может стоить мне всех, кого я любила. Это было несправедливо, но жизнь редко была такой. Погибали хорошие люди. У плохих людей была счастливая жизнь. Вот почему кто-то должен был занять твердую позицию, и этим кем-то была я.
— Кэрран любит меня, — сказала я. — Никто в моем прошлом не любил меня так сильно. Я вижу это в его глазах. Я хочу, чтобы он остался со мной. Я хочу, чтобы Джули была со мной. Я хочу свою семью. Я хочу вас всех. — Я сделаю все, чтобы сохранить свою семью. Все, что угодно, кроме как предать то, за что я боролась. — Но жива, потому что город спас меня. Он поделился своей магией, когда я умирала.
— Кейт…, - мягко сказал Дулиттл. — Все это время главенствовала технология.
— Я знаю. Но все мы, все, что живо, производит и хранит магию. Мы держимся за это даже во время самой сильной технологической волны. Вот почему оборотни все еще могут менять форму. Прошлой ночью, когда я умирала, каждое живое существо в границах земли, которую я затребовала, отдало крошечную часть этой магии и предложило ее мне. И я приняла ее. — Мой голос дрожал. — Я приняла ее, чтобы выжить.
Дулиттл открыл рот.
— Загляни в мою голову. Ты найдешь прогресс, которого не должно быть. Я говорю полными предложениями. — Я наклонилась вперед. — Я могла попросить большего. Я могла забрать все, чтобы исцелить себя. Я могла опустошить вас всех досуха.
Глаза Дулиттла расширились, когда до него дошел смысл моих слов. Я могла бы выпустить порчу, чтобы спасти себя. Он отшатнулся.
Мы оба знали, что происходит с живыми существами, когда у них внезапно отнимают магию. Год назад «Хранители маяка», террористическая организация, одержимая идеей изгонять магию, выпустили устройство, которое сделало именно это в Пальметто, маленьком городке на окраине Атланты. Когда мы добрались туда, Пальметто превратился в братскую могилу.
Дулиттл сглотнул.
— Роланду нельзя позволить претендовать на эту землю.
— Он и не будет, пока я жива. Я взяла на себя ответственность за нее. Я предназначена для того, чтобы защищать ее. Теперь нас связывает нечто, чего я не до конца понимаю, но я знаю, что эта земля пожертвовала своей магией не для того, чтобы я могла три года лежать в постели, не торопясь. Прямо сейчас какое-то существо терроризирует город и посылает орды упырей делать грязную работу. Оно невосприимчиво к моей магии, что означает, что его силы и мои имеют нечто общее. Мой отец мог прислать его сюда. Я должна остановить его. Я не могу повернуться спиной к Атланте. Это означало бы отвернуться от Кэррана, и Джули, и тебя. Я слишком забочусь обо всех вас. Исцели меня сейчас.
Дулиттл покачал головой, протирая глаза.
— Как только я начну, мне придется закончить. Это займет много времени, это не будет приятным, и ты можешь ничего не вспомнить, что касается момента получения тобой травмы. Это я не могу исцелить.
— Спасибо.
Он вздохнул.
— Каждому приходится нести свой крест.
— Я твой?
Он кивнул.
— Я все думаю, наказание это или благословение.
— Немного того и другого. — Я улыбнулась. — Раз все так складывается, можешь вернуть его. По крайней мере, мы оба будем знать, на что идем с самого начала.
***
МНЕ КАЗАЛОСЬ, что сотни пауков ползают в моей голове. От этого у меня зачесалось в носу. Иногда они за что-то дергали, и тогда меня охватывала тошнота. После того, как у меня случился первый позыв, Кэрран принес для меня большое ведро. Я забрала его у него. Было слишком заставлять его держать ведро. У меня все еще были свои стандарты.
Контроль над моим телом медленно возвращался. Это было похоже на движение против течения очень мощного пожарного гидранта или ходьбу под водой, в то время как тяжелые блоки падали на мою голову сверху. Иногда они вставали на место без особых усилий, а иногда приземлялись так сильно, что казалось, будто они разрывают мой мозг. Прошлые события взорвались в моей голове, словно мои воспоминания каким-то образом застряли в цикле воспроизведения.
Джули плачет в ресторане над ножками краба и креветками.
Андреа тащит меня куда-нибудь пообедать.
Вода неумолимо продолжала сбивать с ног. Вспышка. Фоморианцы бегут по полю.
Мишмар.
Изуродованное тело Грега.
Моя тетя. «Живи долго… дитя. Живи достаточно долго, чтобы увидеть, как умирают все, кого ты любишь. Страдай… как я».
Кэрран. «Будь со мной».
«Всегда».
Тетя Би умирает.
Кэрран.
Лебединый дворец.
Мой отец.
…
Смерть. Так много смертей. Я убила так много людей. Так много людей, о которых я заботилась, были мертвы. Так много трупов на моем пути.
«Ты действительно моя дочь. … Мы — великие и могущественные монстры. Любовь требует жертв. Когда ты любишь кого-то так, как ты любишь своих людей, Цветочек, ты должна заплатить за это. Старые силы пробуждаются: те, кто спал, те, кто был мертв или, возможно, не совсем мертв».
Я наклонилась вперед под давлением. Что-то горячее выскользнуло из моих глаз, и я поняла, что плачу.
«Это мой город. Это мои люди. … Я буду охотиться на тебя. Я посвящу каждое мгновение своей жизни тому, чтобы убить тебя, и я добьюсь успеха».
— Готово, — сказал Дулиттл хриплым от напряжения голосом.
Кэрран обнял меня. Это был такой простой жест, но его прикосновение вытащило меня из запутанного хаоса моих воспоминаний обратно в настоящее, закрепив меня здесь.
Эти двое смотрели на меня.
— Привет, — тихо сказал Кэрран.
Я сглотнула. В голове пульсировало.
— Сработало ли? — Кэрран спросил Дулиттла.
— Не знаю. — Дулиттл казался усталым.
Кэрран встал и поднял руку.
— Ударь меня по руке.
Я оттолкнулась от кровати. Говорили, что ходьба это просто контролируемое ритмичное падение. Мое падение оказалось неконтролируемым. Я приземлилась на задницу.
Кэрран не двигался.
Я поднялась на ноги. Мое тело ощущалось как онемевшая конечность, возвращающаяся к жизни.
Я нанесла удар ногой в виде полумесяца. Я ударила его бедром, и это было так быстро, что все расплылось. Моя нога ударила его по руке. Он сделал шаг назад. Его глаза сузились.
— Нажал, и вышло, — сказала я ему.
— Сработало, — сказал Дулиттл.
— ЧТО ПОСЛЕДНЕЕ ты помнишь? — спросил меня Дулиттл.
— Мое слово силы по какой-то причине дало обратный эффект. Я думаю, что реакция магии вызвала инсульт. Я пыталась заморозить великана и потерпела неудачу. Отдача поразила меня, и мне показалось, что у меня взорвалась голова. — Я чувствовала себя странно плоской. Словно во мне вообще не было
