— Не бойся дедушки, — крикнула я Лютику. — Он больше не будет делать плохие вещи. Он был болен и теперь поправился. И хочет исправить то, что сделал с папой. Но ему нужна твоя помощь. Понимаешь?
— Хорошо, — подумав, согласился Лютик. — Что мне делать?
Дедушка объяснил. Лютик понятливо кивнул, спрыгнул с дерева, пробежался по снегу мимо нас и забрался на крышу саней.
— Отойдите в сторону, — попросил Ле Гиль, и мы с Жу Далем и Кристиной отступили к деревьям, отдавая Люту пространство для превращения и маневра.
Лютик сосредоточился. Он чувствовал огромную ответственность — ведь ему поручили такое важное и сложное дело! — и сильно нервничал. А я нервничала вместе с ним и мысленно подбадривала малыша, зная, что он ловит каждую мою мысль и эмоцию. Ты справишься, Лютик! Ты у меня молодец! Я тобой горжусь. И папа, когда проснется, будет гордиться!
От деревьев, путаясь в снежной крупе, отделились светлячки. Они закружились в танце метели и слетелись к маленькому Люту искрящейся стайкой. Заметались, завихрились и в одно мгновение слепились в сверкающий шарик энергии. Который Лютик, недолго думая, метнул в стоящего перед санями дедушку.
Ле Гиля охватило сияние трансформации. Контуры тела потекли, меняясь и прирастая размером и новыми конечностями. Через несколько секунд на поляне стоял огромный восьмилапый Лют. Получилось!
Непроизвольно я попятилась, где-то в глубине души всё еще опасаясь нового приступа безумия и яростной атаки Твари. Но Лют лишь взмахнул хвостом, а потом, приблизившись к распростертому в снегу Ёну, резко и точно коснулся жалом его груди.
Я дернулась, а сердце екнуло. Кристина коснулась моей руки успокаивающим жестом. Жу Даль выжидательно подался вперед, волнуясь за хозяина не меньше нашего.
Метель стихала, а вместе с ней перестал сыпаться с неба снег. Это Ле Гиль напитался силой от леса настолько, что мог теперь влиять на погоду.
Больше ничего не менялось. Ён продолжал лежать безвольной куклой, а Лют стоял над ним и ждал результата.
Не выдержав, я бросилась туда, на поляну, вспахивая ногами холодный рыхлый снег, и рухнула на колени около тела любимого. В какой-то миг мне показалось, что он не дышит… Опоздали? Не помогло? Лют деликатно отошел в сторону, словно давая нам проститься. В ту ужасную минуту мое сердце едва не остановилось, разлетевшись на множество осколков, как вдруг муж судорожно вдохнул и закашлялся.
А потом открыл глаза…
Эпилог
Король со своей свитой убрался из поместья ближе к полудню.
— И вы его просто так отпустите? — с недоумением спросила я свёкра.
— А что ты предлагаешь? — приподнял брови Ле Гиль, наблюдая за отъезжающими со двора дилижансами из окна. Те из незваных гостей, кто в них не влез по причине своей многочисленности, понуро брели по колесно-копытной колее, всё равно проваливаясь в снег по колено.
Небо прояснилось, солнце освободилось из плена разбежавшихся сизых туч и принялось щедро расплескивать на мир яркие слепящие лучи. Снег больше не заметал поместье с дорогой, и король решился на обратное путешествие. Но и тот, что успел выпасть, никуда не делся, как бы крича монарху вдогонку: и так будет всегда, поэтому не вздумай возвращаться! А крепчающий морозец добавлял «гостям» скорости.
Провожал несостоявшихся хозяев поместья владелец нынешний и настоящий. Ён довольно быстро оправился от отравления и выглядел, хоть и бледно, но сносно. Достаточно сносно, чтобы я не подбегала к нему каждые десять минут с животрепещущим: «Ён, ты в порядке!?»
— Ну, как что? — растерялась я, отвечая на вопрос свёкра. — Не знаю… Хоть что-то же надо сделать? Он же в вас стрелял! И в Кристину! Разве это для вас ничего не значит?
Губы Ле Гиля дрогнули в легкой улыбке.
