— Да, — хрипло отозвался он. — Вот на этом давай остановимся подробнее.
Я тихо рассмеялась, и Вэйл тотчас меня поцеловал. Он был настойчив, как и всегда, но чересчур поспешен, что смущало больше обычного.
— Прости… — выдохнула я, потерявшись в страстном поцелуе. — Не успеваю за тобой…
Он улыбнулся.
— Не стоит за это просить прощения, волнушка.
— Но разве тебе будет приятно слышать подобное, останавливаться внезапно?
— Ты — не моя рабыня! — нахмурился Вэйл. — Говори, если тебе неприятно. — Он щекотно поцеловал меня в шею. — И о своих желаниях не стесняйся рассказывать.
— Мне это трудно даётся, — отозвалась я, пряча нос у него на груди. — Я ещё даже не привыкла видеть тебя обнажённым, а уж обсуждать нашу близость… — Сглотнула, когда он коснулся большим пальцем моих губ, и сказала тихо: — Но то, что ты делал в хижине, мне понравилось. И тот первый раз…
Вэйл взял в ладони моё лицо.
— Я постараюсь сделать так, чтобы каждая близость доставляла тебе удовольствие.
— А тебе каждый раз хорошо со мной? Тебе всё нравится?
— Да, Тэа. Мне достаточно видеть свет твоих глаз, чувствовать, как ты обхватываешь меня ногами. — Он провёл руками по моей спине до ягодиц, прижимая к себе плотнее. — Мне нравится твой запах, твой вкус, твоя доверчивость. Тебе достаточно улыбнуться, распуская волосы, чтобы возбудить меня. Или потянуться, показав из-под одеяла прекрасную ножку, а, ещё лучше, грудь.
— А меня возбуждает, когда ты так говоришь со мной.
Он поцеловал меня, одновременно легко скользнув внутрь, и слова стали излишни. Тёплая вода расслабляла, к тому же Вэйл двигался медленно, и трепетало внутри важное чувство, способное играть на струнах души. Это была уютная, особенно нежная близость, похожая на сон в облаках. Я то поднималась в вышину, то медленно опускалась вниз, к тягучим ласковым потокам, а Вэйл подхватывал меня, всё теснее к себе прижимая. И когда ритм наших сердец и тел стал единым, облака окутали грёзу мощным ливнем…
Вэйл открывался мне с неожиданных сторон. Оказывается, он умел играть на скрипке, отлично владел коротким копьём, и, словно мальчишка, обожал лазать по деревьям. Мы даже сходили на тёплые озёра, где искупались обнажёнными средь дрожания паровых облаков и задумчивых ликов серых валунов, а потом отдыхали в розовом срубе на берегу, выстроенном как раз для любителей ночного плавания. Казалось бы, не могли счастливые воспоминания идти одно за другим, но так оно и получилось, ведь через несколько дней состоялась свадьба. Не зря Вэйл говорил о близости аюрцев к звёздам: торжество начиналось в шесть вечера и завершалось поздно ночью. Главным в нём был не пир, и не танцы, не наряды и не подарки гостей, и даже не сама клятва. Самым важным считался Путь, который преодолевали влюблённые. Пусть это был лишь подъём в гору, преодоление его символизировало саму судьбу, и каждый шаг, каждое маленькое событие имели особое значение. Споткнулся ли жених, или невеста чихнула, или бабочка села кому-то на плечо — любой знак не был случайным. Поначалу это показалось мне забавным, но, чем дольше слушала маму, тем больше убеждалась, что предсказания тропы сбываются.
— Есть на земле места, где сила раскрывается иначе, — сказала мама. — И гора Бают — одно из таких. Вы поймёте, когда мы там окажемся. Даже самые суровые войны это ощущают.
— Вы намекаете на меня, госпожа Майфер? — усмехнулся Вэйл, и мы с мамой рассмеялись.
Меня радовало, что они быстро нашли общий язык, хотя Вэйл по-прежнему куда охотнее общался со мной, нежели с остальными. С королевой и придворными, воинами и магами он был вежлив, но сдержан. Со мной бывал даже весёлым, хотя и редко. Ему через многое пришлось пройти, многое вытерпеть, а люди, в жизни которых много боли, редко хохочут во весь голос. Куда чаще Вэйл улыбался глазами, и я всегда могла понять, когда его мучают трудные мысли. Счастье, что этого не происходило в последние дни и тем более в день венчания.
