Открыла глаза в надежде, что все прошло как-то само собой, но нахмуренные лица обоих мужчин говорили сами за себя.
— Так…не получается… — задумчиво протянул Леня, разглядывая меня, — интересно, почему?
— Может, можно обойтись без оборота? — с надеждой повернулся к нему Илья, но доктор отрицательно покачал головой.
— Я многое могу, но не будет же она в этом виде две недели лежать с гипсом на пол тела. К тому же, если оборот произойдет спонтанно, а это возможно даже во сне, то сам представляешь, как это будет выглядеть. Да и остальные травмы, особенно внутренние органы, я оценить не смогу.
Илья вздохнул и вновь обернулся ко мне, внимательно глядя в глаза. Что он в них увидел, непонятно, но, прижавшись своим лбом к моему, прошептал:
— Любимая, давай попробуем еще раз. У тебя все получится, обещаю.
— Я боюсь… — выдохнула на пределе слышимости, но этого хватило.
— Чего? — любимые глаза смотрели с такой заботой и сочувствием, что вновь захотелось плакать.
— Это было больно…очень. Неужели всегда так? — получилось очень жалобно, но стойкости уже не хватало.
— Нет, это немного дискомфортно, но не больно. Странно… — протянул Илья и обернулся к Лене, — она говорит, что первый оборот был очень болезненным. Ты знаешь, почему?
Доктор немного удивленно поразмышлял, а потом уверенно озвучил:
— Скорее всего, это связано с поздним обращением, возможно — с предыдущими повреждениями. Теперь должно быть намного легче, попробуй.
Я обреченно кивнула и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Лапа болела так, что казалось, что проще ее отгрызть, чем терпеть. Тянуть уже было явно некуда.
Ничего.
Опять ничего.
Да что ж за вашу мать то?
Я закрыла глаза и мысленно высказала все, что думаю обо всем этом, используя такие витиеватые выражения, что если бы говорила вслух, то точно бы покраснела. Волчица внутри удивленно хрюкнула.
«Ах ты, поганка, еще и ухмыляешься? А ну брысь отсюда, теперь моя очередь командовать!» — сорвалась я на нее. Только топнуть ногой осталось для полноты картины. Внутреннее «я» обиженно огрызнулось и пропало, а я поняла, что мне надо к психиатру. Раздвоение личности даже для оборотней должно быть странным. Я приглушенно застонала и закрыла лицо руками от накатившего чувства беспомощности.
Руками!
Хорошо, что Илья предусмотрительно накинул плед на меня — оказаться голышом перед двумя мужчинами сразу было определенно неловко. Даже сейчас, натянув плед до самой шеи, я заметно покраснела.
А Леня, с трудом выгнав Илью из комнаты, быстро вколол мне в плечо какое-то лекарство. Через минуту мне уже стало намного легче, боль значительно притупилась, хоть и не отступила полностью.
— Ну что ж, начнем, — доктор мгновенно стал серьезным, а я постаралась расслабиться. Понимание, что все самое страшное осталось позади, настраивало на самый оптимистичный лад.
Глава 31
Аня
Леня ушел минут десять назад, а мне уже не лежалось. Тщательный осмотр с использованием каких-то датчиков и непонятных мне инструментов показал, что дела у меня намного лучше, чем можно было ожидать. Самой страшной оказалась трещина в бедренной кости, но при соблюдении постельного режима мне клятвенно пообещали, что я смогу начать ходить через десять дней, край — через две недели. Мгновенной регенерации к оборотням, как в книжках, не прилагалось, к сожалению, но выражение «заживет как на собаке, точнее на волке» все равно стало уместным. Многочисленные ссадины, царапины и укусы были обработаны и замазаны банальной зеленкой, так что сейчас я напоминала расцветкой подвид фикуса.
К счастью, внутренние органы оказались в полном порядке, что очень меня порадовало, хотя отшибленный при падении бок неприятно поднывал. Оставив мне упаковку обезболивающих таблеток, доктор с улыбкой попрощался и, пообещав навестить завтра, оставил меня одну. Вопреки угрозам, ногу мне не гипсовали — Леня предусмотрительно захватил с собой своеобразный «корсет», так что теперь я являлась смесью фикуса с киборгом, а нога плотно фиксировалась по самое дальше некуда.
