А потом я поняла, что в отличие от Стивена, в честь которого будут проведены все соответствующие церемонии – не только здесь, в стае, но и в человеческом мире… в отличие от монакского беты, мой отец просто сгинул – ушёл вслед за мамой, не дав мне возможности оплакать его.
Я разрыдалась…
Маленькая девочка во мне плакала о своём, безвестно пропавшем отце; взрослая женщина – о несправедливости жизни; волчица же выплакивала боль своего супруга.
— Тшшшш, — Этьен поднял меня на руки и вынес из ужасной комнаты.
Я не знаю, как именно, но мы вместе оказались в душе.
Этьен, прислонив меня к стенке, сначала осторожно снял с меня всю одежду, потом разделся сам – а потом мы просто стояли под водой, смывая горечь этого ужасного дня.
—Неуж.. жели нельзя было обойтись без этого, — горько всхлипнула я. – Он ведь и так уже потерял свою личность. Ты уверен, что он проявил бы агрессию?
Сильные мужские руки прижали мою голову к жёсткой груди мужа.
— Нельзя было обойтись, — просто ответил Этьен. – Я пообещал ему это.
Я не кивнула – просто потому, что всё ещё была прижата головой к его телу – и так и осталась стоять его в объятиях под теплой, успокаивающей боль и горе, водой.
Глава 26
Этьен
Я опасался того, как Таис может воспринять произошедшее со Стивеном, ведь она совершенно точно видела момент смерти моего друга.
Для бет, обступивших Стива, это было милосердием, последним желанием, в котором обычно не отказывают даже врагу; но для Таис… Я мог только предполагать, какую реакцию у неё могло вызвать то, чему она, к моему великому прискорбию, стала невольным свидетелем.
Я ожидал от нее если не криков, то холодного презрения. Но моя жена в очередной раз меня удивила. Вместо обвинений в жестокости и убийстве, она тут же абсолютно поверила тому, что я озвучил ей в душе – и больше мы к этой теме не возвращались.
Наоборот… как будто пережитое за день ещё сильнее сплотило нас: Таис не просто спокойно воспринимала мои прикосновения, она сама хотела моих прикосновений, и в ответ сама касалась меня!
Удивительным было и то, что даже мой зверь, успокаиваясь после убийства, не рвался использовать тело пары – чувствуя, что она её не совсем восстановилась после родов, волк первый отступил, довольствуясь лишь невинными объятиями.
Мы, правда, оба предвкушали, как это будет, когда она восстановится, но торопить или принуждать свою жену ни я, ни волк не хотели.
— Давай останемся в спальне, — предложила Таис, пока я осторожно вытирал её тело полотенцем. У жены просто не осталось на это сил. – Я по Жанне соскучилась.
Я мысленно с ней согласился: было бы замечательно провести вечер только с Таис и Жанной. Обычно я плохо переносил дни, когда приходилось «отпускать» оборотней. Даже самый агрессивный, угрожающий не только людям, но и самим оборотням, одичалый в прошлом всегда был моим верноподданным: воином ли, ученым или учителем... – и убийства, которые мне приходилось совершать, тяжелым камнем ложились на мою душу.
Но это всегда был удел Альфы — вожаки не имели права проявлять слабину.
К тому же день Стивена ещё не закончился – и я обязан был помянуть его за ужином, тем более что в замке гостили беты удаленных территорий.
— Мы не можем, — наклонившись к Тае, я не удержался от того, чтобы не провести носом по её шее, вдыхая её неповторимый аромат.
Аромат истинной пары, жены, матери моего ребенка.
— Нам надо присутствовать на ужине.
Таис, почувствовав моё прикосновение, сначала замерла, а потом… тихо заурчала.
Моя ласковая девочка.
— Ты, если хочешь, можешь остаться с дочерью, — предложил я. В конце концов, Таис и так провела сегодня много времени вдали от ребенка, она заслужила послабление.
— А ты? — спросила моя пара.
Я покачал головой.
Альфа всегда управляет, но не всегда делает то, что хочет.
