Уже у порога она обернулась, словно почувствовав чей-то взгляд, но никого не увидела. Решив, что ей просто почудилось, Ольга зашла в дом, притворив за собой дверь.
***
Агнар шел быстро и вскоре углубился в лесную чащу. Сван не ждал его на опушке, как было условлено меж ними, но воин не удивился – скорее всего, друг в своем нетерпении уже начал охотиться. Что ж, тропы в этом лесу известны им обоим, хочешь не хочешь, а встретишься. Потому Агнар принялся выслеживать добычу, не думая более ни о чем ином.
Через пару часов его мешок заполнился – три глухаря, молодые зайцы и лиса, о которой просила Олли. Красивая, с пушистым рыжим хвостом. Агнар был доволен, что выполнил просьбу жены. Погладив мех, он внезапно подумал, что Олли больше пошла бы черно-бурая лисица, но такие водились только к северу. Задержав взгляд на рыжей шкурке, он тряхнул головой, прогоняя неизвестно откуда взявшееся чувство тревоги. Отчего так неприятен вдруг стал ему рыжий цвет…
Отбросив ненужные мысли, Агнар отправился домой. Он начинал хотеть есть, и, подумав о кушаньях, которыми встретит его Олли, невольно улыбнулся. Накануне у нее получилось такое изумительное жаркое… Язык проглотишь.
Уже покидая лес, Агнар вдруг подумал, что так и не встретил Свана. Видимо, тот передумал охотиться. Возможно, появились какие-то срочные дела, хотя ведь сам позвал его. Не любил Агнар, когда не выполняли обещаний, но сегодня был такой хороший день, чтоб даже злиться не хотелось. Боги рассудят, что к чему.
Вот уже и лесная чаща поредела, показались крыши окраинных домов. Миновав их, Агнар пошел к своему дому. Их дому. Давно в этих стенах не было счастья – после гибели его семьи – но Олли согрела своим теплом и заполнила пустоту дома. Как и самого Агнара.
Завидев крышу, воин невольно улыбнулся и ускорил шаг. Но смутное чувство тревоги росло в нем с каждым шагом, и Агнар никак не мог понять, почему.
Лишь подойдя ближе, он понял, что не так – из трубы на крыше не шел дым. Значит, очаг потух. Олли нет дома? Но куда же она могла пойти?
Войдя во двор, Агнар подошел к крыльцу и остановился как вкопанный. На двери его дома висела тушка мертвого олененка, пронзенная стрелой.
***
Рагнейд с утра нездоровилось. Она с трудом поднялась с постели и едва сдерживала мучительную тошноту. Голова ее кружилась, а лицо было бледным, точно льняная простыня, как сказали ей служанки. Возможно, она съела что-то не то накануне, но подобные расстройства случались у нее крайне редко.
Едва заставив себя выйти из опочивальни, королева в сопровождении служанки направилась к главной зале. Должно быть, ее супруг дивится, отчего ее нет – прежде Рагнейд никогда не опаздывала.
Уже подходя к массивным дверям залы, она поняла – что-то случилось. Сквозь закрытые двери слышались выкрики и шум, и народу явно было больше, чем дружина ярла. «Только бы не с Хенриком!» - мелькнула мысль у королевы, и она, подобрав юбки и превозмогая дурноту, ускорила шаг.
За то время, что чужеземный мальчик провел во дворце, на него ни разу не покушались, опасаясь гнева ярла. Но все могло измениться в один миг. Рагнейд знала, что Эрлинг чрезвычайно переменчив в своих решениях, и, если бы Хенрика умертвили, даже не стал бы наказывать тех, кто это сделал. Пока договор с правителем с запада существовал только на словах, и выгоды ярл еще не получил. Главное для Хенрика – дожить до сего знаменательного момента, и тогда уж Эрлинг свое не упустит. А до тех пор жизнь мальчика оставалась в опасности.
Но не только из-за договора тревожилась Рагнейд о судьбе Хенрика. За время, что он провел во дворце, она искренне привязалась к нему. Юноша нравился ей своей добротой, искренностью и, вместе с тем, удивительной для мальчишки в его положении смелостью. Казалось, он действительно восхищается северными воинами, и только гордость не позволяла ему выказывать это открыто. Но Хенрик старался – учился у лучших воинов, старался не отставать ни в чем. Вестар хвалил его, а для Рагнейд это было главным. Вестару она доверяла, подчас, больше, чем себе.
