Ночью я долго ворочалась, смотрела за окно на луну и никак не могла заснуть. С Сорином мы почти не пересекались с самого приезда короля, ночевать к нему я не приходила, он ко мне — тоже. Одной в кровати было непривычно, и я злилась из-за этого.
Уснуть я смогла, только когда в двери поскреблась Уголек и, после того, как я ее впустила, улеглась на кровать, наполнив комнату звуком сонного мурлыкания. Рассеянно почесывая ее по пушистому пузу, я уснула, но даже во сне не смогла отдохнуть.
Мне снова приснился тот сон, такой же, как в ту ночь в деревенской хижине, которая, кажется, случилась много сотен лет назад. В руках я держала ребенка, мальчика, мирно спящего. Губы его были смешно поджаты, но даже во сне он обхватил мой палец крохотными пальчиками и крепко-крепко стиснул. Я улыбнулась, а потом вдруг малыш открыл глаза, которые оказались черными, как у Сорина. Радостно заулыбался, агукнул, разбрасывая повсюду золотые искорки — и пропал.
Меня со всех сторон окружила темнота, я пыталась через нее прорваться, позвать сына по имени, но не смогла. А потом вдруг напоролась на острый шип, который превратился в острие меча, а потом…
— Кэтэлина! Кошка! Да проснись же ты! — Я вцепилась в Сорина, притянула его к себе ближе и с хрипом втянула воздух. — Опять кошмар?
Голос Сорина звучал тихо, его губы касались макушки. Он держал меня в кольце рук, и против воли я успокаивалась.
— Почему опять? — пытаясь отдышаться, спросила я.
Сорин помедлил.
— Тебе часто что-то плохое снится. Обычно я успеваю разбудить, а сегодня — слишком крепко уснул.
— Ты поэтому пришел сюда? — Я наконец пришла в себя достаточно, чтобы отстраниться и заглянуть ему в лицо.
Спал Сорин, видимо, в кресле, которое пододвинул ближе к кровати. И часто он так делает — приходит сюда по ночам, пока я сплю?
— Твои кошмары могут навредить ребенку, — откликнулся Сорин, вставая. Он был одет в куртку, напоминающую поддоспешник. Расслабленные домашние камзолы и расстегнутые рубашки остались в прошлом, в том мире, в который не успел ворваться король.
Меч Сорина, который тот снова не выпускал из рук, лежал на кровати поверх одеяла.
— Это все, что тебя волнует? — спросила я. — Благополучие ребенка?
— А тебя оно не волнует? Я не хочу, чтобы ты приближалась к королю, — без перехода сказал он. — Ты не должна с ним разговаривать или видеться.
Я встала, желая оказаться от Сорина подальше, и скрестила руки. Сна больше не было ни в одном глазу.
— С чего бы это?
— С того, что я так сказал.
— Я сама смогу решить, с кем стоит иметь дело, а с кем — нет.
Король меня пугал. Если бы все было по-другому, я сама попросила бы Сорина не оставлять меня с ним наедине. Но мне из-за его тона явно попала под хвост вожжа.
— Почему ты на меня так смотришь? — с вызовом спросила я.
Сорин встал и подошел ко мне, остановился в паре шагов.
— Ты будешь делать так, как я скажу, — низким голосом приказал он.
— И не подумаю.
Ошейник нагрелся, стал вдруг очень тесным, и неведомая сила толкнула меня в руки Сорина. Я всхлипнула от испуга, почувствовав, как тяжелая ладонь сжимает мое плечо.
Уголек испуганно мяукнула, зашипела, но Сорин не обратил на нее внимания.
— Не забывай, чья ты, — рыкнул он, приблизив свое лицо к моему. Глаза его горели отражениями оранжевых всполохов, которые кружили в воздухе вокруг нас.
От страха меня парализовало. Должно быть, уловив что-то в выражении моего лица, Сорин наконец ослабил хватку, и я глубоко и облегченно вдохнула.
— Держись от этого заледенелого куска кошачьей мочи подальше.
— Почему? — голос мой звучал хрипло.
Потом мне часто казалось, что именно тот момент был переломным. Если бы Сорин нормально со мной поговорил, если бы объяснил что-то… Возможно, все сложилось бы по-другому. Возможно, я не приняла бы того решения, которое приму во время празднования Перерождения Огненного, решения, которое не сделает мою жизнь ни спокойнее, ни безопаснее.
— Потому что ты — моя вира, — отрезал Сорин. — И должна мне подчиняться.
Мне до ужаса надоело считаться чьей-то. Наверное, именно в тот момент я задавила в себе успевшую вырасти надежду на настоящую семью с Сорином.
Но оказалось, что за праздничным столом меня ждал еще один сюрприз, который заставил меня почувствовать себя полной идиоткой.
Глава 32
Не все традиции празднования дня Перерождения Огненного мне нравились. На стол принято было подавать пироги из сладкого нута и шоколад — это однозначно было мне по душе. Как и то, что в каждом углу вешались пучки какого-то ароматного вечнозеленого растения с мягкими колючками и насыщенным хвойным запахом, похожим на сосновый. Кроме того, в тайных местах поместья, за вазами, в шкатулках или в рамах картин, хозяин поместья прятал шоколадные конфеты — считалось, что каждому, кто найдет такой подарок, будет сопутствовать удача до самого следующего дня Перерождения Огненного. Я видела, что Сорин от души забавлялся, выискивая наиболее необычные места.
А вот то, что за три дня до праздника все вокруг было принято окуривать дымом пламенника, я терпеть не могла. Тогда в хижине Сорин сказал, что именно из-за дыма пламенника у меня случилась галлюцинация: я увидела у себя на руках ребенка, которого у меня забрали. Я и сейчас пыталась списать повторяющиеся сны на пахучий дымок, но интуиция буквально кричала о том, что дело здесь не в этом.
В общем, когда наступил день празднования, я радовалась ему больше, чем Новому году в детстве: наконец-то все закончится. Стол накрыли в большом зале, где