И все было бы совсем замечательно, если бы мочевой пузырь настойчиво не напомнил о своем существовании угрозой уйти в свободное плавание. Я покряхтела, пытаясь сменить позу, чтобы дождаться Илью и попросить отнести меня по нужному адресу, но парня все не было. Кричать показалось как-то неловко, а искомая поза никак не находилась. Через пару минут я поплотнее закуталась в плед, наподобие тоги, с трудом села и осмотрелась.
Мне повезло — рядом с диваном стоял стул с высокой спинкой, поэтому я подтянула его к себе и с четвертой попытки встала, стараясь держать больную ногу на весу. Немного постояла, оценивая ситуацию, но боли не было, а ощущения оказались вполне терпимые. Я успела сделать два коротких неуклюжих шага, когда в гостиную вошел Илья, и с возмущенным воплем подскочил ко мне, попытавшись подхватить на руки и вернуть на диван.
— Нет, нет! Не туда! — возмутилась я, правда, стараясь особо не дергаться. Падение даже с такой высоты здоровья бы мне не добавило.
— Аня, ну что ты, как маленькая! — в голосе парня звучало столько заботы и переживания, что ругаться у него совсем не получалось, — тебе же сказано: постельный режим! Если что-то надо, я тебе все принесу сам!
— Вот и неси, — с готовностью согласилась я, обхватив его за шею и не давая сгрузить меня на порядком надоевший предмет мебели.
— Куда? — вопреки моим ожиданиям, удивление на его лице сменилось готовностью.
— Сначала туда, — махнула в сторону входной двери, — потом на улицу, потом можно и по лесу прогуляться. Говорят, что прогулки очень полезны и должны быть не менее двух часов ежедневно.
— Хорошо, — кивнул любимый и резво зашагал в указанном направлении.
Серьезно?
— Стой! Я пошутила!
— А я — нет, — спокойно пожал он плечами в ответ и слегка подкинул меня, отчего я поняла, что у меня ровно минута найти нужный угол, иначе потом он не понадобится.
— Илья, мне в туалет надо! — практически взмолилась, когда мы уже вышли в коридор.
— Да я понял, — рассмеялся любимый, подходя к нужной двери.
— Понял? — обескуражено повторила я, как попугай.
— Нетрудно было догадаться. Вряд ли ты решила с этим стулом и сломанной ногой устроить повторную экскурсию по моему дому, — меня аккуратно поставили на здоровую ногу возле долгожданного предмета сантехники, — сама справишься или помочь?
Ситуация повторялась почти один в один, даже лицо покраснело точно так же, а я едва не хихикнула, компенсируя неловкость.
— Нет уж, как-нибудь сама. К настолько близким отношениям я все еще не готова, — смущенно рассмеялась, подталкивая его по направлению к выходу.
Господи, как же мало человеку, и не только, надо для счастья! Держась за все, что только можно, я переместилась к раковине, умывшись и смыв с себя, насколько это оказалось возможным, кровь и грязь. О полноценном купании пока можно было даже не мечтать, но и в таком виде ходить тоже не собиралась.
На первый же мой негромкий зов, дверь распахнулась, и меня вновь подхватили на руки. Очень аккуратно доставили в спальню, где мы уже ночевали, и удобно расположили на кровати, накидав под спину подушек. Я блаженно вытянулась, чувствуя просто чудовищную усталость. Слишком много произошло за последние трое суток, и у меня садились батарейки.
Илья без слов вышел и через пять минут у меня в руках была большая кружка горячего шоколада, а на коленях уместился поднос с омлетом, парой бутербродов с сыром и большой шоколадкой с орехами.
— Прости, ничего существеннее нет. Не до того было…
Он не договорил, но мне и так все стало понятно.
— Извини, что доставила столько беспокойства… — начала я, опуская кружку.
— Если кому и нужно извиняться, то точно не тебе, — мягко прервал он меня, вручая в руку вилку.
Он прав — не мне. Только почему-то именно те, кто чаще всего виноват, реже всего просят прощения. А те, кто не имеет к произошедшему никакого отношения, чувствуют себя без вины виноватыми.
