Адальрик бросил на графа взгляд, в котором удивление смешалось с ревнивым недоумением, и тут же, смутившись, опустил глаза.
Придя в отведённые для него покои, Адальрик прямо в одежде и сапогах бросился на постель и, пытаясь забыться, зарылся лицом в подушку. Им овладела глухая печаль. В голове эхом проносились слова графа Ормуа: «Мы оба полюбили одну и ту же девушку». Как Эберин узнал о его чувствах к Ирис? Догадался или, может, она сама ему всё рассказала? Они оба любили её, а она… Кого выбрала она?..
«Ясно же, кого», - ответил себе Адальрик, вспомнив, каким взглядом одарила Ирис маршала, когда принимала из его рук чашу дружбы. Такими глазами – полными нежности, загадки и откровенного девичьего кокетства – смотрят не на друзей…
Перевернувшись на спину, Адальрик сквозь ресницы долго разглядывал колеблющееся пламя светильника. Постепенно на него тёплой волной нахлынуло блаженное безразличие. Фризы собираются сражаться до последнего человека, каждый – до последнего вздоха… К чему, если поражение неизбежно? Им не одолеть дикарей – ни в лесу, ни у моря, ни с помощью какого-то священного огня, о котором они говорили. Кочевники – это смерч, который сметает всё на своём пути; это смертоносный сгустившийся воздух пустыни. Фризия, как, впрочем, и всё Ареморское королевство, обречена на гибель. И в предстоящей битве защитникам королевства не суждено выжить…
Адальрик закрыл глаза. Но разве не счастье, что перед смертью он увидел любимую девушку?..
Глава 34
Войдя в земли Фризии, армия кочевников двигалась почти без отдыха. Бескрайние леса казались безлюдными: как будто те, кто в них прежде обитал, вдруг все разом вымерли. На самом же деле лесные племена фризов, узнав о чужеземном вторжении, покинули свои жилища и отправились к берегам Холодного моря. Там им предстояло объединиться с другими фризcкими племенами, чтобы вместе дать отпор дикарям.
Кочевники, которых вёл фризский князь Гримберт, двигались уверенно, быстрыми переходами. Жирное, лакомое мясо оленей и кабанов дымилось за ужином на кострах; ягодное вино и хмельной медовый напиток лились из бочек, которые дикари находили в брошенных фризских жилищах. Гогот и пьяные песни не умолкали до поздней ночи, нарушая привычный покой лесных зверей. Поход в Фризию казался кочевникам приятной лёгкой прогулкой.
И вот перед ними раскрылось побережье Холодного моря, край, издавна заселённый фризскими племенами, а в центре его поселение Туманные Пределы, сердце и опора свободолюбивого народа.
Тем временем Эберин, обсудив с фризами план военных действий, послал дозорных в лес выяснить обстановку.
Несколько часов спустя дозорные примчались сломя голову и принесли тревожное известие – рассказ о том, что от вражеской армии отделился большой отряд, который двинулся на запад в сторону гор.
Полученным известиям Эберин не удивился: он считал, что так и должно было произойти. В то время, пока основные силы кочевников должны были атаковать фризское ополчение, Ки-ррах отправил к Проклятой горе отряд с целью найти могилу колдуна.
О невероятной мощи древнего мага из пустыни, которого фризы много столетий назад одолели с помощью дракона, Эберину поведал Хэйл. Монастырский истопник и Хранитель магической реликвии оказался настоящим кладезем полезных знаний и другой, мало кому известной стороны истории фризского края. Благодаря цепкой памяти Хэйла, в которой остались сказания, передаваемые в клане Хранителей из поколения в поколение, Эберин узнал, что прародиной его семьи была Фризия. Предки графа Ормуа, которые в те далёкие времена ещё не имели ни титула, ни своих земельных владений, ни места при королевском дворе, жили общиной в Долине вулканов. Их называли Всадниками, эквитэмами, потому что с помощью родовой магии они умели оседлать драконов и управлять ими в полёте и в бою. Но неожиданно некий загадочный мор обрушился на жителей Долины вулканов как проклятие: их магия начала слабеть, их дети рождались всё реже, - клан эквитэмов был обречён на гибель. Им пришлось уйти из Долины вулканов, и те, кто уцелел, сначала поселились в пещерах Проклятой горы, а потом и вовсе покинули Фризию. Гистерийский шаман, который умел говорить с духами, узнал, что семья последних из эквитэмов добралась до берегов Прозрачного моря, где впоследствии возникло графство Сантонум. Как оказалось, это были предки Эберина, а Всадник, призванный фризами и победивший колдуна из пустыни, приходился ему родным пра-пра-прадедом.
