волосы с плеча, и повернул ее лицо.
— А что если, увидев своего брата, ты вспомнишь обо всем, что оставила позади? Что, если он скажет тебе то, что ты захочешь услышать: что с тобой он изменится? Вернешься ли ты в таком случае в Мир?
Она увидела опасение в глазах Рангара. Он не скрывал этого. Это была одна из тех черт, которой она восхищалась в нем и во всех Берсладенцах, — их прямота.
— Я не хочу тебя потерять, — тихо сказал он, заправляя прядь ее волос за ухо. Он прижался лбом к ее лбу.
Она закрыла глаза и вдохнула его запах. Было что-то успокаивающее в этой дикой местности, высоко над миром, где внизу простиралось море. Кроме того, она все еще чувствовала волнение от того, что нашла ягненка с помощью настоящей магии.
— Я хочу помочь своему народу и наставить своего брата на правильный путь, — сказала она, — но Мир больше не мой дом. Мое место здесь. В Барендур Холде. Рядом с океаном и горами. — она сглотнула. — Рядом с тобой.
Он наклонил ее голову, смотря в глаза. В его взгляде отразилось желание.
На этот раз она первая поцеловала его, неуверенно прикоснувшись своими губами к его. Но при первом же прикосновении Рангар углубил поцелуй. Его язык играл с ее приоткрытыми губами. Он пересадил ее к себе на колени, обхватил руками за талию, а большим пальцем провел по нижней части груди.
Она ахнула, и он поцеловал ее сильнее. Эти касания отличались от тех, что были раньше. Когда они целовались в лесу после сбора урожая, его прикосновения были напряженными, подстегиваемыми ревностью и нетерпением.
Поцелуй в сарае состоялся при свидетелях. С тех пор они не раз находили друг друга в темных коридорах, и каждый раз сердце ее учащенно билось. Но здесь она чувствовала себя вдали от всего мира. Никто не знал, где они находятся. Никого не было поблизости, чтобы подслушать, осудить их или разнести слухи по деревне. Они могли делать все, что хотели.
«Наш секрет».
Рангар, казалось, тоже почувствовал это или, наоборот, ощутил изменения в ней. Поцелуй перешел на более опасную территорию, чем предыдущие, но они оба знали, что их не прервут. Брин уже давно чувствовала, как ее наполняет глубокий колодец страсти. Это началось с их первого поцелуя. Затем каждое объятие становилось все более страстным, их тела требовали друг от друга большего.
Теперь Рангар скользнул рукой вверх, касаясь ее груди над блузкой, и она выгнула спину навстречу его руке. Он сжал ее немного грубовато, и Брин громко застонала.
Если верить Валу, Рангар и раньше спал с девушками. У Брин вообще не было никакого опыта, но она была более чем счастлива позволить своему телу самому отвечать ему.
Он целовал ее так пылко, что они повалились на спину — она легла на плащ из медвежьей шкуры, а Рангар навалился на нее сверху, не разрывая поцелуя. Его рука легла на ее шею, приподняв подбородок, чтобы он мог провести губами по ее челюсти.
Она чувствовала бешеное биение его пульса, его прерывистое дыхание, как и ее собственное. Ее волосы разметались по плащу, на сером небо над головой проплывали облака.
— Это твой дом, — прошептал он ей в шею. — Здесь твое место. Со мной.
Она почувствовала, что кивает. Это было правильно. Хотя замок Мир был местом, где она выросла, он был ее домом только по названию. Она любила своих родителей, братьев и сестер, но у нее никогда не было возможности общаться с народом, ее всегда запирали за стенами замка, велели читать книги и заниматься самообразованием, вместо того чтобы позволить познавать мир вот так, на природе, самостоятельно.
С Рагнаром.
Его руки потянулись к пуговицам ее блузки. Он вопросительно поднял бровь, и Брин кивнула. Он расстегнул пуговицы на ее блузке и вытащил ткань из юбки, оставив грудь прикрытой только хлопковой сорочкой — единственной вещью, которую она сохранила из Мира. Она была нежной и кружевной, в отличие от практичного теплого белья, которое носили Берсладенские женщины. Как только Рангар увидел ее, его глаза потемнели.
— Боги, — пробормотал он.
Ее шрамы выглядывали из-за выреза сорочки. Его взгляд упал на них, но в глазах не промелькнуло отвращения. Его никогда не оттолкнули бы шрамы.
Он опустил бретельку с ее плеча и поцеловал Брин в ключицу, затем в грудь, пока его губы не коснулись тонкой ткани, закрывающей ее розовый сосок. Еще дюйм, и его губы коснулись бы чувствительного кончика ее груди. Она выгнула спину, приоткрыв губы, не готовая к ощущениям, пронизывающим ее тело. Между ее ног возникла острая боль. Она двигала бедрами, но ничто не ослабляло давления.
Заметив, как она извивается под ним, Рангар потянулся назад, опуская ее сапоги до щиколоток. Он грубо стянул их, а затем провел рукой по шерстяным чулкам до того места, где они заканчивались чуть выше колена. Ее пульс участился, когда его большой палец коснулся обнаженной кожи ее бедра.
Ее тело извивалось. Движения только сильнее возбуждали его. Глаза Рангара стали черными, поскольку зрачки расширились от желания. Он задрал ее юбку еще выше, пока не схватил своими длинными пальцами ее обнаженное бедро.
Она сжала плащ из медвежьей шкуры, отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться. Брин чувствовала такое сильное давление внизу живота, что боялась, что разорвется на части. Его большая рука на ее бедре заставляла ее жаждать его прикосновений — больше, ниже, глубже, везде.
Он прервал их поцелуй и опустил голову туда, где рука обхватывала ее бедро. Брин застонала, когда он заменил ладонь губами, целуя ее от колена к бедрам, которые качнулись вверх навстречу его ласкам, подстегивая его.
Если бы ее мать, упокой святые ее душу, знала, что она делает с этим парнем из Бера…
Брин и представить себе не могла, что они таким займутся. Мужчина прикасался к ней в таких интимных местах. Ее тело испытывало сотни новых ощущений. Одной рукой она впилась ногтями в волосы Рангара, чувствуя, как он целует чувствительную внутреннюю сторону ее бедра.
Он продвигался все выше к тайному месту между ее ног, прикрытому лишь тонким нижним бельем… не слишком серьезная преграда. Рангар мог легко разорвать ткань одним пальцем или даже зубами и оставить ее совершенно голой, обнаженной перед ним… Но он остановился, когда достиг верхней части ее бедра и присел на колени, тяжело дыша и глядя на нее с нечитаемым выражением лица.
Она не могла представить, что творилось у него в голове.
