— Это твоя обязанность, — спокойно возразил Сорин и замолчал. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Теперь я понял и остальные твои… штучки. Наши правила о вирах не учитывают, что вира может привязаться к ребенку. Тебе не обязательно будет с ним расставаться, ты сможешь вернуться, когда захочешь. Даже… — голос у него на секунду закончился, как будто боялся произносить такие вопиюще неправильные вещи: — Ты можешь остаться здесь, если хочешь.
Сердце забилось быстрее, но одновременно в горле встал комок.
— В качестве кого?
— Что?
Сорин встал, подошел ко мне ближе и замер на расстоянии едва ли пары сантиметров. Его рука дернулась, как будто он собирался меня коснуться, и опустилась.
— В качестве кого я здесь останусь, Сорин? Приживалки? Няни? Я мать этого ребенка. Я твоя женщина. По крайней мере, была ею до сегодняшнего дня. Что ты хочешь мне предложить?
Лицо Сорина при этих словах осталось спокойным, и все же неуловимо изменилось, как будто из-под первого безобидного слоя трехмерной картинки, рассмотренной под новым углом, выплыло угрожающее изображение.
— Тогда какого черта ты делал? — отшагнула я назад. — Зачем привязывал меня к себе?
— Я… Кошка! Почему ты вываливаешь на меня все это, как груду камней?!
— Знаешь, что…
Прервал меня хлопок двери.
— Ваша светлость! — голос Вириана звучал взволновано настолько, что он даже забыл про обычное свое заикание. — Ваша светлость!
— Что? — рявкнул Сорин, выходя из себя. Взгляд его, направленный за мое плечо на Вириана, полыхал злобой.
— Король…
— Я же сказал, что его письмо подождет! Повтори!
— Письмо короля подождет, — послушно откликнулся Вириан. — А что делать с самим королем?
— Что?
Невнятный шум в коридоре, который мы с Сорином едва ли замечали, стал громче, а затем, оттолкнув Вириана, в зал вошел король собственной персоной. Даже если бы я успела забыть, как он выглядит (а я не забыла самое красивое и самое опасное существо, которое встречала в своей жизни), перепутать его с кем-то другим было бы совершенно невозможно.
Король сиял, как новогодняя елка на главной площади: богатый снежно-белый наряд, украшенный блестящими в свете огней камнями, подвеска в форме королевского герба и, конечно, корона.
— Сорин де Драго! — Король широко развел руки, и за его спиной я заметила входящих в зал придворных. Сколько же их? Он что, весь двор сюда приволок?! — Благодарю за теплый прием!
— Какой-какой прием? — уточнил Сорин, и, благодаря громкому фырканью, раздавшемуся со стороны придворных, я разглядела в толпе Перса.
Король протянул Сорину ладонь тыльной стороной вверх — для поцелуя. Сорин демонстративно ее проигнорировал, и у меня почему-то сердце ухнуло в пятки. Есть хоть одна причина, по которой Сорина до сих пор не казнили? Если так подумать, он королю должен быть как кость в горле.
Перс сказал, что у Сорина земель чуть меньше, чем у короля, это значит — влияния у него тоже ненамного меньше. Королевство Эрида строилось на системе вассалитета-сюзеренитета: король был верховным сюзереном, а Сорин, как герцог, находился всего на одну ступеньку ниже. Если я правильно поняла объяснения Вириана, то в случае гражданской войны — гипотетической — между Сорином и королем совсем не обязательно победит король. Да и вообще, положение его было весьма шатким: не кровный наследник династии, который до сих пор не подарил королевству наследников.
«Если бы у него появился ребенок, а лучше несколько, все стало бы намного лучше, — объяснял мне Вириан, когда мы разбирались с картами и генеалогическими древами самых знатных родов королевства. — А сейчас он… вроде и король, но вроде и нет. Еще Сорин подливает в огонь масла тем, что демонстративно его не признает. Это расшатывает придворных, они не знают, кому демонстрировать лояльность. Будь Сорин хоть немного более… алчным, этот дом бы осаждали те, кто хочет видеть именно его на троне».
«Сорин на ножах с королем, потому что думает, будто тот причастен к смерти принцессы Игрид?» — спросила я.
Вириан тогда потупился и невнятно пробормотал что-то положительное.
— Я выбрал Бьертан для празднования Перерождения Огненного, — объявил король.
— Он только через неделю, — мрачно отозвался Сорин.
Он просто сиял дружелюбием, как и всегда.
— Значит, у нас будет время подготовиться! — воскликнул король, и свора… в смысле, свита придворных угодливо засмеялась.
Мне казалось, Сорину не слабо было бы выставить короля за дверь, но он почему-то этого не сделал. Бросил на меня короткий взгляд и буркнул:
— Я распоряжусь по поводу ужина.
Он вышел из зала, и взгляд короля впился в меня острыми ледяными иглами. Я невольно поежилась: его выражение лица пугало на каком-то животном уровне — пустой взгляд темных глаз и широкая дружелюбная улыбка.
— Леди Кэтэлина! — воскликнул он и подошел ближе. Протянул мне руку для поцелуя, и я даже смогла изобразить что-то вроде книксена. — Как протекает ваша беременность?
Я положила ладони на живот, и почувствовала, как пальцы колют искорки пламени.
— Благодарю, ваше величество, все благополучно. Повитухи считают, наш сын родится на втором месяце весны.
— Сын? — осклабился король и накрыл рукой мой живот. — Во имя Огненного, лучше бы так и было.
Пестрая толпа придворных, замершая за спиной короля, вдруг слилась перед моими глазами в сплошное многоцветное пятно, и я прижала руку ко рту.
— Прошу прощения, — выдавила я и рванула к выходу со всех ног. Шарф так и остался лежать на столе, в спину мне полетела фраза короля, которую я не расслышала, и снова — смех придворных.
Оказалось, что в малом зале поместились далеко не все, — я натыкалась на придворных по всему поместью, и их яркие наряды, похожие на оперение птиц, заставляли мою голову кружиться.
Наконец я прибежала в единственное место, которое считала
