И так же стойко игнорируя в нем долю отеческого умиления.
Танис
Про задание Солнышко не соврал.
Под вечер, когда я успела рассказать ему про легенду и выстроенную связь со снами, два раза поспать, один из них — на нем, почувствовать себя бодрее, выползти на тренировочную площадку (просто посмотреть!), огрести за это от трех наставников сразу, а теперь в конюшне жаловалась Коряжке, что никто меня не понимает, не ценит и вообще — меня нашел Великий аргус.
Он подошел и некоторое время молча постоял рядом, вместе со мной поглаживая конскую шею. Коряжка двойную ласку принимал благосклонно и косил на меня — вот, смотри как надо, меня зато все любят!
— Я очень горжусь твоими успехами, Танис, — проговорил наконец Таддеус, почесывая густую гриву.
— Благодарю вас, аргус, — я кивнула, сосредоточенно занимаясь тем же с другой стороны.
— Значит, Илиан тебя не обижает?
Вранье — дело такое, с ним главное не переборщить и свою дозу на сегодня я пожалуй уже выговорила, так что…
— Он пытается, — сдала я напарника. — Но получается не очень!
— Да, он что-то такое сам сказал, — пробормотал аргус себе под нос, а потом вдруг перешел сразу к делу. — Скажи, тебе известно, как Илиан оказался в ордене?
Разговор перешел на зыбкую почву, и я ступала по ней осторожно, боясь провалиться в трясину. Поэтому вместо ответа я только кивнула. Однако аргус потребовал объяснений, и я изложила предельно кратко.
— Десять лет назад он пропал, а потом нашелся в очень странных обстоятельствах, при этом лишился памяти, а потому Орден посчитал нужным взять его под наблюдение.
— Верно. Откуда ты это узнала?
— Он сам рассказал.
Гладкая рыжая шерсть под моими пальцами теперь занимала меня невероятно. Я смотрела, как моя ладонь скользит по ней, и вся была в этих ощущениях.
А мой ответ аргусу очевидно понравился, и я испытала от этого толику облегчения.
— Прекрасно. Илиан отличный цербер и за годы не дал нам ни одного повода верить, что наши подозрения могут оказаться правдой. Но его нежелание работать в паре, как полагается, все же крайне нас настораживало. Поэтому я рад, что ты смогла его переубедить на этот счет. Я думаю, что ты уже провела с ним больше времени наедине, чем кто-либо в Ордене, а потому хочу спросить — не происходило ли с ним, или рядом с ним чего-то, что могло тебя обеспокоить?
— Нет, — ответила я. Возможно, чересчур торопливо, потому что Таддеус перевел внимательный взгляд с конской шеи на меня.
И я постаралась сама себя успокоить: конечно, нет! Бессмертие — это точно не повод для беспокойства, а очень даже наоборот, бессмертный напарник — зверь, который в хозяйстве всегда пригодится. Теперь я точно вперед него не полезу!
...до первого раза, когда полезу.
Но у всех свои недостатки, и я со своими существую в полной гармонии!
Аргус еще повглядывался в мое лицо несколько мгновений (и я снова возблагодарила ожог!), а потом принял ответ и продолжил:
— Я полагаю, Илиан уже сказал тебе, что я отпустил его по семейным делам и попросил, чтобы он взял тебя с собой. Тебе нужно восстановиться, а ему, я полагаю, не повредит компания собрата по оружию.
Это он мне, конечно, сказал, но совсем, совсем не так!
— Но, я признаюсь, давая согласие, я руководствовался не только этим. Эта таинственным образом всплывшая книга дает пищу для размышлений. А теперь Илиан снова собирается в Бирн. Есть ощущение, что эта поездка крайне важна для него. Что она, в каком-то смысле станет для него переломной. Мне бы хотелось, чтобы в момент этого перелома, ты была рядом. И наблюдала. Очень внимательно.
Вот скажите мне, откуда они могут это знать? Не даром, ох не даром у цербера три головы. У одной из них и третий глаз очевидно имеется…
Новость о жертвоприношении, божественной силе и необходимости наведаться в Закатный лес, чтобы со всем этим разобраться Илиан встретил на удивление спокойно.
