Анна кладет на круглый столик железную тарелку, на краях которой выбиты какие-то странные символы, и в ее центр помещает платок с завернутым в него украшением.
- Ты голодна? Хочешь есть? – Игнорируя мой вопрос, спрашивает цыганка.
- Вообще-то, да, перекусила бы. – Признаюсь я.
- Отлично. – Бормочет она, подтаскивая к столу обветшалое деревянное кресло с высокой спинкой и почерневшими подлокотниками. – Садись!
Так, ясно. Кормить меня тут не будут.
- Перед ритуалом не едят. – Словно прочитав мои мысли, объясняет Сара. – Чтобы… не вырвало. Или что похуже.
- Похуже? – Бросаю на нее подозрительный взгляд.
- Я всякого навидалась. – Извиняющимся тоном произносит она.
- Не нагнетай! – Приказывает ее мать. – Лучше иди, помоги мне.
Подруга срывается с места.
- Зеркало? – Уточняет она у матери.
- И веревку.
Я подхожу ближе к столу. Древесина на столешнице выгорела причудливыми узорами – так, будто на ней однажды плясал огонь. Хочу прикоснуться к ней пальцами, но тут Анна выкрикивает:
- Руки!
- Простите, - испуганно отдергиваю руку и отхожу.
Цыганка кладет на стол череп какой-то птицы и потемневший от времени кинжал. По моей спине пробегает холодок.
- Ленту. – Просит Анна, подворачивая рукава своей рубашки.
Я послушно задираю кофточку, отвязываю шелковую ленту с пояса и протягиваю ей. Цыганка подобно ищейке обнюхивает ее и презрительно морщится. Мне становится не по себе. Чем таким может пахнуть моя лента? Она скривилась так, будто та воняет тягучим смрадом.
- Садись. – Отрезает.
Ну, хорошо.
Я могла бы и возразить, но ощущаю, что цыганка чем-то сильно встревожена. Может, серьезно готовится к тому, что сейчас должно произойти.
Сара говорила, ее мать потратит на это действо много сил, так что не стоит усложнять ей процесс своим сопротивлением. Несмотря на то, что я не чувствую сейчас никакой торжественности или благоговения, мой интерес к происходящему только усиливается. Еще немного, и мы узнаем обо мне все.
- Последний штрих. – Говорит Сара, устанавливая на стол большое круглое зеркало в металлической раме. Оно покрыто мелкой рябью рыжеватых точек – значит, старинное. – И веревка. Два мотка, мам, все верно?
- Да. Иди, вымой руки по локоть.
Я сажусь в кресло. Анна принимает у дочери веревки и подходит ко мне.
- Клади руки на подлокотники.
- Зачем? – Спрашиваю я.
Но кладу.
- Чтобы не прервать сеанс, если станет страшно.
Ее слова пугают меня, но я не шевелюсь. Молча, наблюдаю за тем, как женщина толстыми, грубыми кручеными веревками обвязывает мои запястья и фиксирует их узлами. Ради интереса пытаюсь дернуться – бесполезно. Узлы настолько крепки, что доставляют дискомфорт. Похоже, после сеанса у меня останутся следы на коже.
- Я готова. – Сообщает Сара, вытирая руки.
- Зажигай свечи. – Командует ее мать.
Ободряюще подмигнув мне, Сара плотно зашторивает окна, а затем начинает зажигать свечи и расставлять их по кругу так, что я оказываюсь в центре.
Анна придвигает к моему креслу столик.
- Готова?
Становится трудно дышать.
- Да. – Отзываюсь хрипло.
Теперь я смотрю в собственное отражение в зеркале. В полутьме мои переполненные волнением глаза кажутся неестественно круглыми.
- Встань там. – Приказывает Анна дочери.
Сара берет кинжал и вороний череп и встает за зеркалом. Свет падает так, что мне не видно ее лица. Ощущение, что пространство сжимается до круга, очерченного зажженными свечами, заставляет сердце биться неровно. В помещении становится тихо, и только звуки, которые издает Анна, все нарастают.
Женщина ходит у меня за спиной, не то постанывая, не то задумчиво напевая через сжатые зубы. Эти стоны похожи на стенания больного, который с трудом терпит боль. Не знаю, как они должны помочь делу, но мне становится жутко. Клянусь, я предпочла бы разложить карты, чем сидеть тут с завязанными руками в темноте, окруженная десятками свечей, из-за которых вот-вот может произойти возгорание. Если трейлер вспыхнет, мне отсюда не спастись.
