за жертвенный костер снаружи? Себастьян так и не ответил, наговорил мне какой-то ерунды.
Конечно, ерунды, мы же с ним легенду не обсудили!
— Это всякий хлам, который я решила уничтожить, — решительно заявила я, решив что самая лучшая ложь — это та, которая тщательно перемешана с правдой. — А то тут за долгие годы накопилось столько всего ненужного… Представляешь, мы с Себастьяном обнаружили чучело крысы! Он говорит, кому-то из прежних богинь приносили такое подношение.
— Может быть, — недоверчиво протянул Рене.
Он ещё раз скептически осмотрел кухню, заставив меня едва не порезать себе палец от волнения, а потом протянул:
— Пригласишь на обед, сестренка?
— Конечно, — расплылась в улыбке я. — Иди, мой руки и присоединяйся… И Себастьяна позови с улицы, если тебе несложно.
Рене удалился, а я же зависла над духовкой, даже забыв, что должна была достать оттуда курицу. В голове роилось огромное количество мыслей, и большинство из них были очень далеки от приятных. В горле пересохло от волнения, и я закусила губу, пытаясь таким образом привести себя в чувство.
Надо избавиться от мыслей, что меня могут раскрыть. Продолжу и дальше так старательно сводить себя с ума — доведу до того, что получу нервное истощение ещё раньше, чем у кого-либо вообще возникнут вопросы относительно моей личности.
Убедив себя в том, что горелая курица делу не поможет и не докажет Рене, что его привычная сестренка вернулась, я открыла духовку и извлекла оттуда ароматное блюдо. Чудом не обожгла руки, пока разбирала курицу на порционные кусочки и раскладывала по тарелкам гарнир — обыкновенное картофельное пюре, которое я почему-то очень любила.
Рене и Себастьян пришли уже через несколько минут. Оба выглядели совершенно спокойными, и я тоже велела себе отбросить в сторону все дурацкие переживания. Никто меня не съест и не убьет, и Рене — абсолютно нормальный человек, который просто наведался к сестре в гости.
— Пахнет просто восхитительно, — заявил он, занимая свободный стул. — Эдита, когда это ты научилась так вкусно готовить?
— Если уж вставать на путь исправления, то полноценно, — усмехнулась я. — Так что решила, что готовку мне тоже необходимо покорить. Надеюсь, получилось съедобно?
На самом деле, в том, что блюда нормальные, я не сомневалась — все же, кулинарный опыт никуда не исчез, — но вот местная Эдита ничем подобным похвастаться не могла.
Несколько минут мы провели в молчании, а потом Себастьян, поняв, очевидно, насколько я неловко себя чувствую, проронил:
— Эдита, ты просто богиня кулинарии! Готовишь великолепно!
— Спасибо, — я действительно смутилась. Хотела сказать, что это ведь очень простые блюда, и нет ничего удивительного в том, что я сумела с ними справиться, но в последнее мгновение одернула себя. Для настоящей Эдиты, судя по всему, вытереть пыль было подвигом, что уж там говорить о запеченной курице или сваренной картошке?
К тому же, вышло хоть и просто, но зато вкусно.
— И вправду, — оценил Рене. — А ведь раньше, сестренка, у тебя получалась какая-то отрава. Один только борщ чего стоит…
— Борщ? — опасливо уточнила я.
— Да, от него ещё пятно осталось на стене… Вон там, — мужчина как ни в чем ни бывало указал на то место, где прежде был размазан по белой поверхности кетчуп. — Вижу, ты наконец-то тут все оттерла. А говорила, что его ни одно средство не берет.
— Мне Себастьян помог, — я почувствовала, что стремительно краснею. Помочь-то помог, но только летающие швабры, тряпки, сами оттирающие грязь, да заколдованная сода тоже не входили в перечень способностей прежней Эдиты. Да и бог смерти вряд ли так хорошо управлялся с уборкой, чтобы Рене поверил в наспех сооруженную легенду.
— Ну да не важно, — смилостивился все-таки надо мной Рене. — Самое главное результат! А теперь в доме чисто и уютно…
— Да, — напряженно улыбнулась я. — Но что мы все о доме…
— Верно, — кивнул брат, — что мы все о доме, — он выразительно покосился на Себастьяна, потом на меня. — Я так понимаю, вы все-таки наладили отношения?
Черт! Рене хоть и не вызывал у меня негативных эмоций, но все же был слишком умен, чтобы с ним удалось вот так спокойно пообедать. Вот и сейчас, чувствуя, как он прожигает меня взглядом, я мечтала провалиться сквозь землю. Ещё и вопросы такие задает… Вроде бы все нормально, просто внимание брата к своей же родной сестре, но я не могла избавиться от ощущения, что мужчина что-то заподозрил.
— Да, — ответил вместо меня Себастьян и, подтверждая свои слова, накрыл мою ладонь своей. — Мы с Эдитой действительно вместе.
Кажется, Рене это не расстроило.
— Ну и отлично. Наконец-то ты, Эдита, обратила внимание на достойного человека. И, надо сказать, ваши отношения замечательно на тебя влияют.
— Эдита сильно изменилась, — вновь взял инициативу в свои руки Себастьян. — Такую, как она, невозможно полюбить.
Наверное, если б я решила сейчас сделать маску из огурцов, то вся жидкость из них испарилась бы в момент, так сильно горело мое лицо. Я потупила взгляд, но высвобождать ладонь из пальцев Себастьяна не стала. Да что там, мне действительно было приятно держаться с ним за руки, наслаждаться теплотой мягких прикосновений и просто быть рядом.
В какую-то секунду я поймала себя на мысли, что это были бы идеальные отношения, если б им так сильно не мешали внешние обстоятельства в виде того, что я — гостья из другого мира.
Даже если по ауре этого не видно.
— Вы действительно замечательная пара, — хмыкнул Рене, впрочем, без любой издевки в голосе. — И насколько далеко зашли ваши отношения? Может быть, мне предстоит скоро стать дядей? Или, скажем, выдать младшую сестренку замуж?
— Рене! — воскликнула я возмущенно. — Ну каким дядей!
— Насчет замуж ты так не оскорбляешься, — вредно заметил он.
Мы с Себастьяном переглянулись.
— Этот вопрос мы ещё не обсуждали, — протянул Себастьян, — потому в ближайшую неделю можешь сюрпризов не ждать.
Я почему-то зацепилась за эту «ближайшую неделю». А потом? Считать это намеком, или Себастьян сказал это лишь для того, чтобы Рене все-таки от него отцепился? Конечно, я могла уточнить и напрямую, но боялась услышать то, что меня совсем не порадует. Себастьян стал мне слишком дорог за это время.
— Давай сменим тему, — попросила бога красоты и искусств я. — Я ж не спрашиваю тебя о свадьбах и племянниках, правда?
Увидев, как стремительно мрачнеет Рене, я осознала, какую глупость ляпнула, но забирать свои слова назад было уже слишком поздно. Он все-таки выдавил из себя печальную улыбку и тихо произнес:
— К сожалению, неосуществимость этого слишком очевидна, чтобы задавать эти вопросы.
