В столовой было темно и тихо. Они оба прекрасно ориентировались в потёмках, но Элиот всё равно подкинул голубую, мерцающую сферу над головой. Глаза Волчонка перестали светиться, выдавая в ней демона. Она трогательно съёжилась, гладя себя ладонью по предплечью и озираясь по сторонам, словно оказалась здесь впервые.
Элиот хмыкнул и прошёл за стойку раздачи, на ходу снимая камзол. Не подумал. Вспомнил о кровавых следах на рубашке, только когда до слуха донёсся сдавленный вдох девчонки.
— Проклятье! — выругался, стремительно поворачиваясь к ней лицом. — Я не ранен… — заверил, криво улыбнувшись. На лице Волчонка застыл немой ужас со смесью тревожности и беспокойства. — Эй… — позвал тихо, одним махом перепрыгивая стойку как незначительную преграду, лишь одной рукой её коснувшись. — Ну ты чего? Испугалась?
— Сама не знаю… — пробормотала она, смущённо отводя взгляд. — Просто подумала вдруг вы получили раны из-за меня. Что менталист вас…
Элиот шумно сглотнул и, повинуясь какому-то отчаянному порыву, обнял Волчонка, прижимая её голову к своей груди.
— Мне этот менталист… он даже прощальных слов вымолвить не успел. А раны… — стиснул зубы, замешкавшись. Говорить не говорить?.. всё же говорить. — Вечное напоминание о том, что когда-то у меня были крылья. Каждый раз, когда обращаюсь к своей сущности, раны открываются и кровоточат…
Пауза затянулась. Элиот лишь ощущал, как тонкие пальцы робко сжимают ткань рубашки.
— Больно? — наконец тихо спросила девчонка, вынуждая замершее в ожидании сердце пуститься в немыслимый забег.
— Уже нет, — прошептал Элиот, вдыхая с ума сводящий запах волос. — Правда…
— А мне да, — саркастично вымолвила зараза, вырываясь.
Вот ведь… и правда, Волчонок. Только ослабишь бдительность, как непременно укусит…
Элиот не был силён в готовке и знал, что утром поварихи станут ругаться на него за учинённый беспорядок, но прямо сейчас ему требовалась огромная кружка какао, от сладости которого сводило бы зубы. И что-нибудь вроде омлета тоже сгодилось бы.
— Что вы делаете? — осторожно спросила девчонка, тревожно озираясь, словно в любой момент в столовую мог ворваться отряд гвардейцев. — А если нас кто-нибудь заметит?
— Поймает с поличным? — усмехаясь уточнил Элиот, неуклюже взбивая яйца в чересчур глубокой миске. Сковорода вроде уже нагрелась, но это неточно. Он не был уверен, что всё делает правильно. — И? Обвинят нас в хищении четырёх яиц и трёх ложек какао-порошка?
Девчонка недовольно сморщила свой хорошенький носик.
— Вас может и не обвинят, а я ученица и, во-первых, не должна после отбоя покидать комнату, а, во-вторых, как я объясню то, что делаю с вами посреди ночи в кухне столовой?
— Готовишь? — невозмутимо поинтересовался, а губы уже растягивались в ироничной улыбке.
Волчонок пробормотала какие-то очень страшные ругательства и зашла за стойку. Закатала рукава колета, сполоснула руки в мойке под краном и уверенно подвинула замершего Элиота, забирая у него вилку.
— Посидите немного, — произнесла она довольно вежливо, несмотря на воинственный вид.
Элиот отошёл и сел на стул, залюбовавшись. Движения и действия Волчонка были отточенными, уверенными, словно она с младенчества на кухне. Готовила уже бесчисленное количество раз и может делать это с закрытыми глазами.
… от скворчащих и булькающих звуков разыгрался ещё больший аппетит. Хотелось немедленно съесть, только непонятно кого: омлет или… Волчонка?
— Тебя мама научила готовить? — спросил, не столько из интереса, сколько, чтобы просто отвлечься.
— Папа тоже хорошо это делал, — поведя плечом, отозвалась девчонка. Помешала густой напиток в сотейнике, влила тёплое молоко… — А я подрабатывала в пекарне, не забыли?
— Умеешь печь? — Элиот повернулся к столу и уткнулся подбородком в раскрытую ладонь.
Волчонок кивнула, выкладывая на тарелку воздушный, словно облако, омлет. Откуда-то к нему появились овощи и несколько ломтиков сыра.