Отношения между ними не стали ближе – Рагнейд не могла переступить черту и подарить свое тело другому мужчине, даже если все ее существо стремилось к Вестару. Но побороть собственные чувства также не могла, дни и ночи напролет думая о темных глазах лучника. Теперь она уже не представляла, как прежде могла жить без него. Никто в ее жизни не был ей ближе, чем Вестар.
Тот, однако, не был столь покорен в вопросах чести и верности. Рагнейд чувствовала в нем неутоленную жажду, в каждом его взгляде, каждом движении. Не так давно он вновь сорвался и позволил себе поцеловать ее. Конечно, они были наедине, но Рагнейд знала, как сильно рискует Вестар – нет большего позора, чем склонить чужую женщину к близости. Узнай ярл о том, что происходит, не сносить ему головы. И, зная это, Вестар все равно стремился к ней снова и снова. Иногда Рагнейд думала, что случится, если она уступит его страстному желанию… Нет, тогда она не сможет жить прежней жизнью. Ведь и без того она любила Вестара больше всех на свете.
Но оставить свой народ королева не могла. Она знала, то если ее не станет возле Эрлинга, очень быстро он сделает все так, как хочется ему одному. О подданных он никогда не думал. Лишь благодаря вмешательствам Рагнейд, ярл по-прежнему сохранял свою власть и преданность народа.
Что же могло случиться? Рагнейд торопливо вошла в зал, и глазам ее предстал незнакомый мальчик, стоящий на коленях перед троном. Плечи его дрожали, а вот сам Эрлинг недовольно хмурился, глядя на него.
- Что такое? – вопросила Рагнейд, заняв свое место возле мужа. – Кто этот юноша?
- Я – посланник Ингемара Безжалостного, - проговорил мальчик, устремив на королеву голубые, точно небо, глаза. – И принес весть о…
- Помолчи! – раздраженно остановил его ярл. – Не тебя спросили. Ты и так уже достаточно сказок тут рассказал…
- Это не сказки! – мальчик вскочил на ноги, на бледных щеках полыхнул румянец. – Нападения драугров снова начались! Даже если вы, господин, не желаете в это верить!
- Что? – Рагнейд снова стало плохо. – Драугров? Опять мертвецы?...
- Да, госпожа, - тише сказал мальчик, опустив голову. – Ингемар никогда не послал бы гонца, не будучи уверен в том, что говорит. Я… я и сам их видел.
- Но как… почему? – Рагнейд едва сдерживала приступ дурноты. Ее пальцы похолодели, а голова кружилась.
- Это лишь богам известно, - пробормотал мальчик.
- Да, и еще твоему господину, - съязвил Эрлинг. – Все, достаточно кормить нас баснями. Говори, чего хочешь.
Мальчик выпрямился, явно оскорбленными недоверием правителя.
- Ингемар Безжалостный просит у вас помощи. Ему нужны лучшие воины, потому что эти… эти драугры намного сильнее. В трех деревнях множество жертв.
- Прекрати называть его безжалостным, - поморщился ярл. – Пусть в походах свою жажду к убийствам показывает.
- Но что, если мальчик говорит правду? – Рагнейд глядела на супруга. – Неужто мы не откликнемся?
- Хочешь – езжай, - усмехнулся ярл. – А я не собираюсь выделять людей для похода против неизвестно кого. Мы убили колдуна – между прочим, это сделал столь почитаемый тобой Агнар – поэтому никаких мертвецов больше быть не может.
Гонец попытался возразить, снова затрепетав от волнения, но ярл жестом остановил того. Рагнейд во все глаза смотрела на Эрлинга и, наконец, начала понимать – он не шутит. Ярл действительно не собирается отправлять людей на помощь северянам.
Что ж, тогда ей придется сделать это самой. Рагнейд закусила губу, сдерживая тошноту, и поймала взгляд Вестара. Морщинка тревоги меж его бровей сказала ей о том, что он, в отличие от ярла, отлично понимает всю серьезность происходящего. Слава богам, он есть у нее…
- Я поеду, - сказала она вслух. – Возьму небольшой отряд и поеду. Мы не можем не внять мольбам народа.
Эрлинг пожал плечами.
- Ступай, коль хочешь, - молвил он. – А мне эта история порядком поднадоела.
