безопаснее сделать это самой, не отдавая друга на растерзание обозлённому ректору. Как обычно предупредив Дьяра, получив его согласие и одобрение.
Именно поэтому, когда он вернулся в комнату после занятий, она честно всё ему рассказала.
— Ну мне-то без разницы... — Дьяр озадаченно почесал в затылке. — В принципе, это и приятней, и лучше. Я тебе доверяю. В чём проблема-то? Бери и стирай, я согласный. Чего панику наводишь? Боишься, что я начну иначе к тебе относиться?
— Я стану для тебя не больше чем случайная сокурсница, — с трудом сохранила нейтральный тон Фрая, которую задела точная догадка. — И до моей семьи тебе дела не будет. А я подозреваю, что у них проблемы из-за разбирательства. Вдруг их обвинили и арестовали? Я помочь не в силах, а вот ты, когда в нашем мире окажешься, мог бы к ним съездить. Передать, что я в порядке и постараюсь к ним вырваться, как смогу. Если бы ты этим занялся, мне было бы спокойнее. Я на тебя рассчитывала. А сейчас как быть?
— Подстава, — цыкнул зубом Дьяр. Оттолкнулся от стола, о который опирался всё это время, и уселся рядом с Фраей на кровать. — Понял, не дурак... Может, не всё сотрёшь? Тогда я помогу им, а лишнее не буду помнить.
— Частично не выйдет, потому что мой образ слишком яркий в эмоциональном плане. Если что-то оставлю, возникнут противоречия в твоих воспоминаниях. Так что или ты забываешь всё то, что было связано со мной, или помнишь.
Фрая схватилась за голову, пытаясь придумать, как и проверку пройти, и получить нужный результат.
— Давай как сегодня на занятии? Я же не так долго не помнил, а потом вспомнил. Сделаешь так же, только выборочно воспоминания сотрёшь и на подольше, всего делов. Приеду в Чёрный Мир и вспомню всё. И запрет на болтовню тоже поставь, чтоб я дома не трепался. Одно дело тут, на станции, а со своими и общения больше, и контролировать себя сложней.
Парень не понимал всех тонкостей обращения с даром и пытался помочь чем мог. Он воспринимал Фраю как идеал, самую сильную, и не допускал мысли, что его высшая может с чем-то не справиться. Именно поэтому принял её молчание за недостаток идей и предложил, на его взгляд, самое очевидное — то, о чём Фрая и сама размышляла. Вот только проблема была в другом.
Однако укорять Дьяра в легкомыслии Фрая не стала. Ласково взглянула, благодаря за поддержку, и объяснила:
— Ректор обладает сильным уровнем дара. Он даже волю других высших запросто ломает. Мой дар может защитить от чужого воздействия только меня. А как он сработает на тебе, я не знаю. Не уверена, что Легус не разрушит моё внушение. Я-то попробовать могу, но это большой риск. И никаких гарантий.
— В смысле? — опешил Дьяр. — Ты же смогла отменить его приказ тебя убить.
Я оружие бросил, а он ничего сделать не смог. Значит, ты сильнее.
— Я не понимаю, почему так получилось, — вздохнула девушка. — Хорошо, если ректор реально слабее. Но может быть и иное. Вдруг он просто растерялся и контроль потерял? Или пожалел меня, как одну из высших, и решил не убивать. Что из этого верно, мы с тобой наверняка не знаем.
— Ты, подруга, руки не опускай. Попытка не пытка, лучше рискнуть, чем трусливо лишить себя шанса остаться при своём уме. Кстати, кое-какие моменты я бы забыл с удовольствием. Не уверен, что будет приятно вспоминать, как Аталла над своим парнем измывалась. А можешь мне внушить, что она передо мной на коленках ползала и извинялась? Весело бы было.
— Нет, Дьяр. Ложные воспоминания это из разряда фантастики. Я могу только заставить забыть реально произошедшее. Биополе квазаров лишь разрушает уже существующие связи между нейронами в функциональных зонах мозга, отвечающих за хранение информации. Навсегда или на время. Всё без разбора или точечно. Это зависит от умения управлять даром.
— Ты опять за старое, Фрая! Не грузи меня научной хренью! — преувеличенно возмутился парень. Пытался соответствовать привычному образу, за которым было так удобно прятать свои истинные чувства. А заодно отвлечь подругу, которая в ответ на шутовское высказывание негодующе ткнула низшего кулаком в бок. За этот год она убедилась, что нотации о важности науки для Дьяра пустой звук, внушать ему эту мысль не считала правильным, а проигнорировать очередное проявление легкомыслия не могла.
Руку он перехватил. Мягко, но уверенно завёл её за спину сердитой высшей, заодно прихватывая и вознамерившуюся ему помешать вторую. Тесно сжал в объятиях и с почти отчаянным исступлением прижался к девичьим губам.
Долгий страстный поцелуй с лёгкостью вымел из головы все здравые мысли и опасения. Ни Фрае, ни Дьяру не хотелось тратить оставшееся у них драгоценное время на глупые споры и ссоры. Хотелось иного — жарких объятий, томных стонов, несдержанной порывистости движений и сладких судорог удовольствия, лишающих сил на пике наслаждения...
И уже совсем поздним вечером, практически в ночь, лежа в кровати, обнимая уютно устроившуюся у него под боком девушку и глядя на слабо светящийся потолок, Дьяр, несмотря на браваду, ощущал беспокойство. Ему было не по себе от осознания, что придётся забыть то важное и ценное, что появилось в его жизни. Портилось настроение от одной только мысли, что он станет считать Фраю чужой. Не будет чувствовать той нежности, что рождалась в душе, когда она оказывалась рядом. Потеряет ту, от одного взгляда на которую щемило сердце, а в глазах темнело от желания. Первая любовь не относится к числу того, что можно легко выбросить как мусор. Пусть даже временно.
Однако тревожить девушку своими капризами Дьяр считал проявлением слабости, недостойным мужчины. И потому внешне беспечно и с дурашливым напором поинтересовался:
— Когда начнёшь со мной работать?
— Завтра утром. Только... — Фрая вздохнула, понимая — пришло время решиться на то, что ей не нравилось, но было неизбежно. Эта необходимость мучила и терзала, но высшая нашла в себе силы не идти на поводу у чувств: — Я ещё тебе сказать должна... Ты не считай себя обязанным хранить мне верность. Я не хочу, чтобы ты оставался одиночкой. Ты меня не предашь, когда влюбишься в другую девушку. Наоборот, я буду рада, если у тебя всё сложится и появится своя семья.
Дьяр невнятно протестующе буркнул, не желая предавать свою любовь, но решил, что
