Нижнюю сорочку Риман не трогает, разбирает причёску, и мои волосы рассыпаются по плечам. Голове становится легко-легко. Риман, заметив мою реакцию, касается затылка и мягко массирует голову, шею, плечи.
— М-м-м…, — стону я.
— Шелли, в ваших мыслях сейчас только я?
— Да…
— Как и в моих — только вы.
Угу, прекрасно, только не останавливайтесь, ваше величество. И виски, да, как хорошо…
Но всё же массаж заканчивается, Риман отходит в сторону и возвращается с чашкой бульона:
— Хотя бы два глотка, Шелли.
Я выпиваю бульон до дна. Риман оставляет её в сторону, садится рядом. Я сама, по собственной инициативе, не слишком осознавая, что делаю, тянусь к нему, устраиваю голову на его плече и засыпаю.
Даже сквозь сон я чувствую его объятия. Утром, когда я просыпаюсь, я совсем не удивляюсь, что лежу в его постели, в кольце его рук. На мне по-прежнему сорочка, Риман полуобнажён, оставил только спальные бриджи.
Остатки сна слетают мгновенно.
Вау, какой рельеф… Так и хочется протянуть руку…
Над ухом раздаётся смешок, Риман ловит меня за пальцы и притягивает к себе.
— Вы не спите, ваше величество?
Риман не отвечает, тянется к прикроватной тумбочке:
— Вот, Шелли.
— Что это?
Крошечная деревянная коробочка, покрытая орнаментом морской тематики, в единый узор переплетаются рыбы, осьминоги, морские звёзды. Я открываю коробочку. Внутри отделка из белого бархата. И на бархате лежит перламутровый шарик размером с вишню.
— Шелли, вы забыли, зачем вы отправили меня в Великую Солнечную империю? Вы сказали, что я должен показать глубину своих чувств, достав для вас со дна жемчужину, как сделал посол империи для своей жены. Я достал, — самодовольство брызжет из всех щелей.
— Вы нырнули?!
— Нырнул, — Риман довольно щурится. — Шелли, вы удовлетворены?
— М-м-м…
Риман становится серьёзным, проводит по моей щеке:
— Шелли…
— Да… ваше величество?
Риман вдруг отстраняется:
— Леди Тинс, я полагал, что хотя бы сейчас вы назовёте меня по имени.
Что? Я всё не так поняла? Я была уверена, что должна получить разрешение. Хах, как глупо. Я ждала, Риман ждал…
Он на глазах каменеет, того гляди превратится в ледяную статую. Чёрт! Объясниться можно и потом. Я кидаюсь к нему, беру его лицо в свои ладони. У Римана расширяются зрачки, он прерывисто вздыхает и замирает не дыша. А я не придумываю ничего лучше, чем поцеловать со всем жаром, на который способна. Риман вздрагивает. На поцелуй он не отвечает, но его руки ложатся на мою талию, и я понимаю — не отпустит.
— Риман, — выдыхаю я ему в ухо. — Я просто сомневалась, что тебе понравится. Котик…
— Ах…
— Скажи «мурр».
Я не перегнула?
Риман совершенно ошалел, я же чувствую, как меня постепенно отпускает напряжение. Молчание между нами было всего лишь недопониманием. Нам надо просто поговорить.
— Шелли…
— Я.
— Шелли, я знаю, ты ценишь свободу, а я отныне и до своего конца привязан к трону. Я не смогу последовать за тобой. Это эгоистично с моей стороны, но… раздели со мной мою судьбу? Только ты можешь быть моей императрицей.
— Я люблю тебя, Риман. Я согласна. При одном условии.
— Да?
Эй, зачем делать такое серьёзное выражение лица, как будто я могу потребовать что-то серьёзное.
Я улыбаюсь:
— Видишь ли, я тоже эгоистична, и одной жизни с тобой, Риман, мне мало. Раздели мою судьбу в этом и следующих перерождениях?
— Если бы это было возможно, Шелли, я согласен быть с тобой вечность.
— Это возможно, — я нашла такую услугу в каталоге «Системы». — Риман, можно вопрос?
— Конечно.
— Почему ты молчал о своих намерениях всю эту неделю?
Риман хмурится:
— Шелли, но ты же сама сказала, что не хочешь обсуждать будущее, пока я не разберусь с проблемами.
Э-э-э?
— Ох, не стоило понимать настолько буквально…
— Я люблю тебя, Шелли.
