Слова мужчины были оскорбительными для свекрови. Я видела, как Виктория Андреевна усилием воли заставила себя не вспылить. Уголки её губ тронула змеиная улыбка, отчего даже меня передёрнуло.
— Во мне ты тоже сомневался. Рассуждать о слабости или о силе Альфы можно только после поединка. Тебе ли не знать, Герман.
— Зачем такие крайности, Виктория?! Мой нюх меня никогда не подводил. Запах твоей невестки мне всё рассказал. Её муж не покрывал очень долго, — оборотень прикрыл глаза. Ещё сильнее втянул воздух. — Даже не берусь сказать, когда в последний раз. Или этот брак договорной, и он ждёт благоприятной для зачатия даты, указанной вашим шаманом?
От подобных слов, напрочь выбивающих из колеи отсутствием такта, меня кинуло в жар. Да, меня отец предупреждал, что запах Руслана на мне слабый, и тактильного контакта маловато для демонстрации посторонним оборотням. Но я не думала, что по запаху супружеской метки другие оборотни оценивают силу мужчины.
— Достаточно знать, что на то есть причины, — резко ответила свекровь. — Не тебе лезть в постель к моему сыну. У тебя будет возможность оценить его силу, если согласишься на ежегодную встречу стай. Там, на ринге, сможешь составить своё более объективное мнение.
— Ты сама лезешь в мою постель, но тебе не нравится, когда это касается твоей семьи, Виктория. Где же справедливость? — Альфа картинно развёл руки в стороны. Играл он на публику хорошо, но я чувствовала, насколько он раздражён и зол из-за того, что ему приходится уступать. — Может быть, в следующем году соглашусь на поездку. Хочу сыну подобрать сильную жену из приличной стаи.
— Я подумаю, чем тебе помочь, — Виктория качнула головой в сторону Алевтины Олеговны. — Кристина, займись делом.
Задерживаться возле рыжего Германа желания не было, и я быстро пошла в сторону своего руководителя. Алевтина беседовала с местной женщиной. У той были чёрным подведены глаза и сочно накрашены губы. Она была очень красивой, но взгляд колючий, неприветливый.
Поздоровавшись, мы направились к большому бревенчатому дому. Он единственный был ограждён частоколом.
Сам посёлок Рыжих волков находился в густом старом лесу. Иногда небольшой ветерок доносил запах болота. Почерневшие от старости деревянные срубы домов даже издали выглядели убого. Ни резных ставен, ни ярких красок, ничего из того, за что бы зацепился взгляд.
— Это школа? — тихо спросила у Алевтины Олеговны, стоило нам зайти на территорию того большого дома.
— Нет, общинный дом, — ответила та. Но, увидев мой непонимающий взгляд, дополнила: — Такая жуткая смесь борделя и работного дома.
От удивления мои глаза округлились, но я поостереглась расспрашивать, видя, как недовольно обернулась на меня местная жрица любви. Немного позже, когда нас провели в переоборудованную под смотровой гинекологический кабинет комнату, Алевтина Олеговна пояснила подробнее.
— В стае рождается больше девочек-омег, поэтому их ценность значительно ниже, чем у мальчиков. Так длится веками. Предполагаю, что на такой гендерный перекос влияют химические соединения в здешней воде, почве. Для достигшей брачного возраста молодёжи каждую весну проводится праздник выбора пары. Если три года подряд девушку никто не выбирает, то она попадает сюда. Если она оказывается нечиста до брака, то тоже попадает сюда. Если муж решает избавиться от старой, больной, надоевшей жены, то ей прямая дорога сюда. Ольга — младшая сестра Альфы. Она здесь старшая. Не смотри, что выглядит строгой и холодной. Она единственная, кто в этом дурдоме защищает женщин. Они настолько затюканные мужчинами, что сами постоять за себя не могут.
Мы с Алевтиной Олеговной надели медицинские халаты и начали приём. Мой руководитель осматривала, делала назначения не только, как гинеколог. Пожилой женщине со старой травмой глаза подобрала очки. Молоденькой, недавно родившей, нервно вздрагивающей волчице осмотрела ребёнка. Выдала ей витамин D и рассказала об уходе за малышкой. Одному из детей мужского пола расписала лечение бронхита и выдала лекарства, привезённые с собой.
