— Отстань от меня, Валрой. Пожалуйста.
— Хм… нет. Еще нет. — Его голос понизился до глубокого мурлыканья. — Мне сейчас слишком весело.
— Делать что? — Она извивалась под ним, пытаясь вывернуться, хотя это было бесполезно. Голод в его глазах, давление его прикосновения — всего этого было слишком много.
— Наблюдая за тем, как ты борешься со своим собственным желанием. — Его пальцы задержались на ее пульсе. Ее сердце колотилось под мягким прикосновением его руки. — Смотрю, как ты пытаешься солгать себе о том, как сильно тебе это нравится.
— Не правда!
— Видишь? — Он усмехнулся. — Отрицание.
Она пинала ногами, пытаясь оттолкнуть его. Но с тем же успехом он мог быть и домом, учитывая, насколько тяжелым он был на ней.
— Прекрати!
— О, очень хорошо… — Он слез с нее, смеясь, когда она отползла от него.
Поднявшись на ноги, она сделала между ними добрых двенадцать шагов, поправляя одежду.
— Перестань нападать на меня.
— Хм. Нет. Это весело. — С ухмылкой в качестве ее единственного предупреждения, он прыгнул на нее, крича, как он это делал. — Гра!
Вскрикнув от удивления, она отпрыгнула назад, споткнулась о камень и с глухим стуком упала на землю. Застонав от боли, она схватилась за затылок, упавший в грязь.
Руки были на ней тогда, зачерпывая ее.
— Глупая, ты в порядке? — Он осторожно коснулся ее затылка, словно проверяя рану. Когда она посмотрела на него, он хмурился, его брови были озабоченно нахмурены. — Почему ты упала?
— Я упала, потому что ты напугал меня. Это твоя вина, дурачок. — Она потерла затылок. Это была шишка, и у нее, вероятно, будет небольшой синяк, но она будет в порядке.
Одно из его крыльев обвилось вокруг нее, как будто он пытался защитить ее от всего мира. Хоть он и был виноват. Он гладил ее по волосам, на его резких чертах все еще была хмурая гримаса.
— Я только играл.
Я только играл.
Слова отозвались в ней. Она обнаружила, что изучает его. Он провел пальцами по ее волосам, распутывая спутанные пряди ее красных волн, и осматривал ее на наличие повреждений. Его жестокость на данный момент отсутствовала.
Я только играл.
— Для тебя это все игра. — Слова оставили ее шепотом. — Все это. Не так ли?
Он моргнул, голубые, слабо светящиеся глаза встретились с ее взглядом. Слабый изгиб его губ — это все, что она получила в ответ. По крайней мере на словах. Потому что секунду спустя, и эти губы были напротив ее.
К ее собственному шоку и тревоге, она не сопротивлялась. Она не отстранилась. Она не шлепнула его. Она не хотела. Ощущение его губ на ее губах, его рука, обнимающая ее затылок, его крыло, обвивающее ее — да помогут ей боги, это было так приятно.
Меня еще никто так не целовал.
Это было медленно, нежно и страстно. Это не было нежным, но и не резким или покоряющим, как он целовал ее раньше. Это было сексуально — в нем было все — но не голод. Он не пожирал ее.
Это было что-то другое.
И она хотела большего.
Впервые она поймала себя на том, что охотно поцеловала его в ответ. Прежде чем она смогла остановиться, она провела пальцами по его волосам. Она хотела прикоснуться к нему с тех пор, как впервые увидела его. Это было похоже на мягчайший шелк, и она не разочаровалась.
— Маркус никогда не целовал меня так. Он никогда не целовал меня так, как действительно хотел меня.
Для Маркуса она всегда была средством для достижения цели. Присутствие для работы по дому и чрево для посадки семени. Он заботился о ней по-своему, и она чувствовала к нему некоторую привязанность в ответ. Но сейчас все было не так.
— Значит до конца.
Она отстранилась от Валроя и повернула голову. Она отступала от него, насколько могла.
— Нет.
— Забудь о моей войне… пусть она будет только о нас. — Зубы задели ее мочку уха, отчего ее кожа снова покрылась мурашками.
Она вздрогнула, но все же оттолкнула его. Удивительно, но он отпустил ее.
— Нет. Дело не в… дело не в твоих дурацких планах уничтожить Тир-н-Айл и Землю. — Встав, она отошла от него, обхватив себя руками.
— Что такое, маленькая ведьма? Что случилось?»