“В лес так в лес, ты ложись только, молочка принести?”...
Но я чувствовала, что он испытал облегчение. И надежду, пожалуй, что мы действительно разберемся.
Откуда бы только аргусу об этом знать?
— И что я должна увидеть? — осторожно спросила я.
— Что-то, что поможет нам принять решение. Ты тоже прекрасный цербер, Танис Коса. Орден поверит твоему суждению.
Ох.
Вот это ничего себе.
От легким движением руки взваленного на меня груза ответственности, меня аж слегка к земле пригнуло.
— Я могу на тебя рассчитывать?
— Да, аргус, — отчеканила я, как и полагается “прекрасному церберу”, — конечно, аргус!
— Ну и славно, — подытожил Таддеус, похлопал Коряжку по шее на прощание и удалился.
Я ткнулась лбом в лошадиный лоб и прикрыла глаза. Потом встряхнулась и вышла из конюшни.
Илиан нашелся там, откуда меня прогнали (нечестно!), он уже отзанимался и теперь плесался в кадке, смывая с себя пот, соль и горячку боя.
Я подошла к нему, обвила руками талию и прижалась здоровой щекой к холодной голой спине.
Мужчина подо мной замер.
И несколько долгих мгновений я наслаждалась этими ощущениями — явной силы, бьющегося сердца, теплеющей под моим прикосновением кожи, и даже мужской неподвижностью (кто-то явно боялся меня спугнуть и было в этом что-то пьянящее!).
А потом, когда насладилась…
Магическая подсечка, легкий удар под колени и толчок — и Солнышко с головой ушел под воду. Вынырнул оттуда мокрый, злющий, сверкающий на меня глазами в бессильном бешенстве, а я полюбовавшись и этой картиной, сообщила ему:
— Знай, я за тобой слежу!
Развернулась и отправилась в комнату, у меня еще третий раз недоспанный!
Глава 18
Мы подъехали к Закатному лесу как-то буднично.
Обычная дорога — несколько дней в седле, с ночевками где придется, препирательствами по делу и для души. В этой дороге все было настолько знакомым, ставшим привычным и естественным за то время, что мы работаем в паре, что даже как-то подзабылось, стерлось, куда и зачем мы едем.
Просто церберы. Просто дорога.
А потом мы оказались перед стеной деревьев с резными красными кронами и как-то, не сговариваясь, остановили лошадей.
Гранит застыл изваянием, как и полагается. Коряжка стриг ушами, норовил общипать пушистые колоски сухой травы и всячески нарушал торжественность момента.
У меня тоже зудело, войти уже, пойти, найти и разобраться!
Куда идти и как найти — вопрос второстепенный и несущественный!
...с чего я вообще решила, что от этой поездки будет какой-то толк? Даже если мы найдем место жертвоприношения, кто нам что расскажет? Мох и черепа?..
Я покосилась на напарника. Тот смотрел на лес так, будто первый раз увидел, а потом тронул пятками бока коня, посылая его вперед.
Мы спешились уже в розоватой тени, освободили лошадей от вещмешков, постояли пошептались с ними каждый о своем. И отпустили.
Люди все еще не селятся поблизости от Закатного леса и до ближайшего жилья пешком целый дневной переход. Знакомый Илиану трактирщик предупрежден не удивляться, когда к вечеру к нему прискачут два церберских коня без всадников. И так же предупрежден, не удерживать их, когда кони отчаянно возжелают его конюшню покинуть.
Я бросила прощальный взгляд на лошадиный круп, поправила лямки на плечах, и нырнула следом за Илианом под красные кроны.
Здесь царила неестественная тишина. Не было слышно ни птичьего щебетания, ни комариного писка, даже ветер как будто бы старался почти не шуметь, и причудливые листья едва шевелились. От этого казалось, будто деревья не на ветру колышатся, а дышат.
Поддавшись порыву, я коснулась ладонью одного ствола, провела по нему. Странный, и гладкий, и шероховатый, как будто бархатистый. И теплый.
— Никогда не видела изделий из чего-то подобного. Странно, что никто до сих пор не пытался пристроить к делу местную древесину.
