Ответный, едва различимый вой одного из членов бывшей отцовской стаи вызвал у меня довольную ухмылку, насколько это было возможно при наличии мохнатой морды. Меня услышали, теперь новость разойдется быстро.
Я отряхнулась, возвращаясь в эту реальность, и вновь бешенство накатило на меня. Найти…найти и разорвать ту, которая посмела покуситься на меня…которая еще не знает, на кого посмела поднять свои кривые лапы…которая посмела желать нашу пару!
Яростное рычание лавиной раскатилось по ночному лесу, заставив всю живность забиться как можно дальше и глубже, и я быстро направилась в поселок, жалея о покалеченной лапе, которая невероятно задерживала. Терпение основательно покинуло меня, сменившись жаждой мести.
Мое появление будут помнить не один год. Залетев в поселок практически с парадного входа, я заставила редких прохожих шарахнуться в разные стороны с воплями. Не знала наверняка, где сейчас Диана, но подозревала, что далеко от Ильи она не уйдет, намереваясь упрочить свое положение, пользуясь состоянием парня. От этой мысли я еще громче зарычала, клацнув клыками и заставляя спрятаться всех окрестных собак в будки.
Вот и дом Ильи.
Одним длинным прыжком заскочив во двор, я на миг удивилась — больше двух сотен пар глаз уставились на меня с нескрываемым изумлением. Что за собрание, на ночь глядя?
Но мой взгляд был прикован только к одному человеку…Илья стоял и смотрел на меня в полном шоке, а в глазах…я читала его сейчас, как раскрытую книгу — в глазах любимого было неприкрытое восхищение, запредельное облегчение и любовь. Такая же, как та, которая царила у меня в душе. Захотелось послушной собакой прижаться к его ногам, позволив родным рукам зарыться в густую шерсть на загривке…
Но чужие ладони, вцепившиеся в его плечи, заставили меня вновь окунуться в пучину ярости.
Как она смеет трогать его? Приближаться к нему?
Отец Ильи попытался сгладить зарождающийся конфликт, но я лишь раздраженно отмахнулась от него. Знала, что никто не сможет помешать мне. Право требовать возмездия было неоспоримым, и я не собиралась от него отказываться. Тем более, что альфе приказывать не мог никто.
Страх и понимание неминуемой расправы в глазах несостоявшейся убийцы лишь раззадоривали волчицу. Желание впиться зубами в ее горло, разрывая шкуру, слушая надсадные хрипы, стало непреодолимым.
За все приходится рано или поздно платить. На мой взгляд, отсрочка и так слишком затянулась…И я со злым удовлетворением наблюдала, как черная волчица, ниже меня на полголовы, медленно и обреченно выходит в импровизированный круг, образованный остальными членами ее стаи. И на этот раз ей придется сильно постараться, чтобы отсюда уйти…
Глава 30
Илья
Я бездумно проводил взглядом медленно перебирающую лапами Диану, выходящую на середину двора, но сам остался на месте. Обзор с веранды открывался прекрасный, поэтому не было смысла спускаться и расталкивать всех, отвоевывая местечко получше. В голове до сих пор был полный сумбур, щедро приправленный ошалелой радостью от того, что любимая нашлась. Но он постепенно рассеивался под жестким прессом происходящего.
Поединок? Серьезно?
Аня же только-только прошла первое обращение, она ни разу не участвовала ни в чем подобном. Да даже о полном владении звериным телом говорить было явно преждевременно! Мысли прояснились окончательно, когда я увидел, как белая волчица неловко переставила лапы. Меня будто окунули в прорубь в январский мороз.
Она ранена!
Прежде, чем я успел додумать эту ужасающую догадку, ноги сами понесли меня к кругу, но лишь с одной целью — прекратить этот беспощадно неравный бой. Допустить, чтобы Аня пострадала еще больше, я не мог и не хотел. И в этот миг чьи-то пальцы медвежьей хваткой сомкнулись на моем плече, мгновенно останавливая, впечатываясь до синюшных кровоподтеков, до следов от ногтей. Я утробно зарычал, оборачиваясь.
— Стой! — отец держал крепко, даже не вздрогнув от моей реакции.
— Отпусти! Ты разве не видишь — она ранена! Она не может продолжать, я должен это остановить! — дернулся всем телом, вырываясь.
