И сейчас ей только стоило найти и позвать их — они непременно отзовутся, придут к ней, чтобы согреть в своих объятьях и отогнать своими поцелуями все неприятные мысли. Напомнят, что она женщина — любимая, желанная и самая прекрасная. И заслуживающая только самого лучшего.
Воспользовавшись прибывшим из Рагланда кораблем, они вернулись в родное городище, чтобы обсудить свое будущее с конунгом. Но быстро воротились обратно, привезя с собой традиционный выкуп — монеты и украшения, отрез парчовой ткани и украшенные камнями драгоценные чаши и блюда. Поистине царский подарок, заслуживающий внимание самой королевы.
Но разве в этом было дело?
Нет. Куда как приятней было провести ночь в постели со своими мужчинами, изнывая от страсти и всепоглощающей любви. За несколько дней она безумно соскучилась по ним и порой поддавалась сомнениям и тревоге.
А поведение Хильды только разжигали эти ощущения, иногда доводя до исступления и неприятных ночных кошмаров. Потому-то она едва ли дождалась возвращения Сигурда и Свена. И жарко поблагодарила богов и принесла им жертву на капище, когда те сошли со своей ладьи и снова оказались рядом с ней.
… Воспоминания вернули Анифу в тот день, когда она, проснувшись в полном одиночестве, ощутила острейшую тоску по своим мужчинам. Ночью ей снилось что-то неприятное и пугающее — но она даже толком не запомнила, что именно, хотя еще некоторое время мучилась от дурных предчувствий. Однако, занявшись привычными для себя делами, женщина смогла отмахнуться от беспокоящих ее ощущений и с головой погрузиться в работу.
И только вечером, сумерничая в компании женщин крепости за рукоделием, она снова оказалась втянула в неприятный разговор, уже привычно начатый Хильдой. Девушку снова завела свою старую шарманку, пытаясь воззвать к женской солидарности и побольнее уколоть саму Анифу.
И откуда только силы брались? Почему до сих пор не устала от этой постоянной нервотрепки и страстей? В конце концов, невозможно вечно строить козни и испытывать от этого удовлетворение — ведь оно разрушало и сознание, и дух. И превращало даже более крепких людей в слабое подобие самих себя.
— Вместо того, чтобы вести приличествующий вдове образ жизни, она предается разврату сразу с двумя мужчинами! Да где ж это видано?!
— Но мужики — не дураки, — осторожно заметила одна из девушек, смущенно покраснев, — Сами же решили…
— Вот-вот! Купились на смазливую мордашку!
— Да скорей уж на то, что под подолом!
— Дуры вы, девки! — осуждающе прикрикнула седая селянка, недовольно поглядев на бесстыдных девиц, разделивших позицию Хильды. — Коль на вас не позарились, сразу же другого виноватым нашли? А коль у самих ума нехватка? И мордой не вышли? Об этом не подумали?!
— Не надо, Сван, — мягко и тихо попросила её Анифа, хотя, конечно, слова Хильды обидели её.
— Видишь? Видишь?! — самодовольно взвилась дочь ярла, — Знахарка сама признает! Да она приворожила их — никак иначе! Даром что ведьма! Травки-заклятья знает, вот и воспользовалась черной магией!
— Да будь она ведьмой… — женщина раздраженно отмахнулась, — То позакрывала бы твой рот, да сделала так, чтобы ты света белого не видела! Не неси чушь, Хильда!
— Да я и так его не вижу! — вскричала девушка, в ярости откидывая в сторону свои пяльца, — Порчу навела, проклятая! И ни капли стыда!
— Я не умею порчу наводить, — спокойно проговорила Анифа, — И магией не владею. Я много раз уже об этом говорила тебе, Хильда.
— Как же! — презрительно хмыкнула та, — Так ты и призналась! Смелости-то не хватает! Только перед мужиками ноги раздвигать и умеешь!
— А сама-то? — неожиданно вступилась еще одна женщина из поселения — тоже в приличном возрасте и с седыми прядями в светло-русых волосах, — Хильда, да ведь ты сама ведешь себя, как ненормальная. Или думаешь, никто не видел, как ты крутилась вокруг Свена? Не спорю, мужчина видный, известный, умеет располагать к себе. Слава о его подвигах давно распространилась по всему нашему краю. Но ты-то мужняя! И поэтому тебе вообще неприлично так себя вести!