— Я для тебя средство достижения цели. Это все. Ты желаешь меня только в той мере, в какой я полезен.
Тишина.
Он не отрицал этого.
Боль извивалась в ее сердце, как лезвие. Она не знала, какое ей дело до того, что Валрой думает, хочет или не хочет ее.
— Когда у тебя будет твоя корона и твоя война, и ты либо убьешь меня этой штукой между ног…
Он захихикал.
— …или надоев тебе, ты меня бросишь.
— Ты говоришь за меня сейчас, не так ли? Хм? Ты стала телепатом со всей своей детской магией? — Руки упали на ее обнаженные плечи. Они начали медленно бежать по ее рукам, блуждая, двигаясь взад и вперед, пока не достигли своей цели — обвить вокруг нее его собственные руки. Он был таким мускулистым — таким сильным. Было легко погрузиться в его объятия и отпустить все это.
Если бы она просто сдалась…
Нет.
Она не могла.
Он уткнулся носом в ее волосы, наклонив ее голову набок, и коснулся губами ее уха. Его горячее дыхание омыло ее, когда его руки сжались вокруг нее, прижимая к своей груди.
— Вот что я тебе скажу… Я не думаю, что покончу с тобой, пока не посчитаю каждую веснушку на твоем теле. Где угодно.
Она вздрогнула, закусив губу, чтобы не закричать.
Одна из его рук оставила ее руку и легла ниже, широко раскинувшись на ее животе, прижимая ее к себе.
— Возможно, ты не сможешь родить, моя прекрасная маленькая ведьма… но я планирую получать удовольствие от разведения тебя, несмотря ни на что.
У нее чуть не подкосились колени. Она бы упала, если бы он не поддерживал ее.
— Я… я не буду…
— Ш-ш-ш… расслабься. Я не сделаю тебе больно. — Он зарычал глубоким и нечеловеческим звуком. Его губы прижались к ее горлу, где у нее все еще был синяк. — Не больше, чем тебе понравится. И я с нетерпением жду возможности узнать, сколько это стоит. — Воспоминание о его руке, касающейся ее, приканчивающей ее, даже когда он пил из нее…
Сдаться было бы так просто. Это было бы блаженством. Она хотела снова почувствовать его. Хоть на мгновение, хоть на ночь.
Она оттолкнула его, и в третий раз он отпустил ее.
— Оставь меня в покое, Валрой.
— Если бы я мог, но я не могу. Я пришел сюда не для того, чтобы соблазнить тебя, хочешь верь, хочешь нет. — Он усмехнулся. — Хотя мне было очень весело.
Она бросила на него злобный взгляд.
Он зашипел в притворной травме и схватился за сердце. Тьма заполнила его глаза, когда он ухмыльнулся ей, как будто он был самим дьяволом.
— Я хочу увидеть этот взгляд, когда ты, наконец, раздвинешь ноги, маленькая ведьма. Я хочу втоптать тебя в пыль, как зверя, и смотреть, как ты ненавидишь меня за каждый удар. Я хочу, чтобы ты проклинала мое имя, даже если я заставлю тебя плакать от экстаза.
Ей пришлось обернуться. Ей приходилось скрывать выражение лица. Потому что она знала, что смесь ужаса и отвращения, которую она носила, была омрачена тем, насколько красными должны быть ее щеки.
— Хватит сквернословить.
— Ты не будешь думать, что это так грязно, когда оно будет похоронено в вашем милом теле.
— Перестань! — Она всхлипнула от ужаса и закрыла лицо руками. — Во имя богов, неужели тебе не стыдно?
— Ни капли.» — Он смеялся. — Но, как я уже сказал, я пришел сюда не для того, чтобы соблазнить тебя. Я пришел сюда, чтобы забрать тебя.
— Привести меня для чего? — Она была очень рада смене темы.
— Суд над леди Асташей. Я подумал, что тебе стоит посмотреть, как мы вершим правосудие в Тир н'Эйлл, Тем более, что скоро ты будешь председательствовать при дворе, как его королева.
Снова повернувшись к нему и не обращая внимания на значительную выпуклость его брюк, она нахмурила брови.
— Прошу прощения?
— Через шесть ночей ты будешь моей женой. Ты станешь Королевой Невидимых фейри. У тебя будет великая власть над двором, его лордами и дамами. — Он закатил глаза. — Что, по-твоему, должно было случиться, когда я женюсь на тебе, глупышка? Держать тебя на привязи и заставлять лизать мои ноги?
