свои магазины. Ведьмина чуйка никогда не подводит. А ещё я думала над разными видами баночек для кремов, туши. И ещё мне хотелось создать блеск для губ на основе разных масел. И даже гигиеническую помаду. Тональный крем для разных типов кожи, мицеллярную воду, возможно даже, патчи для глаз. Надо обсудить детали с Мариной Исаевой, уверена ей понравятся мои идеи.
Продажи косметики пошли на ура! Сработало «сарафанное радио», люди узнавали наш логотип и сметали товар с полок.
Помятуя, какие годы грядут, каждый вечер я ворожила: читала заговоры на удачу, на отвод от сглаза, на защиту от физических увечий, от пожаров. Близкие даже всполошились, видя, что я совсем отощала и под глазами пролегли глубокие тени.
– Не волнуйтесь. Я совершенно здорова! – уверенно говорила я им, накладывая двойную порцию обеда или ужина.
За последними хлопотами я и не заметила, как наступило время прощаться. Вечером позвонили и сообщили, что билеты куплены, вылет уже послезавтра.
Я не сообщала родным об отъезде, но теперь откладывать разговор нельзя. Родители мужественно приняли эту весть, дату возвращения в Союз на тот момент никто не мог сказать точно. Были подписаны документы на папу, теперь он будет заниматься линией косметики. И, кажется, его это обрадовало, отец бесконечно любил маму, но всегда был как будто в её тени, а теперь у него будет своё дело.
Ненастным ноябрьским утром за окном зачастил снег с дождём, мелкий и колючий. В Шереметьево меня встретила группа кубинцев, во главе с Раулем. Родные застеснялись незнакомцев, и прощание прошло быстро и скомкано. И вот мы уже прошли пограничный контроль рейса Москва – Гавана и оказались в накопителе. И здесь было на что посмотреть: в магазинчиках на прилавках лежали товары, которые не встретишь даже в Москве: кока-кола, виски, баночки с икрой и всё в ярких, кричащих упаковках. Купить можно было только за валюту, а её у меня не было, так что вместо шопинга пришлось удовольствоваться «зырингом».
Летели мы долго, самолёту требовалась дозаправка, поэтому промежуточными станциями стали Будапешт и Алжир, остальной перелёт до Кубы я проспала, сказалась бессонная ночь, которую мы провели с мамой на кухне, болтая обо всём и ни о чём.
Я почувствовала, как меня ласково гладят по плечу, открыла глаза и увидела Рауля:
– Buenos dias (исп. добрый день), – он улыбнулся, – прилетели, сеньорита Иванова.
Вышли из самолёта, сжимая в руках ненужные пальто и куртки. Воздух был горячим и влажным, я моментально вспотела, пришлось снять и пиджак. Выглядели мы нелепо в своих тёплых одеждах, посреди знойного лета.
В Гаване нас встретили представители русского посольства и кубинцы из группы Рауля. Перелёт вымотал, и я с ужасом думала, что ещё предстоит пройти паспортный контроль. Но, к моему удивлению, всё прошло очень быстро. Кубинский офицер просто огласил список прибывших и нам открыли выход в город. Вот так чудеса, ни тебе досмотра, ни проволочек с документами!
Возле аэропорта нас ожидали машины, мне предстояло заселиться в районе Мирамар. Это небольшой тихий квартал Гаваны, где жили представители советского Торгпредства и педагоги из различных стран. В этом районе находился институт иностранных языков им. М. Горького, поэтому учителей селили в гостинице Сьера-Маэстро, по сути, это были не просто номера, а полноценные квартиры, где подолгу жили представители других стран.
Зелёный и уютный район Мирамар производил неизгладимое впечатление: широкие чистые улицы, на Пятой авеню там, где раньше были виллы богачей, теперь расположились посольства различных стран. Повсюду было множество цветов и, конечно, пальмы, которые я впервые увидела не на картинке.
Побросав вещи в номере и приведя себя в порядок, поспешила навстречу к секретарю Рауля, который уже ждал меня в холле гостиницы. Работа моей группы заключалась в тесном сотрудничестве с советскими инженерами и учёными, которые жили на Кубе, будут встречи и с местными специалистами, а «классический» испанский отличался от разговорного кубинского. Мне предстояло изучить его, чтобы не допускать ошибок в переводе.
По словам Рауля, лучше всего это делать, разговаривая с местными, с чем сложно было не согласиться. Только живая речь может «рассказать» обо всех нюансах и отличиях кубинского диалекта.
И потому наша «учёба» началась с посещений маленьких кафе, где подавали удивительно вкусный, тягучий ароматный кофе. Кубинцы словоохотливы и никогда не откажутся поболтать, а с иностранцами и подавно. Так что мне оставалось только впитывать всё новое, что удавалось услышать в разговорной речи.
Пригодилось такое обучение с первых дней. Нас пригласили на обед, где вся трудность перевода состояла в том, что говорить приходилось шёпотом на ухо Раулю во время беседы, в которой помимо моего шефа диалог ведут ещё двое или трое, и это одновременно. Вся соль заключалась в том, чтобы перевести не только грамотно, но и быстро. Не успеешь, Рауль потеряет нить беседы. Надо ли говорить, что во время таких встреч я не только не могла выпить даже глотка воды, просто не успевала и оттого, что нервничала, боясь облажаться, худела на несколько килограммов. Как шутил потом Рауль, у сеньориты Ивановой «посольская диета». После каждой такой встречи мы отправлялись в какой-нибудь ресторан, чувство голода буквально сводило с ума, живот выдавал рулады, как раненый кит.
Рауль был неизменно тактичен, но всё чаще я замечала его взгляд, задерживающийся на мне. Ласковый и мечтательный. Надеюсь, его манер хватит, чтобы не начать волочиться за мной. Это было бы очень неудобно для нашей работы. Рауль красив, бесспорно, галантен, предупредителен, но сердце молчало. Может, и не судьба мне найти уже свою половину? Возможно, Алка права, останусь я старой девой.
Каждый день на Острове свободы был богат событиями, постепенно я познакомилась с местными: персоналом отеля, продавцами, официантами. Мой словарный запас пополнялся анекдотами, что были популярны у кубинцев и даже ненормативной лексикой, которой меня учили с особым рвением.
Вечерами мне нравилось сидеть в кафе, где мы подолгу болтали с его владельцем Умберто, это был пожилой кубинец, полный седовласый старец, с неизменной сигарой во рту и бокалом местного рома.
– Buenas noches, señorita (исп. доброй ночи, сеньорита) – это приветствие я слышала, ещё не успев переступить порог заведения. Умберто уже поджидал меня. Он не только знакомил меня с языком, но и сам жадно расспрашивал о жизни в Союзе. Его интересовало буквально всё: от политики до погоды, во время моих рассказов он становился похож на маленького ребёнка, что жадно слушает сказку о волшебных странах, единорогах и драконах.
Жили здесь и
