, очень любил Ирис. И разве не была подтверждением тому фраза, которая прозвучала у Эберина в голове: «Если мы оба на стороне Ирис, то вы, граф, можете считать себя моим другом»? Фраза, которую произнёс твёрдый, уверенный, спокойный голос разумного существа…
Размышления Эберина были прерваны тревожным криком дозорного:
- Кочевники!.. Тьма-тьмущая! Скоро будут здесь!
Эберин вскочил на ноги. Тотчас по его распоряжению фризов подняли по сигналу тревоги.
То, что зависело от предусмотрительности и воинского таланта полководца перед битвой, он сделал. Всё остальное зависело теперь от воинов – от их напора, ярости и натиска, которые им предстояло проявить в бою. А ещё от того, сработает ли его хитрый план. И, разумеется, от удачи.
- Ваша задумка, маршал, может, и удастся, – с сомнением в голосе проговорил Адальрик, подпоясываясь мечом. – Но что можно сделать с такими ничтожными силами против тьмы кочевников? Почти ничего…
- Самое главное – выманить их к морю! - сказал Эберин. И затем, смерив молодого маркиза с головы до ног оценивающим взглядом, спросил: - Вы готовы удерживать утёс Проклятой горы и не позволить дикарям войти в могильник их колдуна?
Адальрик кивнул:
- Я их задержу. Если можно привлечь удачу на нашу сторону открытым отчаянным боем, то я сделаю всё возможное, чтобы сбросить врага с утёса.
- Постарайтесь продержаться до подхода гистерийцев, - сказал ему Эберин и, обращаясь к фризам, воскликнул:
- Готовы ли вы к сражению, друзья?
- Мы готовы, - за всех ответил Акв, отряд которого должен был из засады обстреливать врага, чтобы не дать ему пробраться в тыл.
Эберин повернулся лицом к Ирис, заглянул ей в глаза. В них, чёрных, бездонных, искрились лучики солнечного света, а в уголках блестели слёзы.
- А вы, моя королева? – нежным тихим голосом проговорил он, борясь с желанием прижать девушку к своей груди.
- Я? Моё место рядом с вами, маршал Эберин Ормуа. Я готова отправиться за вами всюду, хоть в море, хоть под облака! - пылко сказала Ирис.
Однако Эберин не разделял её рвение. Он всё же позволил себе обнять девушку и прошептал ей на ухо:
- Милая моя, если бы вы знали, как мне грустно расставаться с вами! Но ваше место здесь, а ваша помощь может понадобиться на земле.
Эберин понимал, что на войне как на войне: с каждым может случиться беда и эта их встреча может оказаться последней, но он не мог не утешить любимую, видя тоску в её глазах.
- Не тревожьтесь, сердце моё, - я не погибну: ведь у меня есть мой личный хранитель, который будет оберегать меня в бою.
- Ваш личный хранитель? – удивилась Ирис. – И кто же это?
- Вы, моя королева! И лучшего хранителя я не желаю!
Эберин ощутил у себя на груди взволнованное горячее дыхание девушки и, уже не владея собой, губами нашёл её мягкие трепетные губы. С трудом оторвался от них и, больше не произнеся ни слова, твёрдым шагом направился к дракону.
Ирис тут же обратила свой взор на молодого трева и громко, чтобы её мог услышать Эберин, спросила:
- А вам, мессир Адальрик, нужна моя помощь?
Не дожидаясь ответа, она прибавила:
- Я не собираюсь сидеть сложа руки и гадать, добрались ли дикари до своего проклятого колдуна. Когда я ещё жила в Туманных Пределах - до того, как оказалась в монастыре, - дедушка учил меня стрелять из лука. Я буду удерживать утёс вместе с вами, маркиз!..
***
Кочевники вынырнули из леса внезапно. С гиканьем, свистом, с дикими криками «йарра!» тёмная лавина покатилась на фризское ополчение. Не подозревая об опасности, передний ряд дикарей с разгона нарвался на устроенную для них западню. Несколько десятков всадников вместе с конями тут же упали на землю. Потом начали падать и другие – и те, чьи кони копытами попадали в вырытые ямки, и те, кто налетал на них сзади. Немедля фризские лучники по команде Аква выпустили сотни стрел, и почти каждая нашла свою жертву. Выдумка Эберина оправдала цель: враг понёс большие потери, а, главное, атака кочевников, которая должна была смести всё на своём пути, неожиданно захлебнулась.
