Дальше он не раздумывал. Бросившись вслед за незнакомкой, он метнулся в первый же переулок, наспех прочёл заклинание невидимости и вновь побежал за ней. Впопыхах даже натолкнулся на двух прохожих, ойкнувших от столкновения с неожиданно ощутимым воздухом, но девушку всё же догнал, пристроился сзади, ступая с нею шаг в шаг.
Идти пришлось долго. Они прошли мимо примыкавших к рынку узких улочек, пересекли мост с городским прудом и попали в один из тихих и спокойных спальных районов столицы. Здесь находились небольшие малоприметные домики, аккуратные и ухоженные, небогатые, но добротные, некоторые даже имели при себе сады или крохотные огородики. Возле одного из таких жилищ девушка остановилась, отперла железным ключом висевший на двери замок и вошла внутрь.
Этьен не стал ждать – рванулся вслед за ней, оттолкнув её с порога, и захлопнул за собой дверь. Девушка вскрикнула и упала на пол, выпустив из рук корзину, и при виде растянувшегося на ковре гибкого тела с задравшейся юбкой Этьен окончательно потерял голову.
Он давно отчаялся вернуть себе мужскую силу и боялся потерять её теперь – она могла покинуть его столь же стремительно и неожиданно, как и вернулась. Колдун торопился. Мельком заглянув в соседнюю комнату и найдя её пустой, он набросился на растерянную девушку сверху, подминая её под себя, распахнул полы плаща и вцепился обеими руками в воротник платья.
Она закричала, когда, подчиняясь грубой невидимой силе, с треском порвалась ткань на груди, когда чьи-то грубые неумелые ладони принялись мять незащищённую плоть, сдавливая и царапая нежную кожу. Кто-то сдёрнул с неё шапку вместе с платком, запустил жадную пятерню в белоснежные пряди, накручивая их на кулак.
На лице её отразился настоящий ужас, когда она ощутила, как невидимый насильник задирает ей юбки, устраиваясь между разведённых ног. Закричать девушка не успела – кто-то накрыл её рот своим, вгрызся в губы, обдавая смрадом гниющих зубов. Она затряслась в конвульсивных рыданиях, забилась под ним – и закричала не своим голосом, когда он вдруг возник перед ней, жуткий человек с обгоревшим лицом, нападавший на вожделенную плоть после долгих лет полового бессилия.
- Заткнись, - прошипел он, наотмашь ударяя её по лицу. – Замолчи…
Она поперхнулась криком, ударяясь головой о пол, пискнула слабо, сквозь слёзы:
- Фео…
И в тот же миг ощутила, как обмяк уродливый насильник, растекаясь по ней всем телом, а до боли знакомый голос, срываясь от ярости, выплёвывает сдавленные, тщетно сдерживаемые ругательства.
- Зарина! Зарина, ты цела?!
Бесчувственного человека сдёрнули с неё наконец; но Зарина не видела того, что происходило дальше. Закрыв обеими ладонями лицо, прижимая локтями обнажённую грудь, она и не пыталась унять рыдания. Девушка не могла даже подняться, разом лишившись всех сил, и Феодору пришлось взять её на руки.
Крепко прижав к себе, он пронёс Зарину в спальню, захлопнув за собой дверь: в соседней комнате Ренольд с Топором связывали горе-насильника. Уложив девушку на кровать, сам улёгся рядом, прижал к себе, поглаживая по голым плечам, напряжённой спине.
- Зарина, радость моя… - шептал Большой Питон ей на ухо, - не плачь, всё хорошо… я с тобой… я с тобой…
Он успокаивал и себя тоже; гнал кровавую пелену с глаз, упавшую в тот миг, когда он увидал жуткую сцену. Зарина, его Зарина!.. Ублюдок, должно быть, не местный, потому что весь Галагат и окрестности знают, чья это девушка! Мразь, мразь…
Так же страдала, должно быть, Таира от рук ублюдка Андоима; он не смог защитить её тогда, и почти опоздал сейчас…
Он не собирался заезжать к Зарине сегодня, хотел отложить визит до следующей ночи – но увидел торгующую последними осенними цветами старушку на ступенях храма Единого, и решил порадовать возлюбленную. Совесть, терзавшая его в последние дни, постоянно напоминала о том, что Таире розы он носил каждую неделю, а Зарине ни разу не подарил даже сорняков. Феодор мог бы поспорить с настырным внутренним голосом ещё недельку-другую, а там оправдаться наступившей зимой и отсутствием доступной зелени – хотя если сильно захотеть, можно разжиться цветком в королевских теплицах – но почему-то в этот раз не стал. Он купил букет, предвкушая радостное удивление, восторг и благодарный поцелуй своей Зарины, но случилось нечто совершенно противоположное.