Моя пара тяжело вздохнула и предложила свой вариант.
— Я думаю, нам надо как можно скорее вернуться к Жанне и оставаться с ней до самого ужина – дочка на самом деле не привыкла так долго обходиться без нас, — заметила Таис.
«Обычно, ты тоже приходишь несколько раз в день, даже когда очень занят», — улыбаясь, мысленно добавила Тая, сверкнув волчьим взглядом. – «Ей сегодня не хватает обоих родителей».
Мой волк радостно завыл, осознавая какое признание только что сделала моя пара, наконец-то поладившая со своей волчицей.
Подхватив жену на руки, я закружил её, празднуя наше единение… рождение истинной парной связи между нами.
Тая
Я не думала, что это окажется так легко: с помощью своей волчицы, я не просто чувствовала настроение Этьена, я, кажется,… гм, понимала его поступки.
Этот жесткий, злой мужчина внутри чувствовал огромную ответственность за свою стаю, горечь за свои вынужденные действия – и бесконечную нежность ко мне и Жанне.
Изменение в отношениях между нами почувствовала не только я, но и вся стая: как-то резко все как один оборотни стали относится ко мне если не с почтением, то уж точно с уважением и некоторой дистанцией, не предполагающей грязных смешков прямо за моей спиной.
Не знаю, какую роль в этом сыграло кольцо, которое теперь снова появилось на моей руке. Ведь в прошлом феврале я тоже его носила, только тогда оно не защитило меня от тихой травли, как со стороны аристократов, так и со стороны прислуги, значит, не только кольцо было причиной внезапных перемен.
А может, всё значительно проще: прожив почти год в разных стаях, я стала лучше понимать оборотней?
Взять хотя бы тот неловкий момент, который случился между мной и Этьеном тем же вечером. Встретив за ужином Марка, я стала выискивать глазами Леру, а когда не нашла, открыла было рот, чтобы спросить о ней у Марка… но не смогла вымолвить не слова.
Моя волчица тут же встрепенулась, найдя взглядом единственного, кто бы мог сделать со мной подобное.
— «Прости»,— услышала я в голове голос Этьена. – « Для него это ещё очень больная тема… Я боюсь, он может не так среагировать. Марк мой друг. Но если он посмеет прилюдно тебя оскорбить, я вынужден буду его наказать».
Я закусила губу… и кивнула, признавая правду Этьена.
Тотчас вынужденное онемение прошло… как будто ничего и не бывало.
Хотя о Марке, и вообще о бетах, за ужином говорили много.
Этьен во время очередного тоста, внезапно объявил, что его друг временно будет исполнять обязанности беты Корсики, а вот Француа, который и являлся много лет бетой Корсики, на небольшое время будет переброшен в Монако.
— …а мне пока останется помогать Ален, — заключил Этьен, предлагая всем присутствующим поднять за это тост.
Как, зачем, и почему были сделаны такие изменения он не объяснил… да и беты, хитро щурясь, помалкивали.
Позднее, когда я засыпала в объятиях Валуа, я спросила Этьена об этой странной рокировке. На что мой супруг ответил довольно расплывчато:
— Француа хочет разобраться со всей той несправедливостью, которую допустила моя стая в отношении родных Стивена… Я поддерживаю его в этом.
Поцеловав меня в шею, этот оборотень явно хотел отвлечь меня от мыслей про бет, поинтересовавшись, есть ли у дочки какое-нибудь платье в цветах флёр де лис.
— Жанне всего десять дней, — напомнила я мужу.
Этьен послушно кивнул, и всё так же буднично объяснил, что платье нужно – как раз к полнолунию.
—Жанна не просто новорожденная девочка, — притянув меня к себе, напомнил Этьен. – Она – наследница великого рода королей.
— Я попрошу Винсента помочь мне найти мне что-нибудь, — смирилась я с неизбежным.
— Не попросишь, — прошептал мне на ухо Этьен. — А прикажешь.
Его губы ухватили мочку моего уха, посылая в мой мозг миллион сигналов удовольствия.
— Просить ты будешь только меня…
