унижения, сеньор. Пусть проигравший снимает что-то из одежды в наказание за неверный ответ. Голый маэстро Тровато станет лучшей наградой для моей уязвленной чести.
Немо закашлялся, но очень быстро вернул глазам дьявольские искры.
– А сеньорита Ритци не боится сама остаться без панталон этой ночью?
Глупый, глупый Немо. Твоя студентесса мечтала об этом не один долгий вечер, но ты медлишь даже с простым поцелуем.
– Не боюсь. Я уверена в своих знаниях. Святая Юстиция и печать выбрали меня не просто так.
Немо не очень долго боролся с собственной совестью, проверил замок на двери и занавесил все окна. Предусмотрительно. Жителям Фероци не полагается видеть голый зад моего маэстро.
Он задумчиво взвесил на руке фолиант, не осознавая, что уже проиграл эту дуэль.
– Первый выстрел полагается оскорбленной стороне, – протянул он мне книгу.
– Кто такой душеприказчик?
– Слишком просто, сеньорита Ритци. Это назначенный наследодателем исполнитель завещания и лицо, охраняющее наследство.
– Верно.
Отдала ему книгу.
– Кто такие коммориенты?
Я закатила глаза. Он поддается мне, что ли?
– Лица, которые умерли одновременно. Ваш черед. Назовите наследников первой очереди.
– Еще проще, миа студентесса. Супруг, родители, дети, в том числе усыновленные.
Он уже протянул мне руку за книгой, как я одарила его победной улыбкой.
– Первый выстрел за мной, мио маэстро. Вы забыли внуков.
– Черт!.. – в сердцах воскликнул Немо. – Внуки и их потомки по праву представления. Ах, как глупо! Вы хитро подловили меня, сеньорита Ритци.
Он потянулся к своему шейному платку.
– Стойте. Я хочу сама!
Он не сопротивлялся, не дыша, следил за моими пальцами, а я слишком медленно развязывала платок. Он шумно сглотнул, когда я ненароком коснулась его обнаженной кожи.
Я не ответила, что такое легат, хотя прекрасно знала, и Немо стянул с меня ремень. Мой следующий вопрос о выморочном наследстве оставил его без пиджака. Ради приличия мы время от времени отвечали правильно, но все чаще допускали непростительные ошибки и неточности, и вот я уже расстегиваю рубашку на гладкой груди моего мастера. Жар становится совсем нестерпимым, и мой рассудок начинает сдаваться под натиском запретной страсти.
Он помогает. Отбрасывает рубашку в сторону и осторожно толкает меня на диван. Его руки на моих плечах смахивают бретели лифа, и я почти до крови кусаю нижнюю губу.
– Вопрос, Немо. Сначала вопрос!.. – умоляю я его, чтобы выиграть секундную передышку.
– Да-да. Ты уверена, что хочешь этого, Юри? – топит он меня в нежности своего голоса, а я ворчу на него с досады.
– Не этот вопрос. Вопрос из книги.
– А? – смешно смущается он, но тянется за фолиантом. Его затуманенный взгляд скользит по строчкам, пока он не выдыхает: – Что такое лежачее наследство?
Смеюсь, и он смеется, потому что нужен небольшой перерыв, разрядка в повисшем напряжении и взаимном смущении.
– Понятия не имею, но знаю кое-кого, кто прямо сейчас лежит перед тобой и добровольно передает себя…
– По наследству?
Уже не смеемся, просто смотрим друг на друга, словно нет и не было недавних обид, только желание поскорее закончить эту глупую дуэль. Тяну к нему руки, разрываюсь в мягких волосах и молю Юстицию, чтобы она надавила все еще упирающемуся Немо на спину. Но она не слышит меня и совсем не помогает восстановить справедливость.
– Твои братья убьют меня, – бормочет он мне в губы, обжигая их неровным дыханием.
– Это еще когда будет, а если не прекратишь болтать, то тебя убью я.
– У тебя еще остался выстрел, миа студентесса, – попытался выиграть время мой соперник.
– Потолок отделан деревом пиньи?
– Вопрос не из книги! – осек меня мастер.
– Плевать. Ответь, соври что угодно, только не молчи, Немо.
Он вскинул голову и как-то знакомо посмотрел вверх.
– Думаю, пинии, – подыграл он мне.
Понятия не имела, как это будет, только представляла, кусая с досады подушку ночью. Не то чтобы я совсем-совсем не целовалась ни разу. У меня все-таки три брата, а я младшая сестренка, которую все тискали и чмокали в щечку. Но тогда у меня не закладывало уши от запредельного сердцебиения, а все до одного рецепторы дрожащего тела не концентрировались на губах.
Вот только Немо не торопился, смотрел на меня, гладил по щеке большим пальцем.
– Какая же ты красивая, Юри!..
До этого момента я почти не смущалась, теперь слыша это от моего мастера, я замерла и забыла дышать, только сжала его крепче бедрами, чтобы вдруг не сбежал.
Поцеловал. На подушку это совсем не было похоже, это вообще ни на что не было похоже. Когда целовал Алессандро, то я тонула лишь в чувстве вины и горечи. Сейчас же все было жадно, нетерпеливо и одновременно нежно. Я наслаждалась каждым мгновением этого долгожданного безумия, отчаянно отгоняя от себя ревнивую мысль, что Немо целуется слишком хорошо. Скольких он там поцеловал под пиниями, пока не оказался со мной на этом диване.
Чувствую прохладную ладонь у себя на животе, или это я слишком горячая. Не выдерживаю такого резкого перепада температуры и шумно вдыхаю.
– Твои братья точно убьют меня, – уже без прежней улыбки вынес себе неутешительный вердикт мой мастер.
Сейчас он был пугающе серьезным и сосредоточенным. Лучше бы шутил, тогда и мне не было бы так страшно.
– Убьют, – подтвердила я его опасения. – Так сделай, чтоб было за что, Немо. Не умирать же зазря?
Долгожданная улыбка и новый сводящий с ума поцелуй. Рука уже не кажется мне холодной, вычерчивает на разгоряченной коже простые узоры, крупными мазками, а я пытаюсь незаметно расстегнуть ремень на штанах Немо. Почему он еще в них, заруби его Юстиция?!
– Я так не могу, я должен тебе признаться, прежде чем мы окончательно решим быть вместе…
Окончательно решим быть вместе? Это он так завуалированно называет то, что в пошлых книжках Изабеллы обозначают совсем другим словцом.
– Да-да, я все знаю про поцелуй.
– Как знаешь? – не то испуганно, не то с облегчением спросил Немо и слегка отстранился.
– Я проследила за тобой, влезла по старым лианам и увидела тебя в окно. Это же было для дела?
– Для дела, – неуверенно согласился он. – Я не понимаю, когда ты успела, я же после театра погнался за тобой, как ты могла увидеть мое превращение, и при чем тут лианы?
А вот теперь я не поняла, о чем он?
– После какого еще театра?
Мы сидели полуголые на диване и хмурились друг на друга, ожидая объяснений.
Вот только объясниться нам было не суждено, в дверь громко и нетерпеливо постучали.
Я быстро оделась, натянула
