сиденье машины без сознания. Бледная, а под глазами чёрные круги.
— Наринэ, я не знаю! — Татьяна бросается ко мне. — Мы поехали к вам, Динара Ильясовна всю дорогу молчала, а как заехали в лес, она заговорила. Только я ни слова не поняла, у неё будто язык отказал. Не речь — каша. А потом она вообще отключилась.
— Эй, девочка, ты слышишь меня? — осторожно хлопаю истинную сына по щекам.
Нет реакции. И пульс у неё слабый…
— Я тоже пробовала, — Татьяна едва не плачет. — Даже нашатырь в аптечке нашла, но всё бесполезно.
— На инсульт похоже, — шепчу. — Чего встали, глаза проглядываете?! — рявкаю на собравшихся поглазеть оборотней. — А ну, парни, взяли хозяйку стаи! Несите её в лазарет!
Трое молодых парней суетятся — вытаскивают истинную Карима из машины.
— Как ты сказала? — Таня смотрит на меня полными ужаса глазами. — Инсульт?
— Скорее всего, — подтверждаю неутешительную догадку. — О, Луна! Что вы вцепились втроём в бедную девочку?! — отчитываю молодых оборотней. — Она же тонкая, как веточка. Один взял и понёс. Аккуратнее! Назим, открывай дверь шире! — командую старому волку, который застыл на крыльце лазарета.
Не стая, а сборище безруких оборотней. Зло берёт.
С горем пополам девочку укладывают на свободную койку, а я потрошу запасы лекарств. Где-то были препараты для людей.
— Ты ведь поможешь Динаре Ильясовне, да? — чуть не плача спрашивает Таня.
— Чем смогу, — набираю жидкость из ампулы в шприц, — но девочка — человек, а не оборотень. Так что без гарантий.
— Господи… — Татьяна хватается за сердце. — Может, тогда в город? В больницу.
— Не довезём, — отрезаю холодно.
Беру жгут и подхожу к Динаре. Выглядит человечка из рук вон плохо, а чувствует она себя, подозреваю, ещё хуже. Ставлю укол под Танины вздохи, потом капельницу. Ждём.
Бесполезно. Девочка в себя не приходит. Что могу сказать, это кома.
— Боже мой… — Таня замечает «расписного» Карима.
Назим успевает подхватить бедную женщину под руки. Не успел бы — грохнулась. Ещё одной болезной мне тут только не хватало.
— Выведи Таню на улицу, пусть воздухом подышит, — киваю Назиму.
Старый оборотень ведёт впечатлительную человечку из лазарета, а я остаюсь наедине с едва живой парой влюблённых. Вот что бывает, когда истинные решают идти против Судьбы. Она дама обидчивая, злопамятная и крайне жестокая.
У меня умирает сын, а спасти его может только Динара, но она сама на пороге смерти. Что может быть страшнее, чем похоронить собственное дитя? Если мальчик отправится к Луне, то и моя жизнь закончится. А эта рыжая девочка… Его пара. Даже если Карим чудом выкарабкается, то без истинной он угаснет. Это чёртов замкнутый круг.
Но я могу его разорвать. Придётся заплатить большую цену, но я это сделаю. Ради сына.
— Назим… — выхожу на крыльцо. — Как она? — киваю на Таню, которая сидит на лавочке.
— Вроде лучше. От вида крови голова поехала.
— Жить будет — это главное, — выдыхаю. — Назим, послушай, — беру старого волка за руку, — дело совсем плохо. Они оба умирают.
— Неужели ничего нельзя сделать? — оборотень бледнеет.
— Можно. И мы сделаем. Скажи женщинам, чтобы подготовили круг Советов к ритуалу.
— Что за ритуал? — бывший бета чует неладное.
— Ритуал обмена жизней, — объясняю, а собственный просевший голос кажется чужим.
— Да ты с ума сошла, Наринэ!
— Тише!.. — шиплю, крепче сжимая пальцами руку Назима. — Не хочу, чтобы Таня услышала. Она тоже будет меня отговаривать.
— А я не отговаривать тебя собираюсь, — волк таращит на меня глаза. — Я просто не позволю тебе…
— Тс-с-с! — шикаю. — Это единственные способ спасти нашего альфу и его пару. Я отдам свою жизнь Луне в обмен на жизнь Карима, он придёт в себя и обратит Динару. Они оба будут жить.
— Наринэ-э… — Назим кривится. — Как мне это пережить? Ты мне как сестра.
— А ты мне как брат, — глажу волка по плечу. — Но я не могу позволить сыну умереть. — Мои глаза обжигают слёзы. — Я много лет прожила рядом с ним, но не могла дарить ему свою любовь и нежность. Пусть это будет моей расплатой за то, что я когда-то оставила Карима.
— У тебя не было выбора, Наринэ, — старый волк качает головой.
— Ты сделал бы то же самое для своей дочери. Захария вздорная, глупая девочка, а ты вредный и упёртый старик. Ваши отношения нельзя назвать тёплыми, но ты любишь дочку. Она плоть от плоти твоей, а Карим плоть от плоти моей. Понимаешь?
— Ты всегда была сильной женщиной, а с годами стала только сильнее. — Старый волк сам едва не плачет.
Назим был правой рукой моего безумного мужа. Он не мог пойти против альфы, но он всегда мне помогал, как мог. Это было нашей с ним тайной. Многие считают Назима жестоким, в том числе и мой сын. А я не могу сказать про старика ни одного плохого слова. Он делал то, что должен делать искренне преданный своему альфе бета.
— Буду рада, если ты запомнишь меня сильной, — обнимаю друга. — Иди скажи женщинам, чтобы готовили круг к ритуалу.
Прощаться с близкими всегда тяжело. И больно. Но иногда надо пройти через эту боль, потому что других вариантов нет.
* * *
Открываю глаза и охреневаю от ночного неба, что висит у меня над головой. Такое ощущение, что это картинка. Невероятно красивые сияющие, словно бриллианты, звёзды и огромная красная луна. Потрясающее зрелище! Кроны высоких сосен упираются макушками в сверкающие небеса и переливаются северным сиянием. Никогда такой красоты не видел.
— Сынок, вставай. Подойди ко мне.
Мама?.. Её голос звучит ручейком, а у меня сердце звенит от боли.
Приподнимаюсь на локтях и вижу мою любимую матушку. Она сидит на поваленном дереве и улыбается. Будто живая. Это что, сон?..
К чёрту вопросы!
Встаю и несусь к ней. Как в детстве…
— Ма-а…
Падаю перед мамой на колени, а она запускает пальцы мне в волосы. Улыбается. Она у меня такая красивая.
— Я так хотела с тобой увидеться перед смертью, но не успела, — гладит моё лицо тёплыми ладонями.
— Хотя бы во сне… — рыдаю, как малолетний пацан, целую мамины руки.
— Это не сон, Карим. К сожалению.
— О чём ты? — поднимаю голову, смотрю в глаза самой родной женщине. — Если это не сон… Где мы?
— Где-то между жизнью и смертью, сынок, — вздыхает.
— Я умер?
— Нет. Но мог умереть. Ты совсем не бережёшь себя.
В голову врываются воспоминания. Я сел за руль, поехал в город. Башка почти не соображала, я потерял управление и вылетел на встречку. Там была фура. Больше ничего не помню.
— Ты меня спасла, — снова целую руки