— Понимаю ваши чувства, Женя. И почему вы хотите наказать короля, тоже. И… Хотя, нет, давайте я лучше скажу вам иначе. Когда я потерял свой разум, то погубил несколько человек. У меня есть совесть и долг перед моими людьми, и я еще долго буду носить в себе груз вины. И если следовать вашей логике, меня нужно наказать. Сделать со мной хоть что-то.
Я смутилась и пролепетала:
— Ён сказал, семьям выплачивали компенсацию.
— Компенсация не вернет детям отцов, а женам — мужей, — возразил Ле Гиль. — А теперь вернемся к королю. Его охотник стрелял в меня в тот момент, когда я был опасен и угрожал, прежде всего, вам, Женя. Вам — и Кристине, чьей смерти я себе бы точно никогда не простил. Да, при виде Кристины я начал приходить в себя. Но еще не полностью. Я еще боролся с внутренней яростью и был, как выразился Жу Даль, нестабилен. Балансировал на грани, удерживаемый взглядом и голосом моей любимой. И в любой момент мог сорваться. Поэтому я благодарен той пуле и, следовательно, королю. Ранение встряхнуло меня, поставило мозги на место. Что касается Кристины, то да. Пострадай она из-за короля, и его дни на этом были бы сочтены. Понимаете, Женя, одно дело, когда ты убиваешь кого-то, чтобы защитить себя или близкого человека, в момент опасности или битвы. И совсем другое — мстить. Люты не могут мстить. Это против нашего естества. Мы не злопамятны. Мы часть природы, ее повелители и защитники, мы живем в гармонии с ней, а природа не терпит зла. Вот почему я на то время, пока был не в разуме, утратил свои силы и способность влиять на погоду и управлять растениями — потому что перестал быть собой, потерял эту гармонию, стал для природы чуждым элементом.
— И поэтому король просто уедет, — вздохнула я сокрушенно, не до конца принимая всю эту философию Лютов. — А ведь он, если бы у него получилось, выгнал бы нас всех на улицу и отобрал наш дом. Даже обидно, что ему за это ничего не будет.
— Ну, почему же, — в коварной и пугающей усмешке раздвинулись губы Ле Гиля. — Будет. Король посмел обидеть Лютов. А природа этого не прощает.
***
Люты поставили на дороге амулеты, оповещающие о гостях. И теперь, какие бы чужаки не приближались к поместью, на их пути мы сразу же выпустим зиму. Чтобы ни у кого не возникло и тени подозрения, что в Чернолесье вновь завелось вечное лето.
А пока потихоньку восстанавливали погибшие территории леса.
— А может, воспользуемся идеей короля и выкопаем на месте мертвого леса озеро? — пошутила я как-то, осознавая масштабы работ и прикидывая, что будет легче сделать: оживить гектары деревьев или выкорчевать весь этот сухой массив под корень?
— Озеро? — усмехнулся Ён. — Королю не пришлось бы его копать. В лесу есть небольшой и теплый водоем, где можно безбоязненно купаться.
— Правда? — восхитилась и обрадовалась я.
И как только земля и вода достаточно прогрелись после вынужденной короткой зимы, мигом организовала отдых на берегу для нашей теперь уже большой семьи, Жу Даля и няни Нут.
К моему восторгу, няню не отправили к другим работодателям, а оставили в поместье. Конечно же, она выбрала своего любимого воспитанника и его очаровательного малыша, а не забвение. И весь тот месяц, который я вынужденно отсутствовала рядом с сыном, его помогала воспитывать и растить именно Нут. Ее не смущали ни видимый возраст мальчика, ни периодическое превращение в маленького восьминогого Люта. Нут обожала ребенка и была готова сделать для него всё, что угодно.
— Так, кстати, я не поняла, где моя награда? — спохватилась я, вспомнив тот самый месяц разлуки, и растолкала разморенного после купания и растянувшегося на пледе мужа. — Обещал? Обещал. Она мне положена по контракту! Почему я вынуждена была искать работу?
— Так я же дал тебе ожерелье и кольца-амулеты! — опешил Ён. — Ожерелье стоит целое состояние, а амулеты должны были обеспечить тебе привлекательность в твоем мире. Они, между прочим, очень редкие и дорогие.
Я вспомнила «театральную бижутерию» в сумочке, перекочевавшей со мной из Алуяра на Землю во время ссылки. Кажется, мне срочно надо в лес. Туда, где в неразобранной еще и подсыхающей после растаявшего снега куче моего «приданого» и валялась та самая сумочка с наградой.