— Нашла в холодильной камере, — бесстрастно отозвалась девчонка, подавая приборы. — Мы всё равно уже начали опустошать продовольственные запасы академии, — добавила, будто оправдываясь.
— Я всё улажу, не переживай, — произнёс Элиот, подцепляя зубьями вилки кусок омлета. — Никто тебя не накажет, и никто не узнает, что мы были здесь ночью вдвоём, я ведь ректор… — усмехнулся, погружая белый ароматный кусочек в рот. — Божественно, — похвалил без преувеличения и чуть не застонал от наслаждения. — Просто прекрасно. Не хочешь готовить для меня каждый день?
Волчонок флегматично вскинула бровь, помешивая в сотейнике какао.
— А учиться кто за меня будет?
— Эх… — притворно вздохнул Элиот, быстро поглощая поздний ужин. Или ранний завтрак, тут как посмотреть…
Волчонок поставила на стол две кружки и села напротив. Напиток пришёлся кстати, сладость растекалась во рту, заряжая энергией. Элиот больше не чувствовал себя истощённым и дико вымотанным. Сахар питал клетки мозга…
— Спасибо… — произнесла девчонка внезапно, оглаживая пальцем керамические края кружки.
Элиот проглотил какао, удивлённо вскинув взгляд.
— За что? Ты же сама всё приготовила… — не понял он.
— Не за это… — вздохнула она куда-то в сторону. — За вашу помощь…
Элиот усмехнулся.
— Ты говоришь загадками. Вряд ли я пойму о какой помощи идёт речь, но, если я действительно тебе помог, это делает меня капельку счастливее.
— Я говорю про менталиста, — вымолвила девчонка, опуская голову. — Вряд ли бы я сама с ним могла разобраться, — пробормотала, словно испытывая за это вину. Глупая…
— Про инквизитора тоже забудь, — отмахнулся Элиот, доедая. — Он больше не твоя головная боль, да и не стоит тебе марать руки. Но… станет ли тебе легче, если будешь просто знать, что за смерть твоих родителей отомстили? Не ты сама, а кто-то другой…
Волчонок поджала губы. Отчаянно захотелось провести по её упрямому рту пальцем, чтобы больше никогда так не делала, чтобы не терзала губы зря. Не кусала. Не причиняла себе боль…
— Наверное… я испытаю облегчение, — шёпотом призналась она. — Месть — слишком тяжёлая для меня ноша. Она не вернёт мне родителей, но в то же время я не хочу, чтобы Торас Рам оставался безнаказанным. Мне хочется, чтобы он страдал, хоть я и понимаю, что это неправильно…
Элиот улыбнулся. Не сдержался, протянул руку и погладил девчонку по лицу.
— Не переживай об этом. Подонок уже страдает, Ноа Стоун подстрелил ему один жизненно важный орган.
— Правда?! — взбудоражено воскликнула она. — А он сам… ну старик, он жив?
— Полагаю, что да, — усмехнулся и допил остатки тягучего напитка. — Не волнуйся о нём, Ноа живучий. А сейчас… давай отведу тебя обратно.
Девчонка послушно кивнула и поспешила убрать со стола грязную посуду. Такая ответственная…
Элиот довёл Волчонка до комнаты, но уходил нехотя. Прощание вышло неловким. Скомканным.
— Я помогала вам хоть немного? — робко спросила она. Наивная. Если бы только знала, в какой опасности сейчас находится и что Элиот совершенно не намерен её отпускать, сбежала бы, наверное, или снова полезла драться.
— Помогла, — скупо улыбнулся он, выталкивая девчонку из Серого мира в реальность.
… душу раздирали сомнения. Безжалостно, жёстко.
Затолкать свои внезапные чувства куда подальше или поддаться их влечению? С Волчонком всё непросто и в то же время до одури легко и понятно.
«Нужно просто поспать…» — решил для себя и завалился в кровать, почти не раздевшись. Лишь снял окровавленную рубашку, бросив её куда-то в угол…
В разум просачивался раздражающий стук. Хаотичный, беспорядочный, словно кто-то тарабанил в дверь обеими руками. Нет, кулаками.
Элиот глухо застонал, вытягиваясь и одновременно открывая глаза. Сквозь задёрнутые шторы пробивался свет.
— Какого демона? Сколько я проспал? — протянул сипло, резко садясь. Обернулся на дверь и крикнул: — Да войди ты уже, хватит долбить!
В комнату ворвался взмокший, с покрасневшим лицом секретарь.
