— И вы не станете провоцировать принца Саркума, Великий Визирь, — сказала ему Наиме.
Его улыбка исчезла.
— Есть ли ещё дети, которых нужно отругать? — спросила она у Зала.
Один из собравшихся Визирей откашлялся. Её отец издал короткий лающий смешок.
— Совсем как её мать, не так ли, Бехрам?
В его глазах появилось выражение, которого она не видела с тех пор, как умерла её мать. Расчёт. Кадир тоже это заметил и склонил голову в знак согласия, его челюсть была слишком напряжена, чтобы говорить. Между ними прошло ещё что-то, но Наиме не смогла уловить сути. В тишине повисло невыразимое напряжение.
Явуз-паша хлопнул в ладоши.
— Полагаю, на этом наше дело заканчивается, да, Султаним?
— Разве мы не посылаем делегатов? — спросил Султан.
Наиме избегала взгляда Макрама. И хотя в то утро она решила, что пойдёт с ним, его предательство никуда не делось. Чувство, что она дала ему слишком много и позволила ранить себя, было слишком унизительным.
— Да, Эфендим. Я хотела бы получить ваше разрешение сопровождать Агасси в Аль-Нимас, чтобы выступить от вашего имени.
Она слегка поклонилась ему.
Кадир резко повернулся, обратившись к Наиме, а не к её отцу:
— Абсолютно нет.
Наиме вскинула брови, а её отец постучал костяшками пальцев по столу.
Кадир сумел обуздать свой гнев, слегка поклонился и произнёс свои следующие слова более спокойно:
— Путешествие опасно, Султаним, о чём свидетельствует прибытие раненых с Агасси. Мы не можем рисковать тем, что Султана будет ранена или что ещё хуже. А Принцесса-султан только что достигла совершеннолетия, наверняка есть более квалифицированные делегаты, которых можно послать?
— Она имеет дело с вами с детства, я не знаю, кто мог бы быть более квалифицированным, — сказал Султан.
Кадир вежливо улыбнулся, но в его глазах отразились огонь и оскорбление. Макрам закашлялся, повернул голову и поднял здоровую руку, сжатую в кулак, чтобы прикрыть рот. Наиме свирепо посмотрела на него и положила руку на плечо отца.
— Великий Визирь, ваша забота о моём благополучии, как всегда, трогательна. Вы помните, что я вполне способна позаботиться о себе. Но чтобы успокоить вас, я возьму с собой лейтенанта Терци и группу охраны, — она повернулась к отцу, который смотрел на неё ясным, серьёзным взглядом. — Вы с самого начала поставили меня во главе этого альянса, и поэтому я считаю, что являюсь лучшим вариантом для его представления.
— Ты возьмешь с собой охрану и полный набор слуг. И ты, — Султан указал на Макрама. — Если ей причинят вред, я ожидаю услышать, что ты умер, пытаясь предотвратить это.
Макрам изучил её лицо, которое она сохраняла бесстрастным, и поклонился Султану.
— Я клянусь в этом.
— Да будет известно, что я этого не поддерживаю, — сказал Кадир, его рука так сильно сжала посох, что кожа громко потерлась о дерево.
— Принято к сведению, — вздохнул Султан. — Мы с тобой поговорим наедине, Бехрам. Остальные из вас свободны.
— Отец, — запротестовала Наиме.
Она не хотела, чтобы он оставался наедине с Кадиром. Кто знает, какие идеи может подкинуть Кадир, или её отец снова впадёт в маразм, пока её не будет рядом, чтобы справиться с этим? Тот же самый страх чуть не помешал ей решиться на путешествие. Ихсан и Башир заверили её, что будут защищать его в её отсутствие. Даже этого было едва достаточно, чтобы ослабить её беспокойство. Если бы возможность союза не зависела от её путешествия, она бы никогда не оставила его. Но Макрам ясно дал понять, что ей нужно ехать.
— Ты можешь идти, дочь, — сказал он хрипло.
Наиме стиснула зубы, поклонилась ему и спустилась с помоста.
— Можно мне пройтись с вами? — спросил Макрам вполголоса, когда она проходила мимо него.
Наиме остановилась, собравшись с духом, и посмотрела на него. Визири поднимались со скамей и стекались в проход. Явуз-паша предложил ей руку. Наиме вложила свою руку в руку Визиря. Макрам стиснул челюсти.
