Мысленно я нахожу то место, от которого распространяется боль и посылаю тепло в пустоты, что образовались в повреждённой ткани. Алан облегчённо выдыхает. Мне даже не нужно смотреть на раны: я чувствую, как их края покрываются мелкими розово-фиолетовыми цветками. Повреждённая кожа наверняка зарастает, но не считая слабости, которая появляется в моём собственном теле, Алану ещё потребуется немало энергии, чтобы полностью восстановиться.
Я открываю глаза: воин смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Он пришёл в себя, но то и дело выпадает из реальности, и ему приходится прилагать усилия, чтобы не потерять сознание. Ощущаю собственное бессилие, но главное, что у меня получилось. Со временем кожа полностью покроется цветами, бутоны раскроются, а затем осыплются. Но уже сейчас рана станет не такой заметной и не будет доставлять жгучую боль.
Я хочу спросить у Дэнниса, можно ли считать исцеляющие цветы следом, который грозит «Джонсу концом», но до меня доносится шёпот Даны, восхищённый и испуганный одновременно.
— Невозможно…
Открываю глаза и вижу досаду в глазах Дэнниса. Неужели цветки всё равно выдадут Алана генералу?
— Как она это сделала?! — Дана кладёт руку мне на плечо, и я машинально поворачиваюсь к ней. — Кто ты вообще такая? — девушка не спрашивает, а требует ответа. — Я одна ничего не понимаю?
Она смотрит на Дэнниса, а потом снова на меня. Чувствую, как в груди неприятно покалывает: она была приветливой, а сейчас в её голосе звучит неприязнь и страх.
— Послушай… — начинает Дэннис, но Дана его перебивает:
— Это ты меня послушай! Какими бы глупостями вы тут не занимались, ты мог бы предупредить меня, что она — артифик.
Что? По её мнению, я — робот?..
Дэннис удивлён не меньше моего:
— Она — человек!
Дана приподнимает брови.
— И с каких пор у людей есть такие способности?
— Так… получилось, что у неё есть, — впервые вижу Дэнниса по-настоящему растерянным. — Никто не должен узнать.
— Хотите нажиться? — осуждающе спрашивает девушка.
— Если о её способностях узнают, то разорвут на части, — с трудом проговаривает Алан под тяжёлым взглядом Дэнниса. — Тебе придётся ей сказать, — произносит воин, обращаясь к парню и кивая ему на Дану.
— Если бы не ты, не пришлось бы, — огрызается Дэннис, даже не пытаясь усмирить гнев. Как ты только вообще впутался в это всё?! — восклицает он, бросая на Джонса гневные взгляды, а тот смотрит почти виновато. На лице Дэнниса вдруг отражается озарение. — Ты знал, что генерал привезёт её, не так ли? — задумчиво произносит он, а глаза зло темнеют.
— Эй, я ещё здесь, забыли?! — возмущается Дана, и я чувствую, что напряжение покалывает моё биополе.
Алан и Дэннис не сводят друг с друга взгляда. Слова девушки их, видимо, не трогают.
— Похоже, знал, — едва не рычит Дэннис. — Надо было отправить тебя к генералу с пчелиным укусом. Я бы посмотрел, как ты объяснишь ему, зачем повстанцам награждать тебя чёрной меткой.
— Ты можешь винить меня во всех грехах, как обычно, — говорит Джонс так же зло, как и Дэннис. — Но сказать тебе придётся. Не спрашивай, как я оказался в этом чёртовом проекте! Подчинился, потому что генерал слишком хорошо меня знает и другими манипулировать умеет!
Глаза Дэнниса темнеют так, что по моему телу пробегает нервная дрожь.
— Тебе всегда хотелось впутать Дану в подозрительные истории, — почти рычит он.
— Она в твоей квартире, — бормочет Алан.
— Но ты не против, что всё так обернулось, верно? Как удачно складываются обстоятельства: сначала Габриэлла, затем я, теперь Дана. Сколько ещё жертв тебе нужно, чтобы на работе стало интереснее?
— Дело совсем не в этом, — отрезает Джонс.
— Так объясни, — грозно предлагает Дэннис, но Алан молчит.
Мы с Даной переглядываемся, чувствуя, словно оказались среди увлечённо играющих детей, но никто не объяснил правила игры нам.
Дэннис склоняется над Джонсом.
— Боишься? Вдруг испортишь и без того отвратительное впечатление о себе?