Большой Питон не собирался ждать, пока напуганная и вздрагивающая девушка поведает детали нападения. Судьба насильника уже была решена.
- Не плачь, моя радость… я здесь, мы дома, никто больше… никогда… Теперь я всегда буду рядом…
Феодор всегда находил нужные слова. Помнится, и Таира, запуганная, болезненная, измученная извращенцем Андоимом, успокаивалась в его объятиях. Даже уходила счастливая, словно черпая в тайном возлюбленном невыразимую поддержку, позволявшую продержаться ещё день в ожидании нового свидания.
Зарина всхлипнула в его объятиях, и Феодор мигом пришёл в себя: оказывается, успел вновь мысленно вернуться к почившей королеве. Что за напасть! Вот она – живая, тёплая, трепещущая девушка, которая доверилась ему не потому, что он оказался Большим Питоном, и не потому, что побоялась отказать столь важному лицу. Фео знал, что Зарина полюбила его искренне, не ожидая ничего взамен, доверила ему своё целомудрие и всю жизнь – воспитавшие её родственники уже успели отказаться от «гулящей девки», когда до них дошли слухи про её связь с местным бандитом. Она отдала ему всю себя, без остатка, без оглядки на прошлое и без страха перед будущим – и при мысли об этом Феодора захлестнула волна нежности.
- Люблю тебя, - шепнул он вдруг, неожиданно даже для себя. – Люблю!..
Зарина вскинула заплаканное лицо, вгляделась в горящие карие глаза – и прижалась к нему ещё крепче, утихая окончательно. Ужас, боль, отвращение, затем невероятное облегчение, жар объятий любимого – всё это лишило её сил окончательно. Спустя несколько минут Фео услышал ровное, успокоенное дыхание, и осторожно отстранился. Зарина уснула, положив голову ему на плечо, и некоторое время он не решался пошевелиться. Затем осторожно высвободил руку, укладывая белокурую головку на подушку, и укрыл девушку одеялом. Из комнаты Питон выскользнул почти неслышно и беззвучно притворил за собой дверь. Затем резко повернулся к ожидавшим его подручным.
- Где?
Ренольд молча кивнул на входную дверь. Там с мешком на голове, связанный по рукам и ногам, валялся бесчувственный насильник. Феодор нахмурился, диким усилием прогоняя желание тотчас всучить в него кинжал и распороть брюхо – снизу доверху.
В первые минуты, когда рыдающая Зарина бессвязно лопотала что-то о невидимке и колдовстве, Фео не слишком прислушивался – девушка пережила шок, всякое могло померещиться – но отчего-то вспомнил сейчас. А впрочем, почему бы и нет…
- Кол в сердце, голову отрубить, закопать за городом, да поглубже.
У Ренольда с Топором совершенно одинаково вытянулись лица и расширились глаза.
- А освящённой водицей не побрызгать? – хрюкнул Топор.
- Валяйте, - серьёзно ответил Большой Питон.
- Дык… люди засмеют…
- Засмеют, если прознают, как ты тогда на кладбище-то визжал, - едко заметил Феодор. – В других случаях побоятся. Кто ж захочет тебя врагом иметь…
Ренольд опустил голову, пряча усмешку: молодой главарь умел говорить с людьми, используя угрозы, уговоры и лесть мастерски и по назначению, а порой – вот как сейчас – и всё вместе.
- Сделаем.
Феодор отвернулся, махнул рукой:
- Обставьте как случайное дело, - велел он. – Нехорошо, если всплывёт её имя. Ступайте! Я с Зариной останусь. Нельзя ей сейчас одной…
Ренольд помедлил секунду, затем кивнул и молча взялся за связанного колдуна. Вдвоём с Топором они вытащили его наружу, и спустя несколько минут раздался цокот копыт отъезжавших лошадей: телохранители отбыли вместе с жертвой. Феодор не обманывался: Ренольд ни за что не оставил бы Питона одного. Наверняка пригонит сюда для охраны парочку амбалов – да и сам не задержится, оставит выродка на откуп Топору и его ребятам, и вернётся обратно.