Для нас делали специальные украшения: серебряный венец с лунными камнями — для невесты, и серебряный браслет о двух звериных головах — для жениха. Конечно, у Вэйла зверями стали волк и тиуград.
— Вообще-то я не люблю украшения, — сказал он. — Только амулет — подарок матери — и носил. Но, раз такова традиция…
— Она ведь не наша, — напомнила я.
— Тем интересней посмотреть, действительно ли этот браслет укрепляет магию.
Мы с ним вскоре расстались: до вечера нас ждали некоторые ритуальные процедуры. Сначала оба, жених и невеста, тщательно мылись, причём мужчина — без посторонней помощи, а девушке помогала мама, или любая другая родственница женского пола. Если у невесты не было никого, она звала подругу или волшебницу из храма. После всех приятных процедур мужчина делал упражнение на концентрацию магии, коим не пренебрегал любой воин, а девушке под песни плели особую сложную косу.
— Я после ванны пахну, как шиповник. Странно, на самом деле, потому что ароматы на мне надолго не задерживаются.
— Это концентрированное масло, — сказала мама. — Теперь ещё возьмём лосьон, он поможет сделать кожу гладкой.
Как выяснилось, была ещё штука вроде смолы, убирающая волосы на теле. Процедура была не болезненной, потому что ничего не выдиралось — выпадало само спустя время. Мне даже понравилось это чувство «безволосости», в то время как пряди в причёске, наоборот, окрепли, словно каждый волос обернули в защитную плёнку, придающую сияние.
— Ты уйдёшь невестой — а возвратишься женой. Теперь твои волосы расплетёт муж.
— Всё это условности, мам. Думаю, мы с первого мгновения были близки сердцами. А это куда важнее, чем все возможные ритуалы.
— Согласна, но ведь тебе приятно побыть красивой! Это твой день, милая. Сегодня всё для тебя.
На самом деле, мне нравилось это чувство. Было приятно облачиться в светло-голубое платье с открытыми плечами и полупрозрачным плащом за спиной. Грудь оно не демонстрировало, но талию подчёркивало, к тому же, благодаря отсутствию кринолина, было весьма удобным. На платье не было вышивки, вместо неё мерцала крошечными искрами магия, и я знала, что в полумраке это будет смотреться восхитительно.
Когда мы со всем закончили, и вышли из комнаты, нас уже ждала королева. Обычно невесту жениху передавали родители, но, если один из них или оба не могли присутствовать, их замещала любая родовитая особа. И то, что меня вели главный маг-советник и сама правительница, было особой честью.
Я гадала, во что нарядили Вэйла, и вскоре увидела его в небесно-синем. Мама говорила, что жених здесь чаще всего надевает светлое, но волк не изменил себе. Белый или светло-голубой атлас его не привлёк, и я видела, что Вэйл рад надеть наряд без вышивки. Когда мы подошли, он взял меня за руку и ласково коснулся пальцев губами.
— Здравствуй, моя хорошая.
— Давно не виделись, любимый, — ответила я, и не глядя почувствовала улыбку королевы.
Мама произнесла обережное заклинание, королева вместе с магами благословили нас, и, когда Её Величество села в седло, (а она одна преодолевала путь верхом), мы начали подъём. К тому времени, как была пройдена треть тропы, солнце уже село, и вокруг начало накапливаться голубое сияние.
Мы поднимались неспешно, и я боялась лишний раз моргнуть, созерцая кругом себя волшебную красоту священного пути. Здесь не было тех ярких красок, что жили в южных лесах, камни не пестрели мхами и лишайниками, но белых мерцающих деревьев на фоне грозового неба было более, чем достаточно. Не знаю, как они смогли вырасти на столь скудной почве, и сколько им было лет, но эта мерцающая аллея была как сон. Лестница в чёрное небо, тропа будто усыпала звёздной пылью, шёпот ветра за спиной. И там, на макушке, стеклянное строение, похожее на упавшую с неба каплю. Это и был Храм Дождя, где приносили самые важные клятвы.
Последние пятьдесят ступеней Вэйл нёс меня на руках, и я считала удары его сердца. А когда мы оказались внутри, и встали у белого алтаря, мама попросила обоих вытянуть вперёд соединённые пальцы.