- Веры в свою победу у фризов тогда было мало, - рассказывал Хэйл, сидя в пещере перед костром, а Эберин и Ирис внимательно слушали его. - Всадник вернулся в Долину вулканов, но он долго не мог отыскать своего дракона. Все решили, что драконы – носители священного огня вымерли, а, значит, никто не сможет уничтожить колдуна. Однако Всадник не терял надежды: денно и нощно он бродил среди вулканов, родовыми магическими заклинаниями призывая своего дракона. И наконец, к счастью для фризов, они встретились. Что было потом – вы уже знаете…
- Не всё, - возразила Ирис, вскинув голову. - Куда подевался дракон после того, как помог фризам одолеть дикарей? Что с ним стало?
- Ох, детка, если бы я знал ответ! – вздохнул Хэйл (даже после того, как Ирис стала правительницей Фризии, он по-прежнему называл её «деткой»). – Единственное, что мне известно наверняка, так это то, что то была драконица. Перед тем, как исчезнуть, она успела отложить яйца, из которых, вероятно, уцелело одно. А может, оно и было только одно. Из него чудесным образом – и очень своевременно – и вылупился наш друг Тайгет…
- Послушай, Хэйл, - с задумчивым видом обратился к Хранителю Эберин, - ты сказал, что Всадники подчиняли драконов своей воле, применяя родовую магию. К сожалению, я не владею такой магией и текст заклинаний мне тоже неизвестен. Когда мадемуазель Ирис прилетела за мной в лагерь Рихемира, Тайгет позволил мне оседлать себя только потому, что доверяет ей. Но как он поступит, когда нам будет нужна его помощь? Полагаю, нам придётся взбираться к нему на спину всегда только вдвоём. Однако я не хотел бы рисковать жизнью мадемуазель Ирис, если вдруг врагам удастся подстрелить дракона в полёте.
- Твои опасения справедливы, - Хэйл кивнул лохматой головой. - Когда начнётся сражение, Тайгетом должен управлять один человек. И этим человеком должен быть эквитэм, потомственный Всадник.
Ирис повернула голову к Эберину, взяла его за руку и, добродушно улыбнувшись, сказала:
- Пойдёмте со мной, маршал Ормуа. Я познакомлю вас с моим другом Тайгетом поближе.
Тайгета они нашли без труда в одной из пещер Проклятой горы. В свете костра обозначались линии громадного тела дракона, который сидел как человек и глодал тушу кабана, держа её обеими лапами. Еда сопровождалась хрустом, чавканьем и довольным урчанием.
Ирис крикнула издалека:
- Тайгет! Ты не очень занят, друг мой? Можно с тобой поговорить?
Дракон перестал есть и, бросив наполовину обглоданную тушу на пол, посмотрел прямо на людей.
Эберин, не успев в прошлый раз толком увидеть существо, которое все считали мифическим, сейчас разглядывал его с жадным, почти детским любопытством. От всей фигуры дракона веяло мощью, опасностью, колоссальной первобытной силой, но силой, управляемой разумом. Морда у него была довольно выразительной, как-то по-человечьи выразительной, и от этого ощущения возникало желание назвать её лицом. Когда же Тайгет посмотрел на Эберина, тому показалось, что на него смотрят глаза человека – таким изучающим и пристальным, пронизывающим насквозь был взгляд этих янтарно-жёлтых с узким вертикальным зрачком глаз. Ничего подобного этому крылатому исполину с разумом человека Эберин и вообразить не мог и теперь, глядя на него, даже не пытался скрыть своё восхищение.
- Тайгет, - торжественным голосом обратилась Ирис к дракону, - я хочу представить тебе маршала Эберина Ормуа. Человека, которого ты помог мне освободить из плена и от которого ныне зависит судьба Фризии. Впрочем, я не совсем верно выразилась… Судьба Фризии и всего Ареморского королевства целиком и полностью зависит от вас обоих. И я бы очень хотела, чтобы вы подружились: ведь взаимное доверие обеспечивает будущий успех…