Бой закипел, забурлил по всему берегу. Скрежет мечей, треск копий, конский топот, крики, проклятия – всё это гудело и ревело, будто на эту часть суши у Холодного моря обрушилась могучая буря. Фризы стойко удерживали врага, надеясь на помощь гистерийцев, к которым был послан гонец. Но силы противников были не равны. На месте погибших или раненных кочевников сразу появлялось вдвое больше.
Наконец наступил момент, когда фризы подались назад, к морю, и, отступая, один за другим входили в воду.
Во вражеском стане раздались ликующие крики: кочевники решили, что их победа близка.
И вдруг небо потемнело, будто приближалась гроза. Сначала никто не обратил на это внимание, однако, сумерки становились гуще, а всадников окутывала какая-то тьма. То тут, то там испуганно ржали кони.
Испуг на лицах дикарей становился сильнее, он искажал их черты, точно кочевников накрыла какая-то багряная, с медным отблеском тень, точно на них упал отсвет далёкого ночного пожара. Но тень приближалась, и отчётливее становились её очертания: голова змея, увенчанная рогами, исполинские перепончатые крылья, как у летучей мыши, длинный чешуйчатый хвост, мощные когтистые лапы.
- Что это? – спросил Ки-ррах у князя Гримберта, концом плётки указывая в небо.
- Этого не может быть… Крылатое чудовище, носитель священного огня… Это… дракон, - запинаясь проговорил Гримберт, во взгляде которого отражался ужас.
В груди у него как будто заледенело, язык одеревенел. Глаза его не обманывали: к ним приближалось крылатое чудовище из древних фризских сказаний…
Густой солёный туман окутал побережье Холодного моря. Стоя на краю утёса, Ирис вглядывалась в даль пристально и тревожно. Вдруг в темноте взвился огненный язык; ещё мгновение – и весь берег вспыхнул ярким пламенем. Ирис затаила дыхание, улыбнулась. Она поняла, что значит этот огонь.
Девушка побежала вниз, где остались фризы с Адальриком, и громко закричала, с торжествующим видом обращаясь к ним:
- Победа, победа! Видите – огонь. Это Тайгет! Он признал Эберина своим Всадником, эквитэмом! У них получилось!
Едва фризы успели порадоваться вести о победе, как увидели кочевников. Отряду дикарей удалось овладеть подступом к Проклятой горе и теперь они карабкались к её вершине, намереваясь найти вход в пещеру-могильник. Двум из них удалось таки взобраться, но их тут же сбросили подоспевшие фризы. Однако кочевники не собирались отступать и, словно стая чёрных воронов, устремились на последнюю отчаянную схватку.
А в это время Эберин, припав к мускулистой шее Тайгета и ощущая колоссальную силу дракона, кружил над берегом. Он не сразу привык к полёту, зато когда привык, его охватил восторг. Он летит верхом на драконе! Он управляет им, он его слышит! Он – настоящий Всадник, эквитэм!
«Защитникам утёса не выдержать натиск врагов», - в мысли Эберина ворвался уже знакомый спокойный голос.
- Ирис! – прошептал Эберин, и вся кровь прихлынула к его сердцу.
Ни мгновения не раздумывая, он направил дракона прямо на утёс Проклятой горы.
«Ирис, уводи своих людей с утёса! – Теперь Эберин слышал, как Тайгет говорил с девушкой. – Спускайтесь вниз, бегите так быстро и так далеко, как только сможете! Бегите скорее! Оставьте гору нам!»
Убедившись, что фризы вместе с Ирис покинули утёс, Тайгет подлетел к нему и изверг пламя. Затем, сделав плавный круг, вернулся – и снова засверкали длинные огненные языки. Пучки сухой травы, выбивавшиеся из-под камней, вспыхнули, пламя охватило редкие кусты и карликовые деревья, побежало во все стороны. Вскоре клубы густого дыма окутали вершину Проклятой горы, и всё вокруг озарилось багровым отсветом.
