в уста, весьма сложно.
— Если Лилит была первым оборотнем, откуда взялись Провидицы? Они воплощения заката и рассвета?
— Слуги ночи, сиявшие в небесах с Луной, были посланы на Землю, чтобы составить ей компанию и защищать ее.
Слуги ночи, сиявшие на небесах…
— То есть, вы звезда?
Рейчел улыбнулась.
— Да, хотя, полагаю, ты и твои коллеги южные баптисты можете назвать нас падшими ангелами.
Серые глаза посмотрели на меня с другой стороны стола. Я ожидала увидеть там что-то в духе «да эта старушка чокнулась», но вместо этого там проступила задумчивость и…
Черт.
— Ты же на самом деле не веришь в это, нет?
— Это логично.
— В каком чокнутом мире вверх тормашками это логично? В мире шизанутых оборотней?
— В том мире, где живет девочка, которая не должна быть оборотнем, но является им. В чокнутом мире, где эта девочка-оборотень может обращаться по своему желанию и неограниченно долго оставаться в волчьем обличье.
Мне хотелось побиться головой о стол. Почему только я понимала, насколько бредово это звучит? Я никакая не реинкарнация, и тем более не дочь Бога. Ну типа, у Бога вообще не было дочери.
— Я так понимаю, нет смысла напоминать, что ты тоже можешь обращаться по своему желанию и и неограниченно долго оставаться в волчьем обличье?
— Ну естественно, — ответила Рейчел. — Он Волк. Он носит метку на своем бедре.
— На его бедре есть лишь та дурацкая татуировка следа лапы.
Лицо Рейчел сделалось самодовольным.
— Это не татуировка.
— Да, татуировка, — я посмотрела на Лиама. — Скажи ей.
Его отсутствие ответа было красноречивым.
— Ты сказал мне, что это татуировка.
Лиам положил вилку и оперся на локти. Большинство людей в такой позе выглядело бы комфортно и покладисто, но не Лиам. Может, дело в его мышцах, которые всегда были массивными, но за зиму сделались еще более выраженными, поскольку он вырубил половину леса и тренировался с неустанной сосредоточенностью. Может, дело в его стиснутых челюстях и поджатых губах. А может, дело в интенсивности его взгляда. Что бы там ни было, Лиам выглядел совершенно не комфортно и не покладисто.
— Я этого не говорил. Ты предположила, а я тебя не поправил.
— То есть… что? Ты всегда знал, что однажды вырастешь и станешь Альфа-Самцом?
— Я всегда знал, что моя жизнь мне не принадлежит, — он отмахнулся от меня и миллиона моих вопросов, повернувшись к своей пожилой тетушке. — Вы знаете, что мы собираемся сделать? — спросил он у нее.
Старушка, когда-то сама могла стать Альфой, не выражала никаких опасений.
— Вы исправите то, что так давно было неправильным.
Это прозвучало намного лучше, чем «убьете их».
Лиам кивнул.
— В следующие недели могут приехать и другие. Вы можете обещать, что их личности и местоположение не будут известны Стае?
— Как и раньше, я продолжу предоставлять убежище и укрытие для тех, кто этого ищет.
Что-то в моей груди сжалось от понимания, что вот и все. Вот где мы сделаем последнюю остановку и сразимся против невероятных обстоятельств за будущее оборотней и Провидиц мира.
Вот где я пожертвую жизнью, чтобы больше никому не приходилось погибать бессмысленной смертью.
Должно быть, мысли Лиама шли в том же направлении.
— Мы победим?
— Судьба на вашей стороне, — сказала Рейчел. — Разве может быть иначе?
Глава 25
В Канаде не было зеркал. Ну, в стране-то, конечно, имелись зеркала, но в нашей крохотной хижине их не было. Может, если бы они там имелись, если бы я постепенно видела изменения, я бы не испугалась так при виде той, кто смотрела на меня из отражения над раковиной.
Основные черты Скаут были на месте — серебристые волосы, отросшие весьма кошмарной неровной массой, бледная кожа (хотя после сорока пяти минут в душе к щекам немного прилил румянец) и глаза ледяного цвета, налившиеся кровью. Но в остальном я стала другой. Нехватка питания сделала мое тело резким и угловатым. Постоянные тренировки нарастили жилистые мышцы на руках и ногах. Я никогда прежде не считала себя мягкой и женственной, но школьница Скаут казалась диснеевской принцессой в сравнении с жесткой и голодной воительницей в зеркале.
Я наклонилась поближе, завороженная темными кругами под глазами. Откуда они взялись? Что это за темная штука? Кожа поменяла цвет? Синяки? Темные части моей натуры проступили на поверхность?
Я продолжала тянуться вперед, пока мой лоб не наткнулся на зеркало, и закрыла глаза. Я подумывала навсегда остаться в такой позе, но пошла искать Лиама вопреки желанию плюхнуться на линолеум и вздремнуть. И снова я ощутила отголосок эмоции, который ощущался не как я, а как Лиам, и говорил, что он хочет побыть один. Это заставило меня поколебаться, но ненадолго. Нам слишком многое надо обсудить перед тем, как я лягу спать. Я шла по его запаху до второго этажа. Когда я постучала, он не ответил, и дверь оказалась заперта.
— Он спит, — произнес женский голос слева. Я резко развернулась, уже слегка присев для атаки. — Воу. Извини, — Мишель подняла руки в классическом жесте капитуляции. — Я думала, ты меня заметила.
Я провела рукой по своим очень мокрым и уродливым волосам.
— Должна была заметить, — черт. Я так сосредоточилась на Лиаме и на происходящем в моей голове, что не обращала внимания на окружение. Глупая ошибка. Конечно, это место должно быть убежищем или типа того, но за последние полтора года я поняла, что ничего нельзя принимать как должное. Сюрпризы вечно поджидали на пути. Что-то всегда шло не по плану.
Люди, которым я доверяла, вечно запирали дверь и не пускали меня.
Я сердито посмотрела на дверь, подумывая сорвать эту чертову штуку с петель.
— Я думала, ты пошла обратно в библиотеку, — лучше пока что оставить дверь в покое. Мишель явно доложит о случившемся Рейчел. Не то чтобы я боялась маленькой старушки…
Ладно. Хорошо. Я немножко боялась этой старушки.
— Уже сходила и вернулась, — она подняла ремень сумки, висевшей на ее плече. — У меня для тебя кое-что есть.
Я приняла от нее сумку, нагруженную книгами и бумагами.
— Что это?
— Исследование, — Мишель кивнула в сторону сиденья на подоконнике в конце коридора. Я думала, это может быть уловкой, чтобы увести меня от Лиама, но несколько метров не сыграют никакой разницы. С такого расстояния ему даже не придется прикладывать усилия, чтобы подслушать наш разговор, но я не потрудилась говорить об этом Мишель. Однако я приняла приглашение сесть. Вообще-то я совсем не против поговорить, устроившись на гигантской мягкой подушке, даже если усну после первых двух предложений.
Лиам, наверное, вымотался не
