страстно целует ту, что держит в своих руках. Вот кто-то смотрит на нее из тени, а его такой пристальный взгляд ярко-голубых глаз, полный любви и боли, проникает прямо под кожу, заставляя все внутри сжаться в тугой узел. Но вот среди деревьев звучит знакомое и такое теплое «Я тут. Все будет хорошо»…
— Люциус… — Айда резко открыла глаза и села. Комната в которой она сейчас находилась, с последнего посещения храма, ни капельки не изменилась. Мебель, фарфор, книги, все находилось на тех же местах, тем самым рождая чувство, что все то, что произошло с ней за полтора века, всего лишь странный сон, и сейчас она выйдет в зал а там, сидя за котацу, в так идущем ему кимоно, Дмитрий играет в сёги (японские шахматы). Из этих, вихрем проносящихся, мыслей выдернул знакомый голос Хигаши.
— Кто?
Но Айда не стала отвечать на заданный вопрос, ее больше интересовали свои, что теперь роем кружились в голове, в попытке расставить все по своим местам.
— Век какой?
— Да вроде все еще XXI. - ответил он с нотками смеха. — Ты не долго спала, даже недели не прошло.
— Значит не сон. — и Айда печально вздохнула.
— О чем ты?
— Не важно. Как я сюда попала?
— На бровях… Тебе повезло что в ту ночь лес патрулировал я и нашел тебя. Роуз…
— Меня теперь зовут Аидел.
Айда слезла с кровати, подошла к единственному тут шкафу, достала черный шелковый халат расшитый золотыми фениксами, и ловко надевая его на ходу, подошла к сидевшему в плетенном кресле, Хигаши.
— Слово с твоего амулета? Почему?
— Потому что так меня звали еще до того как меня подобрал клан «Divide et imperia» (пер. с латыни — разделяй и властвуй).
Айда произнесла это уже усевшись на его колени и обняв обеими руками за шею.
— Ну привет. — сказала она тоном словно не виделись они не полтора века, а всего пару лет.
Пристально смотря в ее черные глаза, что ни раз являлись к нему во сне, Хигаши скользнул пальцами по ее спине и задержавшись на талии притянул Айду к себе почти коснувшись ее губ своими, но в последний миг девушка слегка повернула голову, избегая поцелуя. Люциус был прав, она уже не та беспринципная дикарка, получающая все что захочет, без чувства вины берущая от вечности все, и наслаждающаяся ее дарами.
— Ну привет. Может расскажешь где тебя черти носили полтора века? И почему я нашел тебя в лесу почти встретившей смерть?
Айда слезла с колен Хигаши, ловя себя на мысли, что абсолютно не хочет его ласк, хотя и знала что они как всегда доставят незабываемое удовольствие, как когда-то давно, когда они с Дмитрием делили ее между собой. Сейчас она хотела оказаться в объятьях совершенно других рук.
— Это долгая история, а у меня совсем нет вре. ме. ни. — ее голос дрогнул, голова закружилась и комната перед ней поплыла, снова рисуя пред взором лес Аокигахара.
Хигаши тут же оказался рядом и, не дав ей упасть, взял на руки.
— Время как раз-таки у тебя есть. Ты как минимум еще неделю не сможешь перевоплотиться, и слабость в теле с видениями пару дней точно будут преследовать. — Он посадил Айду на кровать и сел рядом. — Так что рассказывай…
Хигаши всегда мог разговорить ее, поэтому и оказался одним из очень немногих, кто знал Айду с «изнанки». Вот и сейчас, слова сами собой срывались с губ, повествуя почти обо всем, что скрывала ее душа: О том как отомстила Егору за смерть Лабриэля и «обращение» Фло, но к ее величайшему сожалению оставив его в живых. О смерти Дмитрия, при этом теребя оставшуюся от него цепочку. О том как спасла человеческого мальчика — Патрика, и он показал ей новую жизнь. О том как еще со времен Второй Мировой Войны скиталась по свету. Как в конце концов оказалась в клане Максимилиана и неожиданно встретила Люциуса, того вампира что отравила на венецианском балу. И заканчивая свой рассказ тем, что сейчас клан Sanguine noctis (пер. с латинского Кровавая ночь) находится под чьим-то пристальным вниманием, того, кто, судя по произошедшим событиям, не желает ничего хорошего. Единственное про что она не стала рассказывать, так это про свои отношения с Саргом. Словно сама мысль о нем была настолько сокровенной, что могла принадлежать только ей и никому больше.
За рассказом прошло чуть более суток. Хигаши лишь иногда уточнял некоторые события или имена.
— Так значит Люциус, с именем которого ты очнулась, это тот самый вампир которого ты поцеловала на балу, и…? — спросил он когда Айда закончила свой рассказ.
— Ну, и, теперь он вроде мой друг.
— Вроде? И все?
— И все…
Хигаши не стал давить на Айду расспросами, тем более теперь, когда уже знал историю с двух разных точек зрения. И картина на его взгляд складывалась весьма занятная — «великий треугольник чувств».
2010 год (ноябрь) Будапешт…
В Японии Айда пробыла почти до конца октября. Яд, которым были смазаны клинки той преследовавшей ее в Уральских горах группы, Хигаши был хорошо знаком, но он не встречал его в современном мире аж с XV века, что порождало множество вопросов. Но еще больше вопросов породили последствия, оказанные на тело вампирши.
Через двое суток, после того как Айда очнулась, посреди ночи ее стало рвать кровью и она потеряла сознание. Ничто, ни один из известных Хигаши ориентиров, не выдавало в ней наличие яда или болезни, но еще сутки Айда провела без сознания, а очнулась, оставив на кровати абсолютно все свои жгуче-черные волосы. Она очень много спала, и все никак не могла перевоплотиться. Те же немногие мгновения что она была в сознании окрашивались болью во всем теле, словно в нее вонзали вымоченные в осиновом экстракте иглы. Проведя в такой агонии неделю, однажды ночью Айда очнулась совершенно здоровой, отдохнувшей, посвежевшей, даже волосы, что не росли всю эту неделю, теперь были такими же длинными и густыми как и раньше, вот только абсолютно белыми, а глаза что до этого были чернее ночи, сейчас не имели даже зрачков, став словно стеклянными. Каждую ночь Хигаши занимался акупунктурой, собирал у Айды кровь и изучал ее при помощи древних трав и тайных ритуалов. Сама же Айда вернулась к духовным практикам, заброшенные ей когда-то в далеком прошлом. Запах леса Аокигахара, размеренный шум его листвы, и так располагали к медитации, но дело было не в этом, Айде сейчас крайне
