зеркалом, стоящее рядом со входом на балкон. Она встретилась взглядом с отражением принца за спиной.
— А если я уже замужем?
— Замужней люди не могут вступать в сторонние связи, это является нарушением брачных законов. — проговорил Аартус. — В этом случае младший супруг закрывает лицо вуалью, а одежда должны скрывать ноги, живот и плечи.
— А если, например, я помолвлена. Что тогда?
Принц не понимал к чему ведёт собеседница, но был не против рассказать о традициях.
— Тогда ты должна надеть что-то скромное. То, что одобрит твой будущий муж.
Виктория наконец повернулась к принцу.
— А если я принесла клятву богам в день Чистого Единения, то это считается весомой причиной не одеваться как наложница из гарема? — на её лице читалась не просто злость, в нём было что-то неуловимо тоскливое. — Я не хочу показывать всем своё тело. — голос предательски задрожал и Виктория снова отвернулась.
Аартус осторожно подошёл сзади и легонько дотронулся до хрупкого плеча.
— Клятва в день Чистого Единения, это клятва в верности перед богами. Её нарушение куда серьёзнее, чем брачные законы смертных. — тихо произнёс принц.
Виктория медлила, пытаясь успокоить дрожь. Ей становилось плохо от самой мысли, что они с Аустом так никогда и не узнают, что же решили боги на их счёт.
— Тогда я не хочу навлечь на себя божий гнев…
Рука принца застыла после услышанного. Всего одной фразой Виктория сказала куда больше, чем могла себе представить.
— Хорошо. Я попрошу принести другую одежду.
Тон Аартуса был спокоен, но в нём чувствовалась некая обида. Виктория осознала, что на самом деле только что произошло, но было поздно. Она ударила себя по лбу и выругалась. Хотя, с другой стороны, ей стало чуть легче, что теперь она не даёт такому хорошему человеку, как принц, пустые надежды. Не стоит поступать с другими так, как поступили с тобой, особенно, если это касается чего-то неприятного. Она, конечно, подозревала, что Аартус был к ней неравнодушен, поэтому на душе стало гадко.
Когда принц вернулся с новой, более закрытой, одеждой, то сразу же хотел уйти, но Виктория остановила его, встав перед дверью.
— Давай поговорим. — она уже не была так зла, однако, у принца не было никакого желания вести беседы.
— У меня нет на это времени.
Было очень заметно, что мужчина увиливает и просто не хочет разочароваться ещё раз.
— Аартус… — Виктория редко звала принца по имени из-за чего тот инстинктивно напрягся. — …пожалуйста.
Аартус нехотя сел на край кровати, ожидая, чего же такого важного нужно сказать той, кто всё это время водила его за нос.
Виктория опустился рядом. Она нервно кусала нижнюю губу и когда говорила, то звучала довольно растерянно.
— Я знаю, что клятва заключена в обручальном браслете, который возлюбленные надевают друг другу в день праздника. В моем случае всё вышло очень…очень сложно. Мы принесли клятвы, но тот человек сказал, что мы не можем быть вместе. Это произошло перед тем как я упала в магму. Я не успела снять браслет… — её голос становился всё тише и тише. — …в отличие от него, клятва богам теперь со мной на всю жизнь.
Она подняла ногу и задрала штанину, показывая золотые следы на щиколотке, оставленные после того, как металл браслета впитался в кожу.
— Больно? — неожиданно спросил принц.
Виктория покачала головой.
— Совсем нет. — тоскливо ответила она и опустила штанину на место. — Нужно было снять его сразу…
Аартус слегка приобнял её и коснулся губами волос.
— Ты даже представить себе не можешь как мне тебя сейчас жаль.
Виктория тихо всхлипнула.
— Мне тоже…очень…
Мало того, что Ауст оставил её с разбитым сердцем, так ещё и судьба навсегда лишила шанса найти того, кто соберёт осколки воедино.
Обручальные браслеты, надетые в день Чистого Единения, действительно являлись показателем наличия клятвы богам. Если боги одобряли брак, то браслет становился частью тела, превращаясь в магическую печать. А вот если боги не отвечали или, например, пара так и не выполнила все условия, то браслет можно было снять. Это означало отказ от клятвы.
Виктория же вообще не имела возможности от неё отказаться…никогда…
На праздник Виктория пришла в сопровождении младшего принца. После раскрытия всех карт, их отношения стали более доверительными. Аартус больше не позволял себе флирта, лишних прикосновений или намёков на какую-то другую симпатию, кроме дружеской. Он, прежде всего, по-настоящему сочувствовал Виктории, потому что знал о тонкостях традиций достаточно, чтобы не делать ещё больнее.
Принц пообещал сам себе, что не даст в обиду того, кто слишком хрупок как снаружи, так и внутри. Разве не это часть дружбы, когда люди помогают друг другу не свалиться в пропасть самых мрачных эмоций.
Виктория была тем, кто пожертвовал собственной жизнью, чтобы спасти континент, который для Аартуса являлся домом. Человеком, пережившим нечеловеческую боль, чтобы начать жизнь заново. Человеком, который, по мнению принца, был достоин лучшего.
Мужчина заботливо поправил вуаль на лице Виктории, когда та немного задралась у щеки.
Виктория не надела тот вычурный костюм. Вместо него слуги принесли ей кафтан персикового цвета до середины бедра и облегающие брюки с золотыми вставками по бокам, а на ногах красовались того же цвета тапочки на низком каблуке. По длине брюки едва прикрывали след от брачного браслета.
Каждый раз, когда Аартус смотрел на него, его сердце начинало болеть за девушку, идущую с ним под руку.
Наследный принц, заметив брата, усмехнулся и подошёл его поприветствовать.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — Ильрам улыбался как удав, заприметивший свою жертву.
Виктория аж съёжилась под его голодным взглядом. Наследник производил крайне неприятное первое впечатление.
— Не могу не согласиться. Боги подарили нам хорошую погоду, а это, без сомнений, радует. — Аартус держался очень вежливо, хоть и знал зачем к нему подошёл брат.
— Познакомишь нас? Весь дворец только и говорит о твоей новой наложнице. — Ильрам чуть-ли не облизывался, пока следил как глаза Виктории мечутся из стороны в сторону.
— Наложнице? — Аартус состроил самую непонимающую гримасу из всех на которые был способен. — Брат, думается мне, что тебе стоит меньше верить сплетням. Виктория Вегнер дочь нашего глубоко уважаемого партнёра и моя гостья, а не наложница.
Ильрам поперхнулся вином от неловкости. Младший принц только что недвусмысленно назвал его сплетником. Ему было нечего сказать, кроме как принести извинения и удалиться.
— О боги, почему мне так стыдно за него? — прошептала Виктория.
— И не говори. Я порой удивляюсь, что именно он будет править после отца.
Аартус вёл их к
