сановником как коршун над зайцем:
- Ну уж нет, господин Астор. Если надо, я приволоку сюда и судью, вам не удастся замять это дело, - голос любимого был еле слышен, но скрываемая в нём ярость оглушала.
Глазки Эрхарда забегали, он весь сдулся, лицо и лысина покрылись испариной, которую тот принялся поминутно утирать носовым платком. Вмиг из чванливого вельможи бургомистр превратился в жалкого старикашку, сжавшись в комок под пылающим взором Леона.
- Пойми, баронесса, - заюлил бургомистр, - она ведь тоже подключит все связи, чтобы замять скандал.
- В этот раз ей не сойдёт это с рук, - Леон стоял напротив Эрхарда, внушительный, как скала.
Отняв платок от лысины, чиновник в испуге воззрился на него:
- Что значит «в этот раз»?
- Я всё знаю про тот злосчастный пожар, вы ведь помните то дело о странном пожаре, не так ли, бургомистр Эрхард? – глаза Леона сузились в щёлочки.
- Но всё выяснили, всё закрыто, претензий ни к кому нет! - старикашка нервно теребил в руках платок.
- А если я скажу, что у меня есть свидетель, что ты на это ответишь?
Угроза, столь явно звучащая в голосе, не оставляла сомнений. Бургомистр побагровел, схватился обеими руками за трость, словно утопающий за соломинку и замолк, переводя затравленный взгляд с меня на Леона.
В тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал стук в дверь.
В следующую секунду к нам ворвалась баронесса. Она напоминала разъярённую фурию.
- Где мой сын? – женщина вопила так, что у нас заложило уши, - где мой бедный мальчик, что вы с ним сделали?!
Леон, подойдя к ней, сжал локоть гневной тётки и усадил за стол. Да уж, хладнокровия ему не занимать. Нас это вторжение порядком напугало. Нервы, и так взвинченные после всех тревог, просто не выдерживали новых волнений.
- Успокойте, леди Шпонгейм. Ваш «бедный мальчик» в целости и сохранности, будет передан в городскую тюрьму под стражу, - тон мужчины не допускал возражений.
Надо отдать должное аристократке. Вмиг она взяла себя в руки, спина выпрямилась, дрожь унялась. Перед нами сидела волевая женщина:
- Этого не будет, - холодно произнесла она, - свозил Герард девку до поместья, может, ему там прислуга нужна. Где этой выскочке и самое место!
- Вы забываетесь, миледи, - Леон встал передо мной, словно заслоняя от ярости обезумевшей баронессы, - Эми – моя невеста.
- Вот как, - ухмыльнулась она, - это не меняет дело, она всё та же деревенская девка, как бы вы её не называли. И занятие у таких плебеек одно, угождать своим господам!
Ноздри Леона раздулись от ярости, я видела, каких усилий ему стоило контролировать себя. Тихонько подойдя сзади, положила руку ему на локоть.
- Госпожа Нинель, я так полагаю, тоже должна была ублажить вашего сына?
Слова любимого, словно камнепад, обрушились на баронессу. Она часто заморгала, губы задрожали:
- Но откуда вы…Как? Эрхард, что ты молчишь?! – она развернулась к бургомистру.
На того жалко было смотреть, вот уж точно из огня да в полымя! Казалось, ещё немного и старика хватит удар. Он сконфуженно молчал, не решаясь посмотреть в глаза.
Увидев такую реакцию, брови леди поднялись, лицо стало недовольным:
- А впрочем, это ничего не меняет. Всё давно решено, - она гордо задрала голову.
Леон сел напротив неё, кулаки его гневно сжимались:
- Ошибаетесь, миледи, есть свидетель, который видел Нинель после встречи с вашим сыном. И мне несложно съездить в город, где они остановились.
Думаю, отец девушки будет рад моему визиту.
Ошарашенно глядя Леону в глаза, баронесса на миг замерла:
- Вы не понимаете, Герард, милый мальчик, только с детства чересчур вспыльчив, - бормотала она как умалишённая, чем напоминала своего сына, - мы же дали им денег и отослали Герарда капитаном королевского разъезда, чтобы немного пришёл в себя. Всё же было хорошо.
Купец с грохотом встал со стула:
- Ничего хорошего нет в том, чтобы покрывать чужие злодеяния. Даже собственного сына. Вы виноваты в том, что случилось с Нинель, а затем и с Эми. Возможно, были и другие?..
Баронесса побледнела, но промолчала, вместо этого она сорвалась с места и подлетела ко мне, я невольно отшатнулась от страха.
Схватив меня за руку, она с мольбой всмотрелась в мои глаза:
- Милая Эми, простите моего мальчика. У нас есть деньги и связи, вы никогда ни в чём не будете нуждаться! - мадам вцепилась в меня с такой силой, что стало больно.
Любимый одним движением оторвал сумасшедшую бабу от меня, усадив обратно:
- Моя жена и так не будет ни в чём нуждаться, - лёд, сквозивший в его голосе, был столь осязаем, что, казалось в помещении бушует метель, - а ваш мальчик в этот раз не уйдёт от наказания.
Леон кивнул бургомистру, тот выскочил на улицу и через минуту вернулся с двумя здоровенными вояками.
Учтиво поклонившись баронессе, Эрхард залебезил:
- Миледи, я вынужден доставить вашего сына в городскую тюрьму, как видите, доказательства бесспорны.
Нужно отдать должное баронессе: она перестала умолять и заламывать руки, лишь гневно на нас взглянув и больше не говоря ни слова, вылетела на улицу, где её ждал экипаж.
Служивые выволокли Герарда. Его некогда прекрасные очи налились кровью, на лбу вздулись вены, он бешено вращал глазами, в которых уже не было ни капли разума.
- Ведите его за мной, - скомандовал чинуша, и, учтиво с нами раскланявшись, удалился.
На улице послышались гневные окрики баронессы, затем брань Герарда. Леон поспешил к ним, и через минуту всё закончилось, кареты разъехались, увозя прочь от нашего дома психопата-сына и не менее безумную мать.
Я тяжело опустилась на стул, сил совсем не осталось, эта встреча вытянула из меня последние силы.
Леон, не слушая моих возражений, взял на руки и отнёс в спальню, где поцеловав на прощание и оставил одну.
В последующие дни творилось нечто невообразимое! Весть о похищении разнеслась, как пожар. На всех углах обсуждали сумасшедшего барона и моего отважного жениха. От покупателей не было отбоя, мы буквально не чуяли ног под собой, с зари и до темна пекли и продавали. Так, неожиданно страшное происшествие стало для нас просто отличной рекламой.
Горки серебра и меди приятно радовали глаз, мы с Риной уже начали запасаться приданым, на что Леон посмеивался и говорил, что от