Воин бросает на Дану смущённый взгляд, а потом смотрит на меня. Грустно. Дэннис прослеживает за взглядом, а потом резко оборачивается снова к Алану. Если бы я сначала увидела такого Дэнниса, я вряд ли посчитала его тем, кому стоит доверять…
— Прежде чем называть меня трусом, — начинает Алан, но парень прерывает его:
— Что сделать, Джонс?! Что предлагаешь?! Ты ведь не говоришь правду, а мне до безумия хочется знать, зачем ноги понесли тебя к пчёлам. Кстати, не в первый раз, верно? — Дэннис понижает голос, и холодок пробегает по моей спине. — Ведь это ты сообщил генералу о моём походе к пчёлам? Разве нет?
— Ты ходил к мятежникам?! — голос Даны звенит от ужаса и гнева. Но сегодня любые её вопросы остаются без ответов.
— Молчишь, — продолжает Дэннис, похоже, замечая только Алана. — Почему не скажешь всё, как есть? Смелость не позволяет?
— Я не сообщал! — восклицает воин, но Дэннис продолжает так же тихо и угрожающе, как прежде:
— Бронсон отправил тебя следить за мной. Верно?
— Проблема в том, что не меня одного, — слабым голосом отвечает Алан. — Генерал поручил это человеку, который должен был следить за тобой.
В голосе Дэнниса звучит ехидство, когда он говорит:
— Он тебе больше не доверяет.
Джонс долго ничего не отвечает. Они с Дэннисом, как и прежде, сверлят друг друга взглядами, пока наконец Алан не сдаётся:
— Теперь доверяет, — мрачно сообщает он. — Я позвонил генералу в тот момент, когда пчёлы как будто напали на нашего человека.
— Что значит «как будто»? — переспрашивает Дэннис с плохо скрываемым раздражением.
— Генерал слышал, как они дрались, а я пытался помочь, но вдруг всё вышло из-под контроля… — Алан на мгновение замолкает, и я думаю, что ему снова больно, но он продолжает: — Бронсон стал свидетелем, как я уносил ноги. Он испугался, что и мне не поздоровится, и тогда он потеряет своего верного солдата. Но Дэн, не говори мне о доверии! — вдруг глаза Джонса краснеют ещё сильнее и начинают блестеть, как бывает прежде, чем они наполнятся слезами, — потому что нашего человека догнали не пчёлы. Если бы я позволил ему добраться до генерала, — Алан часто моргает, и я не понимаю, что с ним происходит, равно как и не понимаю то, почему лицо Даны вытягивается от удивления, а потом девушка прикрывает рот, словно сдерживая возглас, — если бы я не сделал то, что совершил, ты был бы уже в Бункере или хуже того — в космосе. Мне пришлось своего же человека…
Глаза Дэнниса излучают мрак, когда парня пронзает какая-то догадка, и он торопливо прерывает воина:
— Я понял, Алан.
А я вот ничего не понимаю.
Взгляд Дэнниса, обращённый на Джонса, смягчается, как и тон его голоса.
— Я понял, что произошло.
— О Дане я лишь догадывался, — добавляет Алан. — Не мог знать наверняка.
— Почему тебя наградили пчелиным укусом? — спрашивает Дэннис вновь грубовато, хотя я больше не чувствую его злости.
Воин бросает на меня взгляд, а затем говорит:
— Надеялись, что Габи меня исцелит. А иначе, они не решились бы на то, чтобы помочь нам.
— Нам?! — одновременно произносят Дэннис и Дана. А потом парень добавляет:
— Чтобы помочь тебе. Нас это никак бы не касалось.
— Ты вообще слышишь, что я сказал? — с отчаянием в голосе спрашивает Алан.
— Слышу, — рявкает Дэннис. — Захотелось стать героем.
— Кому, как не тебе, меня понять?! — горько усмехается воин. — Однако ты всё-таки считаешь меня трусом, — добавляет он грустно. — А ты поступаешь смело? Тебе придётся рассказать всё Дане, хочешь ты это или нет.
— Рассказать — что, в конце концов?! — в очередной раз восклицает девушка.
— Он не расскажет, — криво улыбаясь, говорит Алан. — Кишка тонка. Слишком хочет защитить всех и сразу…
Дэннис выпрямляется во весь рост. Он сжимает кулаки. Желваки играют на скулах. Его тело напрягается, словно готовясь к прыжку. Или нападению. Однако не обращая внимания на парня, Алан продолжает:
