— Матушка Иоланта, моя дорогая леди Уоторби, — поприветствовал нас его высочество ненаследный принц Генрих, — искренне рад видеть вас в добром здравии и полной безопасности.
— О, мы так же бесконечно рады видеть вас, ваше высочество, — ответила настоятельница.
И повисла пауза, требующая реплики непосредственно от меня.
Выпрямившись, взглянула на его высочество. Принц стоял в нескольких шагах от меня, облаченный в светлый костюм сукна высочайшего качества. Вся его поза выражала уверенность, лицо хранило невозмутимое выражение, голубые глаза смотрели прямо и с нескрываемым ожиданием, светлые волосы были собраны в хвост высочайшего качества.
Вся его поза выражала уверенность, лицо хранило невозмутимое выражение, голубые глаза смотрели прямо и с нескрываемым ожиданием, светлые волосы были собраны в хвост и лишь одну прядь, что словно пересекала правую часть лица Генриха, трепал ветер. В целом его высочество производил впечатление уверенного в себе, сильного, смелого, положительного и мужественного человека. Невольно сравнив его с наследным принцем Теодором, я не могла не признать, что внешне Генрих на роль главы государства подходил гораздо лучше, и уверена — монеты с его изображением люди охотнее бы рассматривали, не пугаясь холодно-отстраненно-жестокого выражения истинного наследника.
— Доброго дня, ваше высочество, — произнесла я, понимая, что пауза затягивается.
И ни слова о моих эмоциях по поводу встречи. Глаза Генриха чуть заметно сузились, матушка Иоланта гневно взглянула на меня, а после, явно откровенно мстя за непокорность, сообщила:
— Мне, безумно, жаль, дети мои, однако я вынуждена вас покинуть — дела. Леди Уоторби, надеюсь, вы проявите должное воспитание и не оставите нашего гостя в одиночестве.
Оставить меня наедине с мужчиной?! От обоснованного возмущения щеки опалило огнем, но мой гнев матушка проигнорировала совершенно. И протянув руку для поцелуя принцу, не оборачиваясь нас покинула.
С бессильным гневом я была вынуждена наблюдать, как повинуясь ее движению, некоторые из сестер работавших в монастырском саду, оставив свои обязанности и даже попросту бросив орудия труда наземь, спешно покинули территорию! Это немыслимо! Это…
— Мне кажется, вы не рады нашей встрече, леди Уоторби, — проявил неожиданную проницательность его высочество.
— Леди оттон Грэйд, — сухо поправила я. И продолжила, с трудом сдерживая гнев: — Ваше высочество, мне очень жаль, но боюсь, матушка Иоланта совершенно неверно информировала вас. Я более не являюсь лицеисткой, которая может позволить себе столь вопиющее нарушение правил приличия, как беседа с мужчиной наедине, пусть даже и в освещенном солнцем монастырском саду. А как герцогиня Грэйд, я не могу позволить компрометировать мое имя. Надеюсь, вы поймете меня и не станете осуждать. Всего доброго, ваше высочество.
Быстрый, неглубокий реверанс, и не отрывая взгляда от земли, я попыталась покинуть принца.
Попыталась…
Ибо стоило мне сделать всего шаг, как мое запястье было сжато сильными холодными пальцами его высочества, а в следующий миг, используя преимущество в силе и проявив полнейшее отсутствие воспитания, принц Генрих развернул, и рывком прижал к себе.
— Что вы себе позволяете?! — возмущенный возглас вырвался совершенно неосознанно.
Ответ меня потряс.
Его высочество, ничуть не смущаясь собственных действий, подцепил пальцами прядь моих волос, поднес к лицу и с наслаждением сделал вдох, а после, взглянув в мои испуганные глаза, очень мягко, но в этой мягкости отчетливо ощущалась сталь, произнес:
— Моя дорогая леди Уоторби, к сожалению, один раз я уже потерял вас, и терять повторно не намерен вовсе. Мне искренне жаль предъявлять вам ультиматум, но должен сообщить — сад вы сможете покинуть, лишь приняв мое предложение и никак иначе.
Уперевшись ладонями в грудь принца, я попыталась вырваться и получила полностью противоположный результат — его высочество сжал сильнее.
— Смею заметить, вы ведете себя неподобающе особе королевской крови! — воскликнула я.
В следующее мгновение принц отступил, а затем очень тихо произнес:
— Это не меня, это вас, леди Уоторби, матушка Иоланта неверно информировала, и сейчас вы не понимаете очевидного — я единственное ваше спасение. Единственное. И в столицу вас привезли лишь потому, что я отказался даже знакомиться с иными кандидатками на роль императрицы, храня в сердце облик веселой, трогательно-застенчивой любительницы монастырских абрикосов. И если вы проявите твердость и верность клятвам, что были даны вами против вашей собственной воли, уже завтра, вас увезут в один из отдаленных монастырей, где сам Пресвятой не сумеет вас отыскать.
Говорил его высочество убедительно. Крайне убедительно. Более того, я и сама отчетливо понимала — это правда. Матушка Иоланта если и отдаст меня, то лишь в обмен на рудники Истаркана, а возможно затребует и более высокую цену, на которую лорд оттон Грэйд никогда не согласится. Мне конец.
Я пошатнулась, и устояла лишь потому, что его высочество предупредительно поддержал за локоть. Едва слышно поблагодарив, прошла к скамье, на которой недавно сидела матушка Иоланта, обессилено опустилась на холодный мрамор.
Принц Генрих молча прошел и сел рядом. Некоторое время он все так же безмолвствовал, видимо позволяя мне осознать всю серьезность ситуации, затем вернулся к предмету разговора: — Вы должны принять мое предложение сегодня, чтобы я мог быть уверен в вашей безопасности. Спустя четыре дня состоится наше обручение в храме Трех дев, где вы «случайно» минуете камень чистоты. Полагаю, нет смысла сообщать, что он засияет при вашем приближении, являя всем присутствующим чистоту и невинность будущей императрицы.
Горькая усмешка промелькнула на моих губах — да, они уже все продумали.
— Нас обручит сам святой старец Ирений, — продолжил его высочество, — в присутствии пятитысячной толпы прихожан. Затем с небес прольется свет и это будет явлением чуда, которое «убедит» служителей Пресвятого в том, что мы истинная, предназначенная друг другу пара. Венчание откладывать не станут. Мы принесем клятвы друг другу, и с этого момента вы станете моей женой.
Не сдержавшись, тихо возразила:
— Я уже замужем.
— Не стоит равнять древний варварский обычай и святое таинство церкви, — отрезал принц. И тут же продолжил: — Рождение вами моего наследника упрочит мое положение, вознеся над бездетным и не любимым в народе Теодором и империя благоприятно воспримет указ об изменении порядка престолонаследия. Все уже решено и спланировано, леди Уоторби. И я достаточно откровенен с вами, так как искренне полагаюсь на вашу рассудительность и верю вы предпочтете судьбу императрицы, судьбе запертой в каменный мешок монашки. Решать, несомненно, вам. Я высказался против плана матушки Иоланты, подразумевающего оказание на вас ментального воздействия, так как желаю, чтобы вы дали согласие сами, без магического принуждения.