Глава 47
А можно мы никуда не пойдём? Нельзя? Очень жаль.
Я всё ещё в нижней сорочке — платья в гардеробной моих покоев, а одеваться в мужскую одежду, чтобы стать главное героиней сплетен, глупо. Слуги принесут подходящее платье, и тогда я смогу выйти, а пока я сижу на стуле и с удовольствием наблюдаю, как Риман застёгивает парадный мундир.
Форма ему идёт. Впрочем, Риману всё идёт. Особенно отсутствие любой формы… От картин, которые рисует воображение, кровь приливает к щекам.
Риман бросает взгляд в зеркало, поправляет на голове корону. Я поднимаюсь со стула, подхожу. Риман быстро целует меня, замирает, не хочет уходить.
— Я буду ждать, — улыбаюсь я.
— Шелли…
Быстро поцеловав меня, Риман уходит. Сегодня его ждёт первое заседание Совета, а во второй половине дня состоится суд над бывшей королевой Элизанной и принцем Дораном. Делиться подробностями Риман не захотел, а я не стала настаивать. Приблизительно я догадываюсь, каким будет приговор. Казнь — слишком громко, скорее всего бывшую королеву либо заключат в тюрьме для аристократов, либо отправят в монастырь, что почти одно и то же. Дорана, вероятно, тоже ждёт заключение. И вот его бы я не пощадила — вручила лиоруанский яд. Не из мести, а чтобы вырвать змее зубы. Пока Доран может претендовать на трон, он остаётся угрозой.
Отца Риман вроде бы собирается пощадить — отправить в отдалённую загородную резиденцию. Хотя по сути это тоже самое пожизненное заключение, но всё же с комфортом.
Больше всех повезло принцессе Оливии. Или не повезло. Ей предстоит отправиться в Великую Солнечную империю, и дальнейшая её судьба будет зависеть от её удачи и воли императора, возьмёт ли он её в свой гарем, передаст одному из принцев или вовсе подарит какому-нибудь чиновнику… В любом случае для неё это второй шанс.
Дверь открывается, но входит не горничная с моим платье, как я ожидала, а императрица-мать.
— Доброе утро, ваше величество.
— Шелли, ну же, порадуйте меня!
— Ваше величество?
— Шелли, скажите, что Риман сделал вам предложение!
Я оглядываю комнату. Ленты все ещё висят, а от свечей остались огарки.
— Ваше величество, это вы…?
— Я посоветовала ему быть решительнее. Что же, имперского принца я тебе, извини, не отдам. Я долго думала и решила, что он мне даже нравится, милый мальчик, не амбициозный, поможет Риману открыть школы магии… Шелли, не мучайте меня, скажите, что вы станете моей невесткой!
Императрица-мать требовательно смотрит на меня.
— Да, я согласилась.
Не могла не согласиться…
— Ох, Шелли! — императрица-мать налетает на меня как ураган, звонко чмокает в щёку и возмущается. — Где горничные? Почему мы должны ждать. У нас столько дел!
— Ваше величество?
Императрица-мать достаёт из сумочки фигурный ключ и подбрасывает на ладони:
— Вчера у Римана забрала.
— Могу я узнать, что это?
— Ключ от сокровищницы, — легко отвечает императрица. — Пойдём. Ах, да, сперва дождёмся ваше платье.
— Но…
— Никаких «но». Шелли, неужели вам действительно не нравятся ювелирные украшения?
— Если украшение дорогое, то о нём невольно беспокоишься, и портится всё удовольствие, а дешёвка и есть дешёвка.
Императрица-мать выразительно морщится:
— Шелли, вы хотите убедить меня, что вас совершенно не любопытно побывать в сокровищнице? А уж перенесёте вы все сундуки в свои покои или часть оставите не так уж и важно, — и улыбка тигриная.
Я про себя вздыхаю. Опять проверка? Я допускаю, что императрица-мать вполне искренне предлагает мне украшения, но одновременно она будет оценивать мою реакцию. Уже оценивает. Обижаться на это глупо. С тем же успехом можно обидеться на солнце за то, что летом оно светит слишком жарко. Это часть её натуры.
Уверена, Риман тоже постоянно меня оценивает, бессознательно.
Горничная приносит несколько нарядов, и я выбираю муслиновое платье цвета кофе с молоком. Золотая вышивка добавляет роскоши, но в то же время платье не выглядит помпезным, в отличии от вчерашнего.