Покачивая головой, Алевтина проводила печальным взглядом всё время всхлипывающую женщину, мать мальчика с бронхитом.
— Если с мальчиком что-то случится по недосмотру матери, то её могут и казнить.
— А если с девочкой? — в ужасе я уставилась на профессора, надеясь услышать, что это такая неудачная шутка. Но, увы.
— Муж выпорет розгами и забудет.
Поток пациентов уменьшился только к четырём часам.
— А почему не было на приёме ни одного мужчины? Вы ведь здесь принимаете не только как женский врач.
— У мужчин нет ограничения на выезд из посёлка. Они при необходимости могут посетить муниципальную больницу в ближайшем городе. Это женщинам запрещено покидать пределы территории стаи.
Глава 40. Тяжелый случай
Уже когда мы стали собираться, упаковывая собранные анализы в транспортные контейнеры, к нам подошла Ольга.
— Идите за мной, — позвала она и повела нас в одну из пристроек дома. Откинув в сторону грубую занавеску, служившую дверью, женщина включила тусклое освещение. — Ей нужна помощь, — сдавленно произнесла она и отступила в сторону, открывая обзор на распростёртое на голом дощатом полу тело худой беременной волчицы.
Алевтина Олеговна не спешила подходить. Какое-то время понаблюдала за приподнявшей при нашем появлении голову волчицей.
— Какой у неё срок?
— Ей рожать примерно через две недели.
— Почему она здесь? Её муж погиб?
Ольга покачала головой.
— Он встретил Пару. Месяц назад привёл её в дом, а Василину отправил сюда. Скидывать ребёнка уже было поздно. А ведь с Василиной они женились по любви.
Дальше пояснять она не стала. Даже мне было понятна вся глубина трагедии
— Ясно, — глухо ответила врач. — Когда она в последний раз оборачивалась?
— Как тут оказалась, так больше и не оборачивалась.
— А Альфа?
— Только животная часть откликается на его зов. Человека он не находит.
Женщины вышли на улицу, а я задержалась. Меня потрясла эта история. Я потянулась эмпатически к волчице, но, к сожалению, не ощутила ничего. Даже животные половины испытывают эмоции. А тут пустота — чёрная и засасывающая в бездну. И не за что зацепиться, чтобы из неё выбраться. Она, как омут, утягивает в холодную трясину. Нет в ней ориентиров.
— Кристи! Кристи, очнись! — как сквозь вату, до меня доносился встревоженный голос Виктории Астаховой. Обжигающая боль хлёсткой пощёчины вернула меня в реальность. — Прости, девочка. Ты слилась сознанием с Василиной. Тебе ещё рано так глубоко погружаться.
Меня окатило мощным потоком эмоций окружающих меня женщин. Свекровь явно испытывала облегчение, видя, что я пришла в себя. Алевтина Олеговна, как маленький военачальник, продумывала тактику ведения будущих родов Василины. Ангелина с горящим по-волчьи взглядом была настроена решительно — забрать проблемную волчицу с собой под своё крыло. Ольга была переполнена веры в лучшее. Почему же мне она показалась колючей при знакомстве? Теперь я знала, что она из тех, кто пожертвует собственным благополучием ради счастья всех тех женщин, что оказались под её опекой.
Домой мы возвращались вместе с беременной волчицей. У Виктории Андреевны на уговоры Альфы Рыжих волков ушёл целый час. Что она пообещала несговорчивому Альфе, которому, по сути, было плевать, что станет с Василиной и её нерождёнными детьми, я не знаю. Но уверена, что моя свекровь ничуть не сожалеет, что заступилась за эту волчицу.
Алевтина с Ангелиной вдвоём занялись размещением волчицы в приюте, который курировала Ангелина. Этот приют был создан для волчиц, оказавшихся в подобной ситуации, как Василина, или сбежавших от мужа-абьюзера.
Сколько ещё нового я узнаю об этих необыкновенных женщинах, стремящихся изменить этот мир к лучшему?! Но точно знаю: мне тоже хочется стать причастной к их сообществу!
Пока мы доехали назад, наступила ночь. Виктория Андреевна настояла на том, чтобы я ночевала в её доме. Я согласилась. Одной мне оставаться категорически не хотелось. Стоило закрыть глаза, как меня охватывал страх.
