Мне нужны законные дети, которые родятся от
меня, Сильвия, – негромким, твердым голосом добавил он, не сводя с меня пристального взгляда.
Я же смотрела на стакан и понимала, что ни за что не сделаю того, что он говорит. Не избавлюсь от ребенка Айнара только потому, что он мешает Ингеррану.
– Нет, – тихо ответила, вздернув подбородок и положив ладонь в защитном жесте на живот.
Альв нахмурился, глаза потемнели, и он шагнул ближе.
– Пей, я сказал, – повторил, протягивая злосчастный стакан. – Не заставляй меня, Сильвия…
– Пошел ты! – огрызнулась я и резко махнула рукой, выбив стакан из руки Ингеррана, не ожидавшего от меня таких действий. – Не буду я травить себя, обойдешься!
Стакан со звоном разбился, и жидкость растеклась по паркету. Мгновение в гостиной царила напряженная, звенящая тишина, а потом альв выругался, да так цветисто, что я заслушалась. Внутри заворочалась злорадная мыслишка, что сильно его проняло, раз позволил себе при леди так завернуть. А дальше… Я опять уловила только смазанное движение, и снова оказалась в железных тисках его рук, а запястье как клещами сжали. Успела только моргнуть, как на моей руке плотно застегнулся простой браслет из тонких серебряных пластин, и застежка мгновенно пропала. По руке до самого локтя прошлась волна колкой дрожи, Ингерран не торопился отпускать, и над ухом раздался его полный сдерживаемой злости голос:
– Посмеешь даже подумать о непослушании или возражении мне, получишь очень неприятные ощущения от магии, любовь моя. Раз по-другому не понимаешь, будешь носить эту штучку, пока не научишься правильно вести себя.
Резко развернув меня к себе, Ингерран запустил пальцы в мои волосы, безжалостно разрушая творение горничной, и… прижался к моим губам. Жестко, грубо, раздвигая их языком, и, конечно, первый мой порыв был оттолкнуть. Я даже успела упереться ладонями ему в грудь, издав возмущенный глухой возглас. А потом пришла боль. Руку словно сдавило раскаленными тисками до самого плеча, в глазах потемнело, а тело охватила противная слабость. Я даже сопротивляться не могла. Глаза защипало, и я крепко зажмурилась, замерев и боясь пошевелиться, позволяя Ингеррану целовать себя. Но никакая магия не заставит отвечать ему! Не знаю, сколько прошло времени, когда наконец альв прервал поцелуй, я ничего не видела, перед глазами все плыло. Ощутила лишь, как его большой палец медленно провел по моей щеке – кажется, одна предательская слезинка все же сползла.
– Вот так, любовь моя, – с нотками превосходства произнес Ингерран. – Надеюсь, завтра ты будешь более благоразумной, Сильвия, и не станешь разбивать ценные зелья. Проведи этот день в размышлениях над своим поведением, – он наклонился и мазнул губами по моим губам, после чего наконец ушел, оставив меня одну.
Пальцы коснулись ненавистной вещицы на запястье, с виду такой простой и незамысловатой. Конечно, замка не было, и, конечно, снять ее я не могла никак. И завтра мне предстоит выпить демоново зелье, которое убьет моего ребенка. Нашего с Айнаром ребенка. Меня затрясло, я сжала кулаки и уставилась в расписной потолок, больше не в силах сдерживать эмоций. Из горла вырвался всхлип, перешедший в тихий, беспомощный вой, слезы хлынули из глаз, принося хоть какое-то облегчение. Не знаю, сколько длилась эта истерика, когда я наконец затихла, в душе не осталось ничего кроме пепла. Навалилась апатия, окончательно пропал аппетит, и я побрела в спальню, не желая никого ни видеть, ни слышать. И пошли эти проклятые уроки…
Время до следующего дня прошло как в тумане. Кажется, горничная пыталась меня растормошить, что-то влить вроде успокоительного, но я только отворачивалась, не желая больше принимать ни капли подозрительных жидкостей. До вечера лежала в кровати, отказываясь подниматься, обед и ужин так и остались нетронутыми. При одной только мысли о еде начинало тошнить. И только после того, как горничная отнесла на кухню поднос с ужином, Ингерран соизволил явиться и проведать невесту.
– Мне сказали, ты ничего не ешь весь день. Сильвия, так нельзя, – невозмутимо заявил он с порога. – Сейчас горничная принесет поднос, и ты поужинаешь, поняла?
Проклятая магия заставила покорно ответить:
– Хорошо, ваша светлость.
Пришлось давиться ужином, убеждая себя, что мне нужны силы. Еще и альв лично проследил, и под его пристальным взглядом каждый кусок застревал в горле.
– Вот и молодец, любовь моя, – когда я закончила, Ингерран подошел, наклонился и, приподняв мою голову за подбородок, коротко поцеловал. – Завтра все закончится, Сильвия, – тихо добавил он и вышел из спальни.
Я же, посмотрев на манекен с платьем, с внезапным спокойствием поняла: да, завтра все закончится. Кажется, предел моему упрямству наступил, и… мне придется выпить то зелье. А после этого жизнь просто потеряет смысл, тем более в качестве покорной игрушки Ингеррана, запертой в золотой клетке до самого конца. Это будет бесцельное существование изо дня в день. Даже если родители узнают, где я, они ничем не смогут помочь. У альвов не бывает разводов.
Утро последнего дня моей свободы наступило быстро. Накануне я провалилась в сон быстро, словно сознание отключили, и так же проснулась, как будто кто-то нажал на невидимую кнопку. Разум завернулся в кокон, не участвуя в происходящем со мной, я послушно выполняла указания горничных, позволив целых два часа отмывать меня в ароматных водах и натирать всякими мазями и маслами. Потом они колдовали над моими волосами, превращая их в жидкий блестящий шелк. Далее – белье, прическа, легкий макияж, чтобы скрыть синяки под глазами и бледность, и собственно само платье. Я отстраненно переносила все процедуры, даже не косясь на дверь – какая разница, когда явится альв, все равно уже ничего не изменить.
Сама церемония начиналась в храме Великой Матери, богини альвов, в час дня. Туда уже стекались приглашенные, высшая знать рода моей мамы и даже кто-то из соседних земель, как шушукались восторженные горничные. После церемонии, длившейся два часа, торжественный прием во дворце главы рода, с подарками, поздравлениями и прочим, далее мне следовало переодеться во второе платье, предназначенное для вечернего бала. И только к полуночи мы могли удалиться к себе, точнее, в общую супружескую спальню. Да, сегодня мне предстояло перебраться в другие покои, по обычаям альвов, у супругов была одна спальня и прилегающие к ней личные покои для мужа и жены отдельно. Мелькнула мысль, что когда он снимет демонов браслет, то… Ничего больше не удержит меня от бессмысленного существования в этой реальности. И мысль о самоубийстве ничуть не пугала. Умру я сразу, как подействует настойка Ингеррана. Кстати, странно, что он задерживается, ведь скоро идти на церемонию, конфуз выйдет, если на ней
