Зена буквально сокрушила. Словно кто-то сверху ударил огромным молотом, и я рассыпалась осколками.
Сажусь на стул возле двери и смотрю на нее, не в состоянии поверить в происходящее.
Младший Дамианис возвращается через пять минут.
— Врач разрешил зайти ненадолго. Но Зен без сознания.
Шумно втягиваю носом воздух, мечтая отхлестать Леона по щекам.
— Поговорить привез, да?
— Время, Даша, — дает он понять, что оно ограничено.
Пытаюсь подняться, но ничего не получается. Я под наблюдением двух пар глаз. Теперь понимаю, почему Гибсон здесь. Подонку оказалось мало проверки, спровоцировавшей мой отъезд? Может, этой сволочи в режиссеры податься? Гребаный вершитель судеб!
Леон помогает встать, доводит до двери, накидывает на мои плечи свой халат и говорит, чтобы заходила.
Ноги не слушаются, тем не менее шагаю. Мне не просто страшно, я испытываю ужас. Краем уха слышу, как дверь за спиной закрывается.
Это будто плохой сон. Зен в проводах. Датчики пикают. Он не двигается, хотя еще недавно был полон сил и планов, не давал мне продыху в постели и трахал, трахал, трахал…
Приближаюсь и трогаю его руку. Слезы текут по лицу ручьем. Перед глазами один за другим проносятся флешбэки, как Зен впервые берет сына на руки, как играет с ним в саду, как укладывает спать. Что если Дамианис не выживет и мой мальчик будет расти без отца? А как же я? Как мне потом жить с разбитым вдребезги сердцем? А малышке Лее?
Не могу сдержать всхлипа. Шепчу, что хочу отмотать время назад и никуда не ехать, а еще лучше не встречать Дамианисов. Слезы капают на ладонь Зена, и он вдруг сжимает мою в ответ, открывает глаза и смотрит осознанным, ясным взглядом. Такого не бывает у людей, которые находятся в реанимации в тяжелом состоянии, на грани жизни и смерти. Я это точно знаю!
— Тише, Даша. Душа в клочья от твоих слез. Живой я. Чего ты меня раньше времени хоронишь?
Во мне растут непонимание и возмущение.
Зен берет мою руку и прижимает к своей груди, где яростно стучит его сердце.
— Здоров я.
— А я после таких потрясений нет… — шепчу обескураженно. — Что все это значит?..
— Объяснить всего не успею. Летите с сыном и Леей домой. Я тоже скоро вернусь.
Смотрит он так пронзительно, что на мгновение я забываю о страхе, как жить, если Зен не выкарабкается.
— Вы… Ты… Господи, как же это жестоко… — Опять начинаю плакать.
— Даша, никому не нужны факты, что ты не причастна к махинациям Калиничева, хотя удалось их найти. Леон выводит меня из общего дела. Пока я здесь, ответственность за тебя и Эмиля на нем, поняла?
Ничего я не поняла, кроме того, что как-то надо идти. До конца. И это первая ясная мысль в голове за последние несколько часов. Истерики оставлю на потом. И вот это все, что братья устроили, обязательно им припомню.
— Ну все, не плачь.
— Придется. — Я нервно сглатываю и сжимаю руку Зена. — За дверью ваш злодей. Ради него это представление устроено?
— Мракобесие, согласен. На что только не пойдешь, чтобы загнать подлеца в угол.
Судорожно выдыхаю, глядя на Дамианиса, в его красивые глаза. Так хочется обнять Зена! Что я и делаю. Как раз в тот момент, когда появляется медсестра и говорит, что больше нельзя находиться в реанимации. Ругает меня, что трогала больного и пыталась его обнять, отчитывает уже в коридоре, словно маленькую девочку. На глазах у Гибсона.
Стараюсь не фокусироваться на нем и никак не подать вида, что на самом деле было в реанимации. Подхожу к Леону и, уткнувшись в его грудь, плачу навзрыд. Причем по-настоящему. Но уже от облегчения, что с Зеном все хорошо.
— Ну все, все, — утешает Леон, пока ведет меня к лифту.
В фойе он отходит купить воды. Стив догоняет Дамианиса и останавливает, они о чем-то переговариваются. Возвращается Гибсон один. Протягивает бутылку с водой.
Я делаю несколько жадных глотков.
— Похвально, что так предана Зену. Настоящие чувства к нему, да?
Поджимаю губы, глядя в ненавистное лицо.
— Лучше бы ты, конечно, сбежала… — Улыбка напротив похожа на оскал. — Был бы отличный повод тебя наказать. А так, получается, и не за что…
Хочется отвернуться, но я выдерживаю взгляд Стива. Через силу.
— Ничего, уже скоро станешь моей личной марионеткой. — Гибсон поднимает руку и вытирает мокрую дорожку с моей щеки. — Ты ведь попрощалась с Зеном?
Мне немедленно нужно на воздух — отдышаться. Дурно от всего происходящего, дурно от слов Стива. Уже и так поняла, что он нашел слабое место младшего Дамианиса и тянет из Леона ресурс, давит, шантажирует, использует в своих целях. А теперь может делать это и через меня с Эмилем. Зен во всем оказался прав.
— Мне кажется, в таких жестоких и циничных тварей люди превращаются, когда им не хватает любви. Или их никто и никогда не любил.
Гибсон стискивает челюсти, пристально меня разглядывая.
— Может быть, Даша. Может быть…
Бросает в жар от того, как он на меня смотрит. Дыхание спирает из-за непрекращающегося ужаса.
— Пока свободна, — кивает Стив на выход. — Но скоро я за тобой приду.
Разворачиваюсь и чуть ли не бегу на улицу, где в машине ждет Леон. Я жадно глотаю ртом воздух, пока сердце безумно колотится. Ладонь горит — так хочется ударить Дамианиса по лицу за сегодняшний день. Мог бы и предупредить, что с Зеном все в порядке. Хотя дело даже не в этом. Зачем он втянул брата в свои проблемы? Леон не должен был этого делать. Не должен! Если, конечно, Зен сам не вызвался помочь.
— Что он от тебя хотел? — уточняет младший Дамианис, когда я забираюсь в салон.
— Как же я мечтаю расцарапать твое лицо!
В ушах до сих пор звучат слова Гибсона.
— Что от тебя хотел Стив? — спокойно повторяет Леон свой вопрос.
— Гибсон сказал, что его забавляет создавать всем трудности. И
