— Джейн, — протянул Рис; его голос был тихим, но каждое слово сочилось снисхождением и жалостью. — Хватит. Ты лишь унижаешь этим и меня и себя.
В этот раз ей не удалось удержать свой маленький подбородок гордо выпяченным. Зеленые глаза все еще неотрывно глядели на него, но Рис понял, что его слова наконец-то достигли своей цели. Джейн засомневалась в нем.
Он повернулся к пустому камину, чтобы не видеть больше ее страданий.
— Прости, что все так вышло. Но я уверен: ты поймешь, что я не тот, за кого ты меня принимала. А ты не из тех женщин, которые привлекают меня.
Повисло молчание, и Рис хотел уже обернуться. Подойти к ней. Но он остался на месте, вцепившись в каминную полку, будто в якорь, не дававший ему броситься к Джейн.
— Просто скажи мне одну вещь, — донесся до него тихий голос, в котором, несмотря на ее самообладание, послышалась мука. Рис ощутил ее как тянущее, тяжелое чувство в своем собственном сердце.
— Что?
— Почему раньше ты хотел меня?
Он зажмурился, грудь перехватило так, что он не мог говорить.
— Потому что ты была здесь.
Рис услышал, как Джейн поднялась и направилась к двери, затем скрипнули дверные петли.
Он разрешил себе бросить взгляд в ее сторону.
Джейн медлила, и Рис подумал, понадеялся, что она обернется к нему. Но она не стала. По-прежнему выпрямленная, словно внутри ее держал стальной стержень, она вышла. Дверь хлопнула за ее спиной.
Рис огляделся, не зная, что же теперь делать. Он подошел к столу, чтобы взять свой виски, ставший в последнее время его неизменным спутником. Однако вместо того чтобы поднести стакан к губам, он начал изучать его золотистое содержимое.
Рис попытался глубоко вдохнуть, но боль, сдавливающая грудь, усиливалась с каждой секундой, пока он не почувствовал, что задыхается.
Ему всегда казалось, что у него нет сердца. У вампиров его не бывает — только у смертных.
Громко выругавшись, он размахнулся и швырнул стакан в камин. Хрусталь разлетелся тысячами крохотных осколков.
Как и несуществующее сердце Риса.
Джейн плохо помнила, как добралась до спальни. Подкашивающиеся ноги с трудом донесли ее до комнаты, но стоило ей только очутиться внутри, как она безвольно рухнула на кровать, опустив невидящий взгляд на трясущиеся руки, сложенные на коленях.
Она не знала, как долго просидела вот так, не чувствуя ничего. А может быть, чувствуя все сразу, просто эмоции вытесняли друг друга, пока в сердце не осталась лишь пустота.
Однако постепенно внутри разгорелось одно ощущение. Боль. Ужасная, душераздирающая боль, которая, казалось, вот-вот убьет ее.
Джейн глубоко вдохнула, пытаясь унять это чувство, но на выдохе из груди вырвался всхлип. Жалкий звук, с которым разбились все ее хрупкие мечты.
Прижав трясущиеся руки к лицу, Джейн зарыдала. Она рыдала, потому что Рис произнес эти холодные бесстрастные слова. Она рыдала, потому что он отверг ее чувства, бывшие такими настоящими и правильными. Она рыдала, потому что в конце концов вернулась к тому, с чего начинала. Она снова осталась одна.
Нет. Джейн яростно стряхнула слезы, злясь на саму себя за это отчаяние. Пусть она не может заставить Риса передумать, но сдаваться она не собирается. Она не позволит этому сломить ее.
— Ты снова найдешь любовь, — громко поклялась она пустой комнате… и самой себе. Слова еще не успели утихнуть, как Джейн поняла, что в ее жизни уже никогда не возникнет отношений, подобных тем, что были у нее с Рисом. Она не сможет испытывать те же чувства к другому мужчине.
«Ты драматизируешь», — упрекнул ее разум. Вот только сердце шепнуло, что она права. Такая связь бывает лишь раз в жизни.
Вероятно, так было и у ее родителей. Возможно, их любовь оказалась так глубока, что отец не вынес разлуки. Джейн всегда думала, что если бы он захотел, то сумел бы освободиться от призрака матери. Смог бы, если бы дочь имела для него хоть какое-то значение. Но, видно, это чувство было сильнее него.
Джейн встала. К ее боли примешался страх. Нельзя, чтобы это произошло и с ней. Она не может прожить всю оставшуюся жизнь, тоскуя по тому, что находится вне пределов ее досягаемости. Ей хватило примера отца. Хватило такой «реальности» в детстве. Больше она так жить не хочет.
Ей надо выйти отсюда. Оказаться в окружении людей, шума. Убедиться, что там, снаружи, все еще кипит жизнь.
Джейн огляделась в поисках своей куртки. Нужно было надеть верхнюю одежду, но тратить на это время не хотелось. Убраться отсюда стало просто жизненной необходимостью.
Где же эта чертова куртка?
Джейн принялась рыться в шкафах. Она никак не могла найти ее, и с каждой секундой поиски становились все отчаяннее.
Наконец она прекратила переворачивать комнату вверх дном, вспомнив, что пуховик остался у Риса, на стуле, куда он бросил его, когда она согласилась заняться с ним любовью.
Джейн задумалась. Ей не хотелось встречаться с ним. По крайней мере, сейчас, пока она еще не обдумала случившееся и не успокоилась. А это невозможно сделать здесь, где присутствие Риса ощущается слишком сильно.
Расправив плечи, она направилась в его спальню. Дверь была открыта. Риса не было в комнате. Джейн не стала спрашивать себя, откуда ей это известно, знание родилось где-то на уровне инстинктов.
Проскользнув внутрь, она увидела куртку и, не задерживаясь дольше, чем стоило, стала одеваться. Когда она застегивала молнию, пальцы задели твердый холодный топаз на груди.
Кулон вдруг стал неожиданно тяжелым, и Джейн принялась сражаться с крохотной застежкой на шее. Расстегнув наконец цепочку, она подняла топаз на уровень глаз. Камень покачивался, словно подмигивая ей в свете лампы и говоря, что все, связанное с этой драгоценностью, было грандиозным розыгрышем.
Положив кулон на ночной столик у кровати Риса, Джейн вышла. Она шагала, не останавливаясь, пока не добралась до грузового лифта. Металлическая решетка не желала открываться, но в конце концов сдалась. Джейн спустилась на первый этаж.
Здесь петли оказались еще туже, но как раз в ту секунду, когда Джейн начала паниковать, что застрянет в дурацком лифте, появился Мик.
Он с легкостью открыл дверь.
— Спасибо, — пробормотала Джейн, чувствуя раздражение. Ей надо быть сильнее. И физически, и эмоционально.
Как обычно молчаливый Мик просто кивнул.
В этот раз Джейн была слишком поглощена собственными проблемами, чтобы обращать внимание на его нервирующее безмолвие. Подойдя к стальной двери, она принялась крутить многочисленные замки. Наконец дверь распахнулась, и Джейн вдохнула холодный зимний воздух.