— Стой, дурак! — теперь меня держали крепче, поперек груди, но это тоже ненадолго, — ты не можешь остановить бой! Аня сама провела ритуал! Сама! Ты знаешь, что это значит! Мы можем только смотреть…
Я отчаянно дернулся еще раз, вырываясь из отцовской хватки, чтобы бессильно остановиться. Он был прав, черт возьми! Отвратительно, чудовищно прав! Я не мог сделать ничего…даже если вмешаюсь, это ничего не решит — меня, скорее всего, просто выкинет за пределы круга, если Аня того захочет…
Ритуальные призывы делались не просто так — мы призывали в свидетели высшие силы, и исход поединка становился непреложным. На кону всегда стояла жизнь. И даже если я вытащу Аню за хвост, то поединок будет считаться автоматически проигранным, отдавая ее во власть Дианы. Но более вероятно, что пострадаю я, как вмешавшийся, а поединок продолжится. С отчаянием саданулся лбом о деревянную перекладину, впиваясь в нее же руками. Пытка будет долгой…
Тем временем, волчицы медленно кружили по периметру условного круга, оценивая друг друга, продумывая тактику. Тишину ночи нарушало попеременное рычание, заставляя воздух сгущаться пропорционально царившему напряжению. Стая молчала, невесомо выдыхая клубочки пара и моргая через раз.
Диана уже не выглядела подавленной и испуганной, расправив плечи и оскалив зубы. Она успела оценить и неловкие движения Ани, и то, что противница ранена, воспряв духом. Но белая волчица выглядела очень решительной…и крайне взбешенной.
Черным росчерком мгновенно сократилось расстояние, а зубы клацнули вхолостую около передней лапы Ани, которая в последний момент одним плавным движением ушла с траектории нападения. Я выдохнул сквозь судорожно стиснутые зубы, даже не замечая, как задерживаю дыхание.
Снова прыжок Дианы, и на этот раз в ее зубах осталось несколько белых шерстинок, которые она брезгливо выплюнула. Но почему Аня не нападает? Я безумно волновался, опасаясь, что ее состояние хуже, чем мне показалось сначала. Неизвестно ведь какие у нее повреждения, кроме лапы. Воображение рисовало настолько ужасающие картины, что даже атлас по судебно-медицинской экспертизе рассыпался бы от зависти. Дерево под моими пальцами жалобно затрещало, не в силах выдержать натиск…
Третий выпад весьма существенно пошатнул надежды черной волчицы, позволив мне глотнуть воздуха. Короткий взвизг и морда белого зверя окрашивается кровью. Передышка закончилась.
Аня и Диана схлестнулись, мелькая черно-белыми тенями в пыли, сплетаясь, как пресловутые инь и янь. Клацанье зубов, рычание, вылетавшая шерсть из-под когтей — яркая, но безумная картина кривыми ножами вспарывала мое нутро, заставляя гореть в мучительной агонии. Боги мне в свидетели, я не дам этому больше повторится! Лично перегрызу себе глотку, но никогда не буду смотреть на это вновь!
Я закусил себе кулак до крови, когда черная волчица опрокинула Аню на спину, намереваясь вцепиться в горло, но была отброшена ударом задних лап. Громкое взвизгивание любимой от боли при этом заставило мое сердце остановиться на несколько секунд, чтобы потом вновь забиться в припадочном, неровном ритме. Я бы хотел закрыть глаза, но не видеть было еще страшнее. Они обе тяжело дышали, не скрывая усталости, но о капитуляции и речи пока не шло.
Тем временем Диана вновь попыталась вцепиться Ане в бок, стараясь одновременно задеть покалеченную лапу, но белый зверь безжалостно отшвырнул ее за загривок, отчего бывшая подруга неловко перекувыркнулась в пыли. Не дав ей полностью подняться, в тяжелом прыжке, Аня сшибла ее ударом плеча, захлопывая пасть на передней лапе. Раздался громкий хруст, а Диана оглушительно взвыла, одновременно отчаянно пытаясь вцепиться хоть куда-нибудь в ответ, но безуспешно. В следующее мгновение чужие зубы безжалостно впились в ее горло. Громкие хрипы, предсмертной мольбой будоражащие равнодушные окрестности, и бесполезное перебирание лап стали бы прекрасным завершением поединка, явив торжество справедливости, если бы не все крепче стискивающиеся челюсти белой волчицы. Хрипы Дианы становились все тише, а движения — судорожней, когда я с ужасом понял, что Аня ее убивает…по-настоящему убивает…
