в голубых глазках моего сына? Улыбнувшись, я присела и потрепала щенка за ухом.
— Я ведь уже пообещала, — ласково сказала я. — Можно.
Ники прерывисто вздохнул, а щенок недовольно завозился в слишком тесных объятиях.
— Давайте я покажу вашу комнату, юный господин, — предложил Диер. — Вы сможете оставить щенка там, когда пойдете на обед.
— У меня есть комната? — удивился Ники.
— Разумеется. И она великолепна. Вы позволите? — Диер с надеждой глянул на меня, и я кивнула.
Когда они вышли, Коста пристально посмотрел на меня.
— Допрашивала Диера?
— Возможно, — игриво улыбнулась я и кивнула на софу. — А ты затеял перестановку?
Коста шагнул ко мне, и я вынуждена была попятиться и присесть.
— Удобно, — оценила я, но мой голос отчего-то охрип.
— Теперь во всех комнатах моего дома есть удобные горизонтальные поверхности, — промурлыкал Коста, садясь рядом. — Я учусь на ошибках, Элис.
Я думала, что он снова начнет ко мне приставать, и приготовилась давать отпор, но Коста лишь взял мою руку и поднес к своему лицу. Теплые губы нежно коснулись кончиков моих пальцев, кисти, запястья… Он потерся о мою руку щекой точно кот, выпрашивающий ласку, и я, не удержавшись, сама притянула его к себе.
Никто не целовал меня так как он, никто не целовал меня кроме него… Я и не хотела сравнивать. Его губы, руки, плечи — все было именно таким, как надо. Тело вдруг стало совсем невесомым, и я словно взлетела… А нет, Коста и правда поднял меня и усадил к себе на колени.
— Тебе не кажется, что наши отношения развиваются слишком быстро? — пробормотала я, когда его ладони легли на мои бедра, притягивая меня ближе.
— У нас вообще-то общий ребенок, — напомнил Коста. — Куда уж быстрее, Лисичка? Хотя, повторюсь, я хочу еще детей от тебя.
— Но не прямо же здесь ты собрался их делать?
— Почему нет? — ухмыльнулся он. — В первый раз у нас все отлично получилось.
— Перестань, — попросила я, сталкивая ладони, ставшие совсем уж нахальными, — нас могут увидеть. И Ники здесь. Вдруг прибежит.
Скорее всего, собака сейчас вытеснила из его сердца и маму, и папу, и меч вместе с книжками, но мало ли. Коста послушно переместил руки на мою талию и посмотрел мне в глаза.
— Я люблю тебя, — сказал он.
И эти слова будто заполнили всю синюю комнату до отказа, так что мне вдруг стало нечем дышать. Коста смотрел на меня, и я плавилась в серебре его глаз, но не могла сказать ни слова в ответ… Не сейчас… Не так… Люблю ли? Но, кажется, он и не ждал.
— Давай выберем дату свадьбы, — предложил Коста, погладив мою щеку.
Руперт тоже недавно сказал мне о любви, и, хотя я знала его четыре года и считала другом, в ответ на его признание почувствовала лишь неловкость и досаду. Так откуда сейчас в моем сердце этот щенячий восторг?
— Так уверен в своих чувствах? — спросила я, пытаясь вернуть на землю не столько Косту, сколько себя. — Мы почти незнакомы.
Потянувшись, он поцеловал меня, снова сбивая с толку. А ведь я что-то придумала, мелькнула какая-то мысль…
— К тому же слова так легковесны, — вспомнила я идею, проскочившую в голове.
— Хочешь подарок? — понятливо улыбнулся Коста. — Вообще-то с утра я думал купить яхту. Обошел весь порт, но подходящей не было. Сделаю на заказ и назову Элисьеной. Твои глаза как море под солнцем, знаешь?
— Мило. Но я не об этом.
— Кольцо? — тут же подхватил он. — Какие камни предпочитаешь? Бриллианты, изумруды, сапфиры? Быть может, рубин?
— Я не о подарках, — отрезала я. — А скорее о том, что слова, пока они не записаны, легко взять назад.
Коста сосредоточенно посмотрел на меня, явно не понимая.
— Напиши, — подсказала я.
— Письменное подтверждение своих чувств? Лисичка, ты так романтична.
В его голосе отчетливо прозвучало ехидство, и я демонстративно насупилась. Коста тут же ссадил меня с колен и, поднявшись, подошел к чайному столику. Вытянув снизу скрытый ящик, достал пачку бумаги, чернильницу и перо.
— Тут раньше играли в карты, — пояснил он, располагая письменные принадлежности на столе и садясь за него. — Для расписок удобно.
— Угу, — промычала я.
Поднявшись с софы, подошла к нему и посмотрела через плечо.
— Я, Варден Лувий Коста эль Брао, — медленно произнес он, выводя на бумаге свое имя, — люблю Элисьену эль Соль. — Макнув перо в чернильницу, задумался и продолжил: — Обожаю ее сладкие губы и нежную кожу. Тону в голубых глазах, с ума схожу от ее улыбки. Хочу ее так, что спать не могу.
— Это уже лишнее, — проворчала я.
— Из песни слов не выкинешь, — заявил Коста. — Клянусь, что буду преданным мужем и буду любить ее и наших детей до конца своих дней. Пойдет?
— Вполне, — ответила я.
Коста помахал листком, чтобы высушить чернила, протянул его мне. Взяв признание, я еще раз пробежалась взглядом по строкам. Почерк у Косты оказался слегка неразборчивым и без завитушек.
— Даже не знаю, где его хранить, — пробормотала я. — Раз уж скоро все равно уеду из черного дома…
Коста заглотил эту наживку как голодный карась.
— Давай положим признание в наш фамильный архив, — предложил он, поднимаясь. — Ты совершенно права, Элис. Пусть эта бумажка станет первой ласточкой, и вскоре вы с Ники переедете ко мне.
Я смущенно улыбнулась и кивнула, и Коста, прищурив глаза, посмотрел на меня с подозрением. Я уж думала целовать его снова, чтобы избавиться от пристального взгляда, который будто видел меня как облупленную, но Коста взял меня за руку и повел прочь.
Мы пересекли бальный зал, поднялись по широкой мраморной лестнице. Из правого крыла доносился детский смех и звонкий лай, но мы свернули налево. Передо мной вытянулась анфилада комнат, и вскоре я поняла, что попала в знаменитую галерею эль Брао, куда меня уже не раз приглашали.
Мимо натюрмортов я прошла без особого интереса, возле пейзажей замедлила шаг, перед мариной, где бушевало море, задержалась. Но больше всего