— Пожалуйста, сообщите мне, когда вы определитесь с днём, в который хотели бы отправиться. Как только я решу, кто отправится в дорогу со мной, я передам вам эту информацию. Что-нибудь ещё? — спросила она.
— Нет, — сказал Макрам, прищурив глаза от смирения и, возможно, обиды.
— Тогда доброго дня, Агасси.
Наиме наклонила голову и позволила Явузу-паше вывести её из Зала.
Её встреча с Макрамом в саду доставила ей гораздо больше хлопот, чем откровение о том, что Макрам солгал об обстоятельствах своего прибытия в Тхамар. Они подобрались слишком близко. Даже дружбой нужно было бы тщательно управлять, чтобы избежать появления чего-то неподобающего. Конечно, у неё не было опыта в интимных отношениях, но она не была дурой. Её влечение к нему становилось сильнее с каждым мгновением, которое они проводили вместе, с каждым взглядом, который она бросала в его сторону, с каждой случайной мыслью, выдававшей желаемое за действительное.
Чего бы он ни хотел от неё за пределами альянса, будь то дружба, шанс переспать с принцессой… это не имело значения. Это зашло слишком далеко. Пока она не возьмёт себя в руки и свои желания под контроль, она не сможет остаться с ним наедине.
Когда они дошли до фойе, она оглянулась. Макрам стоял неподвижно, склонив голову, а позади него Кадир стоял на возвышении рядом с её отцом, наклонившись вперёд, и что-то настойчиво говорил ему. Её отец наблюдал за Макрамом, а затем его взгляд переместился на неё, выражение его лица было непроницаемым.
ГЛАВА 20
Этот человек носил чувство обиды, как наряд. И, казалось, мог делать это бесконечно.
Наиме посмотрела на него, наверное, в сотый раз за первые два дня их путешествия. Тарек возглавлял шествие, а его солдаты и её охрана скакали вперемежку вокруг неё и её слуг. Макрам ехал впереди неё и круга её служанок и других слуг, так что она провела много времени, таращась ему в спину.
Это не было неприятным зрелищем, несмотря на охватившее его настроение. Очертания его широких плеч, намёк на силу под слоями кафтана, энтари и фераче. Даже металлическая заколка, стягивавшая его чёрные волосы, была зрелищем лучшим, чем опустошённый зимой горный склон, который бесконечно простирался перед ними.
Несмотря на её попытки отогнать подобные мысли, воспоминание о том, как ей нравилось прикасаться к Макраму в саду, не давало ей думать о том, как сильно болят её спина и ноги. Желание, чтобы он образумился и заговорил с ней, чтобы она могла смотреть на что-то другое, кроме его спины, мешало ей сосредоточиться на вопросах, которые преследовали её даже во сне.
Что задумал Кадир и о чём говорил с ним её отец? Всё ли было в порядке в её отсутствие? Хорошо ли поживает Ихсан? Первые несколько ночей она почти не спала, опасаясь того, что может произойти между Кадиром и её отцом. Расстояние было слишком велико, чтобы Прорицатель мог поговорить с Ихсаном, даже если бы они взяли с собой эссенционную воду. Так что она ничего не знала. Она доверяла Ихсану, она доверяла Баширу. Самира напомнила ей об этом, когда она стала слишком взволнованной.
Поэтому она пыталась думать о чём-нибудь другом. Если она сосредотачивалась на приятных вещах, это останавливало её страшные мысли. И это помогло укротить желание вышвырнуть Макрама лицом вперёд из седла за то, что он вёл себя как такой невыносимый осёл.
Казалось, его молчание распространялось только на неё. Они с Тареком проводили время как со стражниками Тхамара, так и со слугами, расспрашивая об их благополучии и в целом проявляя доброжелательность. Их усилия не ослабили всей напряжённости. Солдаты Саркума были возмущены бременем из мужчин и женщин, непривычных к долгим дням верховой езды и вынужденной стоянке лагерем в замерзшей дикой местности. Её народ был на взводе из-за присутствия солдат давней вражеской нации, вооруженных мечами, луками и опытом. Даже Самира, чей стоицизм часто соперничал со стоицизмом Наиме, проявляла большую вспыльчивость. Ей не нравились снег, холод и твёрдая, промерзшая земля.
