ко мне и протянул руку, привлекая к себе, отчего мысли мигом вылетели из головы.
– Ты похожа на прекрасное видение, Эмили, – приподняв мое лицо за подбородок, прошептал он прямо мне в губы и, наклонившись чуть ниже, поцеловал.
Ладонь жениха на моей спине напряглась, прижимая меня ближе. Губы целовали сначала с трепетной нежностью, а потом – со страстью, граничащей с отчаянием. Словно я была источником в пустыне, а он не мог напиться. Источником…
– Эйден, – с трудом отстранившись, я подняла взгляд на жениха. – А мы не пойдем к источнику?
– А, да, – Хэйвуд улыбнулся – криво, болезненно. Его глаза не отрывались от моего лица, словно он пытался запечатлеть мой образ в памяти. – Ты не могла бы подать мне вон тот ключ? – Он кивнул на алтарь.
Ключ? Странное место для хранения ключей – у всех на виду. Я быстро зашагала по проходу.
– Эйден, тут нет никакого… – озабоченно произнесла я, и тут дверь хлопнула за моей спиной. Я обернулась, холодея. Звук проворачиваемого в замочной скважине ключа… – Эйден! – Я бросилась к двери и изо всех сил стукнула по прочной поверхности. – Выпусти меня!
– Не могу, – его голос был тих, но отлично доносился через толстую дверь. Это обнадежило: может, она не такая крепкая, как выглядит? Тем более, дверь деревянная… Я просто ее сожгу!
Однако из моих рук не вырвалось ни одной искорки, и я запоздало вспомнила, что магия тут не работает. Не то место.
– Эйден! – Уже поняв, что меня заманили в ловушку, я прильнула всем телом к двери и всхлипнула. – Выпусти меня, пожалуйста! Ты же обещал, что мы пойдем к источнику вместе!
– Я солгал, – сознался Эйден, и по глухому шороху я поняла, что он, прислонившись к двери с той стороны, сполз по ней спиной. – Я не могу позволить тебе умереть, Эмили. Если что-то пойдет не так, я мог бы начать тянуть из тебя силы даже на расстоянии – а если ты останешься в храме, тебе ничего не будет угрожать. Здесь тебя никто не достанет. Даже я.
– Эйден, не уходи! Ты же… Ты же обещал, что возьмешь меня в жены! – Я цеплялась за малейшую возможность остановить его. Если мужчина обещал – то должен сдержать свое слово!
– Я думал, у меня еще есть время, но… источник активизировался слишком рано. Прости, Эмили, – выдохнул он и, видимо, прижался к двери, потому что я услышала следующую его фразу очень отчетливо: – Я люблю тебя.
Звук удаляющихся шагов.
– Эйден… – позвала я, не веря, что он ушел. По лицу стекали слезы и, смахнув их, я яростно забарабанила в дверь. – Эйден! Не уходи, прошу тебя!
Но в ответ послышалось лишь гулкое эхо, отразившееся от высоких потолков.
Он ушел. Прижавшись к двери, я пыталась различить какие-то звуки, но слышала только шум крови в ушах. Ушел… В сердце все заледенело, словно Эйден напоследок заморозил меня. Из всех эмоций в душе остались лишь отчаяние и оглушающий страх за него. Что же мне делать?
Так, не время раскисать. Всхлипнув, я решительно вытерла слезы и огляделась по сторонам. Мне нужно выбраться отсюда.
Однако, сколько я ни трясла ручку, та даже не шелохнулась. Хоть и деревянная, дверь была изготовлена из какой-то особо прочной древесины и прошита полосами железа для надежности. Я оглянулась на масляные светильники. Можно попробовать поджечь дверь без магии! Но как долго она будет гореть? К тому же я могу наглотаться дыма и задохнуться… Но я должна попробовать!
Я тут же попыталась поджечь деревянную створку, облив ее маслом из светильника и поднеся горящий фитилек, однако она не желала загораться. Может, древесина дополнительно чем-то обработана? Или дверь зачаровали от пожаров, прежде чем установить здесь?
Отставив бесполезный светильник, я без сил сползла на пол. Отчаяние, отступившее на время моей кипучей деятельности, снова начало затапливать сердце и, казалось, все свободное место внутри тела. Эйден может погибнуть. Этот мерзкий источник способен осушить его, выпив все силы, и тогда…
– Есть тут кто? Эмили? – В дверь вдруг стукнули, и, не веря своему счастью, я вскочила на ноги.
– Генри! – От облегчения я покачнулась. – Генри, я тут! Выпусти меня! Эйден меня запер!
– А это имеет какое-то отношение к тому, что час назад он заявился ко мне и потребовал, чтобы я о тебе позаботился? – обеспокоенно спросил Генри. – Как будто я сам не знаю, что мне делать, – проворчал он уже под нос. – Я приглядывал за тобой, когда его еще даже на горизонте не было… Так зачем Хэйвуд тебя запер? – поинтересовался он громче, гремя какими-то железяками. Я очень надеялась, что он ищет, чем сломать замок.
– Он пошел к источнику и не хочет, чтобы я вмешивалась, – торопливо пояснила я, переминаясь с ноги на ногу. Когда же он меня освободит? Громыхание за дверью тут же стихло, и я насторожилась. – Генри?
– Может… он прав? – осторожно спросил друг. – У тебя впереди вся жизнь. Если Хэйвуд не хочет, чтобы ты пострадала, то… стоит его послушать, Эмили. Лучше тебе переждать здесь.
Я застыла, не в силах поверить в то, что слышу. Генри предлагает мне… переждать? Переждать что? Смерть любимого? Момент, когда Эйден отдаст свою жизнь за всех нас? В душе начала разгораться ярость, подстегиваемая отчаянием, а в глазах снова защипало. И, когда я уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, до меня вдруг донеслось тихое признание, почти на гране слышимости:
– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось… Я не могу допустить этого. Прости.
Из меня будто выпустили весь воздух, как из проколотого воздушного шарика. Ноги подкосились, и я сползла на пол. Разве я могу обвинять друга в том, что он пытается спасти меня, когда и сама готова на все ради спасения Эйдена? Но… это моя жизнь. Генри не обязан постоянно приглядывать за мной.
– Генри… – мой голос задрожал, – ты не можешь… Ты не можешь положить меня в коробку и обложить ватой, как елочную игрушку. Со мной может что-то случиться, хочешь ты того или нет. Меня может сбросить лошадь или ударить шаровая молния, они же залетают прямо в дом…
– Зря я дал тебе тот журнал… – с досадой пробормотал друг.
– …ты не можешь защитить меня от всего, – закончила я. – Я должна прожить эту жизнь сама. Выпусти меня, – эти слова я произнесла вперемешку со всхлипами, – пожалуйста, пожалуйста…
Я замолкла, не в силах больше говорить. Если он оставит меня тут, я никогда, никогда его не