- Ум-м-м, - низко стонет Анна, перебирая меж пальцев мою ленту.
Набрасывает ее на зеркало, затем чиркает спичкой и подносит к платку, лежащему в тарелке. Ткань вспыхивает, словно чертов костер! И я перепугано вжимаюсь в кресло.
- Смотри в зеркало! – Кричит мне Анна.
Что?
У меня кружится голова.
- Зеркало!
Я гляжу на желтые языки пламени и дым, поднимающийся к потолку. Разве что-то разглядишь за ним в отражении?
- Смотри! – Повторяет цыганка.
И начинает водить руками над пламенем, не боясь обжечься. А затем берет кинжал из рук Сары и коротким росчерком взрезает свою ладонь. Возвращает кинжал дочери и бесстрашно вытягивает руку над огнем. Несколько алых капель стекают с ладони прямо в центр пламени. Вспышка! И из огня начинает валить сизый дым.
- Покажи свое истинное лицо! – Загробным голосом требует Анна.
Я оглядываю комнату. С кем она разговаривает?
Но в дрожащем пламени свечей не вижу никого, к кому она могла бы обращаться. Затем вспоминаю, что смотреть нужно в зеркало, и поднимаю взгляд, а там среди расплывчатых бликов…
Сначала я замираю потому, что вся кровь в моем теле превращается в лед, а затем подскакиваю с кресла с истошным воплем:
- А-а-а! Что это?!
Из зеркала на меня смотрит то самое существо, что я видела во сне. Две зияющих дыры вместо глаз, серое вытянутое старушечье лицо, длинные, черные волосы и тонкая полоска губ, выгнутых вниз.
Мне хочется убежать от этого монстра, но кресло не дает это сделать – мои руки привязаны. И тут я ощущаю на своих плечах тяжелые ладони Анны – женщина силой удерживает меня на месте.
- Нет! Нет! – Кричу я, глядя в отражение. Этот демон – живой, и он точно сейчас выберется из зеркала и убьет меня. Чем дольше я на него смотрю, тем сильнее кровь стынет в моих жилах. С каждой секундой дикий, животный страх приближает меня к остановке сердца. – Пожалуйста, не убивай меня! – Рыдаю я, вжимаясь в кресло и мотая головой. Зажмуриваюсь, открываю глаза, но видение не рассеивается. – Пожалуйста!
Горячие слезы потоком льются из глаз.
- Смотри! – Орет Анна мне в ухо.
Волосы чудовища развеваются – как на ветру. Черные глаза блестят, отражая всполохи огня. Оно застыло в ожидании – наслаждается моим страхом и готовится к нападению.
- Нет! – Кричу я, задыхаясь.
- Ленту! – Требует Анна.
Вижу, как Сара подхватывает ленту и швыряет матери. Та обматывает ею свою раненную руку и с силой прижимает к моему лбу. Я неотрывно гляжу в зеркало и вдруг вижу в нем… руки Анны. Они лежат на лбу демона. Вижу ленту… вижу себя… снова вижу демона…
- Что это? – Шепчу я, едва не теряя сознание.
Отражение мелко дрожит в отсветах пламени - точно картинка телевизора при плохом сигнале.
- Это ты. – Слышится голос Анны.
И я проваливаюсь в темноту.
Падаю, падаю, падаю, а затем чувствую, как кто-то бьет меня по щекам.
И просыпаюсь на вдохе.
Ошалело оглядываюсь по сторонам.
Я лежу на полу возле дивана, рядом со мной на корточках сидят Сара и Анна, а комната все еще погружена в полутьму, и вокруг горят расставленные свечи. Я вздрагиваю, когда замечаю зеркало на столе.
- Ей нужен воздух! – Грозно говорит Анна.
И Сара бросается открывать окна.
- Что это? Что это было? – Бормочу я.
Женщина наливает в стакан воды и подает мне. Перед тем, как взять его, я осматриваю руки: на них следы от веревок, но самих веревок уже нет.
- Ты потеряла сознание. – Объясняет цыганка.
Я пью воду, но не отрываю взгляда от зеркала. В помещении уже светлее, и пламя на тарелке уже превратилось в пепел, но ощущение опустившейся на нас тьмы все еще заставляет помнить об опасности.
- Нет. – Трясу головой. – Я не об этом. – Указываю на зеркало. – Что это было? Вы как будто открыли портал куда-то? Вы вызвали этого демона? Зачем?
