Воплощение - Бьянка Скардони

— Интересно, что ранит тебя сильней? — спросил он, вдавливая в меня своё каменное тело, выбивая из меня весь воздух и всю надежду. — Тот факт, что она стёрла мои чувства к тебе, или осознание того, что ты никогда не найдёшь способа спасти своего Ромео?

Я замотала головой, слёзы ручьями текли по скулам.

— Прошу, не делай этого, — умоляла я. Моё сердце рвалось на части, тело отказывалось сопротивляться ему. — Я люблю тебя, Доминик. А ты любишь меня. Борись с этим!

В ответ раздался душераздирающий смех. Его лицо потемнело, оставив лишь острые углы и бесчувственные глаза. Доминик Хантингтон, которого я знала, исчез, и на его месте появился некто намного темнее и опаснее — тот, кого я не могла представить даже в своих самых страшных кошмарах.

Без какого-либо предупреждения он вонзил клыки в мою шею, словно демонстрируя, кто он теперь. Тело прострелила жгучая боль. Я попыталась оттолкнуть Доминика, но мы оба понимали тщетность моих усилий.

Как только его слюна проникла в мою кровеносную систему, всё моё тело накрыло умопомрачительное наслаждение, способное заглушить даже самое отчаянное желание бороться. И всё, что я могла делать, так это держаться за него, пока он пил мою кровь, будто я мягкий пластилин в его безжалостных руках.

Секунды перетекли в минуты, а вскоре время и вовсе утратило своё значение.

Последней моей мыслью было, не станет ли этот укус последним в моей жизни, смертельным. Может, в этот раз его не остановит беспокойство обо мне.

И затем всё потемнело.

— Открой глаза, — приказал он. Мои ресницы затрепетали без разрешения, и веки приподнялись. Не знаю, сколько прошло времени и как много он выпил, но моё тело определённо было истощено.

Сжимая пальцами мой подбородок и придерживая голову, он осматривал моё лицо. Жестокая усмешка не покидала его губ, давая понять, что представшее зрелище ему однозначно нравилось.

— Ещё увидимся, ангел, — пропел он и отпустил меня.

Моё тело рухнуло на землю, точно тонна кирпичей. Сознание покинуло меня так же быстро, как и Доминик.

25. В ОБЪЯТЬЯХ АНГЕЛА

Я очнулась под грохот грома где-то вдалеке. Мне понадобилась доля секунды на то, чтобы вспомнить, что произошло, и на то, чтобы осознать, что я больше не на парковке бара «Всех Святых», где меня безжалостно бросил Доминик. Я была в комнате. На кровати. Очень знакомой кровати.

Паника сковала мои внутренности. Ахнув, я резко села на кровати. Трейс тоже мгновенно подскочил с кресла в углу и бросился ко мне, чтобы успокоить. Он застыл в нерешительности, словно хотел подойти ближе, но в последний момент понял, что это не лучшая идея.

— Всё хорошо, ты в безопасности, — сказал он мягко, но уверенно. — Ты у меня дома.

Разумеется, он не помнит, что я уже здесь была и узнала его спальню, как только открыла глаза. Я запаниковала не потому, что оказалась в незнакомом месте, а как раз таки потому, что это место было знакомым.

— Как долго я здесь? — выдавила я. Голос не слушался, горло болело после того, как его сжимал Доминик.

— Пару часов. — Сжав челюсти, Трейс окинул меня взглядом. — Ты помнишь, что произошло?

Я кивнула. Рука рефлекторно коснулась шеи, словно проверяя, насколько всё плохо, но рана уже была перевязана. Я вперила взгляд в Трейса.

— Перевязал как смог, — пояснил он, скривившись, когда увидел моё движение рукой. — Укус был сильный. Боюсь, заживёт не быстро.

То, как он это говорил, и то, как он смотрел на меня, создавало впечатление, будто речь идёт о зияющей дыре в моей шее, а не укусе. Но тут я вспомнила, с какой жадностью Доминик вонзил в меня свои клыки. Возможно, там реально было кровавое месиво.

Я встряхнула головой и осмотрела себя, сморщив нос. Голова раскалывалась, всё тело зверски ныло, рубашка от воротника до рукава была в засохшей крови. Но больнее всего было от осознания того, что это со мной сделал Доминик.

— Я смыл большую часть крови с твоей кожи. Хотел ещё переодеть, но…

Он не договорил, позволив словам повиснуть в воздухе.

Я покрутила рукой, прикидывая, как много крови я потеряла — как сильно я пострадала от Доминика. Крови было очень много. Горло сжалось, сдавленный всхлип рвался наружу, но я задавила его обратно туда, откуда он вылез. Трейс шагнул ко мне, тревога пролегала в уголках его глаз. Но я мотнула головой.

Мне нельзя здесь находиться. Только не с ним. И уж точно не наедине.

— Мне нужно идти, — сказала я, откинув с ног одеяло, и спрыгнула с кровати, глазами уже ища куртку и ботинки. Оставаться с Трейсом наедине само по себе плохая идея, а уж тем более в его спальне и в уязвимом состоянии после нападения — это верная дорога в ад.

— Нет! Тебе нужно отдыхать, — возразил он, не сводя с меня усталого взгляда. Его желваки ходили ходуном. — Ты хоть понимаешь, сколько крови потеряла?

— Всё нормально. Бывало и хуже. Где мои ботинки?

Он нахмурился, не поверив моим заверениям.

— У двери, — всё-таки ответил он, провожая меня взглядом, пока я бегом пересекала его комнату. — Могу я кое о чём тебя спросить?

— Валяй, — бросила я, наклонившись, чтобы завязать шнурки.

— Тот, кто это сделал, был твоим знакомым? — спросил он, прислонившись к своему столу и сложив руки на груди.

Я подняла глаза, встретив его пронизывающий взгляд.

— Почему ты спрашиваешь? Какая разница? — ответила я, искренне недоумевая.

— Потому что он смог остановиться, — отметил Трейс. Это было очевидно, ведь я как бы… ну, жива. — Вот я и предположил, что вы знакомы.

Его сдержанный тон не выдавал никаких эмоций.

— Да, я его знаю. Вернее, раньше знала.

Мои мысли вернулись к Доминику и его глазам, в которых не было ничего, кроме жестокости. То, как он говорил со мной… То, как толкнул к машине, словно я для него ничего не значу. Фрагменты прошлой ночи проносились в моей голове, точно кадры из фильма. Комната внезапно закружилась.

Я ухватилась за дверную ручку, чтобы удержать равновесие и перевести дух.

Трейс сделал два больших шага ко мне и остановился, словно бы точно знал, где пролегает черта допустимого.

— Ему известно, где ты живёшь? — спросил Трейс, возвышаясь надо мной с нечитаемым выражением лица.

Я кивнула и тут же пожалела об этом, опустив глаза в пол, чтобы найти опору и не потерять сознание.

— Он был когда-нибудь у тебя дома? — продолжал расспрашивал