Кумушки, сидевшие в горнице, эмоционально зашушукались. Женщина была права — несмотря на то, что Хильда по большей части была затворницей из-за своего слабого здоровья и не менее ослабшего рассудка, все те разы, когда она появлялась на людях, ее странное поведение бросалось в глаза и вызывало недоумение. Но это не обсуждалось. К чудачествам Хильды привыкли и не видели ничего особенного в том, что молодая женщина вела себя, мягко говоря, странно.
Но ведь и слухи о ней никто специально не распространял. В отличие от той же Хильды, которая прицепилась к Анифе, как пиявка, и специально притягивала внимание даже к незначительному факту. который благодаря этому обрастал такими ненужными и невозможными деталями, что могло ужаснуть.
Как, например, эта история с ведьмовством. Хорошо еще, что было достаточно людей, которые оставались на стороне знахарки и принимали ее союз сразу с двумя мужчинами как нечто странное, но вполне приемлемое.
Более того — некоторые смотрели на данную ситуацию, как на ожившую сказку. А как иначе? Анифа отличалась от них, но давно стала частью городища. Ее знания и умения приносили облегчение, а добрый нрав располагали к себе и вызывали доверие. А то, что она была матерью, только сближало ее с другими женщинами и служило поводом для совершенно обыденных и простых разговоров.
— Я — дочь ярла Торхилда! — заявила Хильда с яростью и гордостью, резко поднимаясь на ноги и обводя взглядом женщин и девушек. И останавливая в итоге свой злой взгляд на Анифе, — Я мать его внуков!
— Как и Фригг, — сообщила строго Сван, поджав губы, — Вот только именно твоя сестра и ее служанки больше возятся с мальчиками, чем им собственная мать. И именно Анифа выхаживала их, когда ты родила их слабыми и болезненными. И за тобой она ухаживала — это известно всем!
— Не более, чем показательное выступление, — фыркнула Хильда, — Чтобы прикрыть свои грешки!
— Вот как?! — воскликнула еще одна женщина, — А чем тогда ты объяснишь свои собственные?! А, Хильда, дочь Тормода?!
— А зачем мне их объяснять? Я-то не ведьма! — вскричала Хильда с яростью и пылом, — Послушайте меня! Вспомните! Анифа постоянно ходит на капище! Зачем? Она приносит кровавые жертвы! А по ночам развлекается, принимая ваших же мужей! Как вы можете этого не замечать?!
— Потому что этого никогда не было! — поморщившись от неприятного ощущения, выдохнула Анифа, сжав дрогнувшие пальцы в кулаки, — Это ложь, Хильда! Как ты можешь так бесстыдно врать?
— Потому что я не вру!
— Врешь! И сама прекрасно это знаешь. Или же пытаешься убедить себя в том, чего на самом деле не существует?
— Именно! — закивало подбородками несколько женщин практически синхронно, тоже откладывая в сторону свое рукоделие.
В горнице стало душно из-за закипающих страстей и эмоций. Женщины перебрасывались взглядами — настороженными, пытливыми и изучающими. Их фигуры выражали напряжение и недовольство, а от самой Хильды будто исходили волны гнева и какого-то… безумия. Это ощущалось практически физически и невольно заражали всех присутствующих болезненными всполохами.
Несколько девушек наперебой загалдели:
— Я видела!
— И я!
— Я тоже видела!
— Вечером к дом ярла всегда приходит то один, то другой! И не надо быть провидцем, чтобы понимать, зачем!
— Да откуда вам знать?! — вкричала, не выдержав, служанка Анифы, до этого пораженно молчавшая и лишь сжимающая в пальцах наполовину связанный чулок и спицы. Уронив пряжу на пол, она вскочила на ноги и вскинула в обвиняющем жесте руку, — Вы сами были в доме?! Или в спальне моей госпожи?! Видели ее ночью?! Или утром?! Нет! А вот я всегда при ней!
Анифе снова стало неприятно. Конечно, она была благодарна девушке за защиту, то ей было неловко, что та с таким отчаянием бросилась её оправдывать. Учитывая, что на деле она не была так уж и безгрешна. Пусть и не в том, в чем ее обвиняла Хильда и ее соратницы.
