Ольга Гусейнова - Ведомая огнем

— Может они нас расселяют куда-нибудь? Чтобы здесь не мешались? — испуганно и неуверенно спросила Кира, продолжая цепляться за Артема.

Меня же интересовало другое:

— Артем, скажи, ваша служба была в курсе того, что могло произойти?

Он помолчал, а потом все же признался:

— Трое суток назад пришел приказ о мобилизации сил и средств, всех служб и резервов. И как мне друзья из разных военных ведомств сообщили, у них тоже самое было. Ничего точнее никто не говорил, поэтому все на кофейной гуще гадали, в чем причина. А уж когда началось, успели передать, что на Землю напали три корабля пришельцев, которых засекли как раз трое суток назад, но они никаких действий не предпринимали, просто зависли неподалеку. И все три напали в северном полушарии. Один, вот, у нас, второй — на территории Латвии, как я понял, третий — дальше, где-то в Европе.

— Так почему же наши не стреляли ракетами? Или еще чем-нибудь? — роняя слезы, обиженно спросила Кира.

Артем горько усмехнулся, а потом пояснил:

— Я спасатель, девочка. А не ракетчик! И не военный тоже!

Довольно быстро крабы добрались и до нас. Нам повезло, что всех троих определили в одну группу и повели прочь из зала. По длинному тоннелю провели в другой отсек, вдоль которого расположены клетки, оставляя коридор для прохода. И в них небольшими группками распределили людей.

В той, куда загнали нас, уже сидели на полу четыре женщины и коренастый мужичок лет пятидесяти. Вместе с нами стало восемь пленников.

Оглядевшись в поиске туалета, я напряглась — мочевой пузырь, стоило организму немного успокоиться, озаботил насущными потребностями. И как же теперь быть?

Мое изумленное мрачное лицо, беспокойный взгляд, ищущий по углам и стенам, привлекли внимание остальных сокамерников.

— Встал неприятный вопросец, да? — хмыкнул мужик. — А учитывая нервное состояние, вообще острый вопросец-то оказывается!

Судя по взглядам, суть высказывания мужчины поняли все. Кира невольно тут же посмотрела на Артема в поисках решения данной проблемы.

Пожав плечами, наш новый знакомый хмуро ответил:

— Даже не знаю, что предложить!

За час распределили весь народ по камерам, а мы все это время сидели возле прутьев и ждали дальнейших событий. Я насчитала человек триста пленников, но могла и ошибиться. А ведь в том огромном зале народу было гораздо, гораздо больше! Неужели так мало прошло проверку на пригодность для пока не понятных целей крабов-пришельцев? Или здесь есть еще подобные отсеки?

А в туалет хотелось все сильнее, и не мне одной, вон как некоторые ерзают напряженно. Металлический пол холодил ступни, заставляя еще сильнее ощущать, как им сегодня досталось. Я невольно пробежалась взглядом по своим конечностям, оценивая ущерб, нанесенный моему организму. В ушах уже не звенело, ноги-руки почти целые, не считая порезов, ссадин и ушибов на коже. Огромные синюшные гематомы расползлись на плечах, там, где меня схватили шупальца «паука». Чуть задрав рубашку, обнаружила похожие отметины и на ребрах, тоже доставляющие дискомфорт при движениях, возможно, помимо ушибов имеются даже трещины, но переломов точно нет.

И вот я сижу и разглядываю свой «лунный» педикюр, как мне его в салоне отрекомендовали. А неплохо сочетается с голубоватыми от холода ступнями. Лучше бы вместо сумки, я за туфлями так пристально следила!

— Послушайте, выпустите меня, твари! Мне домой надо, слышите, мне на Землю надо! Отпустите меня-я-я, — неожиданно заорала женщина в соседней клетке, кидаясь на прутья.

Все беззвучно и тоскливо смотрели на ее истерику, не делая даже движения, чтобы успокоить. Кто бы нас самих успокоил?!

Артем резко встал, подошел к прутьям и заговорил тихим, но уверенным голосом:

— Успокойтесь, истерикой тут не решить проблем. Вас могут убить…

— У меня там дети, муж, мама… — заплакала женщина навзрыд, — …зачем мне здесь быть, если они все там? Я хочу домой к мужу и детям.

— Девушка, умерев, вы к ним не вернетесь, поверьте знающему человеку, — мрачно заметил Артем.

— Других спасайте, а меня не надо! Я не хочу никуда с этими тварями лететь, — неожиданно зло прорычала женщина.

Успокаиваться бунтарка явно не хотела и начала еще сильнее колотить по прутьям.

— Да пускай нарывается, может оно и к лучшему, — тяжело вздохнув, прокомментировал перебранку наш сокамерник, коренастый мужичок.

— А что изменится к лучшему, если она умрет? — испуганно спросила Кира.

Солидного возраста соседка воинствующей женщины, положив подбородок на колени, мрачно ответила:

— А так она помрет сейчас, и ее душа сможет встретиться в нашем земном раю и с ребятишками, и с мужем. Главное — сможет добраться до нашего рая, а вот сейчас нас всех увезут неизвестно куда, и куда мы все после смерти попадем? А? Вы не подумали об этом?

Услышав соседку, женщина на мгновение успокоилась, скорее всего, обдумывая чужие слова, а потом заорала пуще прежнего и всем телом начала биться о прутья, больше не обращая внимания ни на увещевания Артема, который пытался образумить несчастную, ни на взволнованные выкрики других пленников из соседних клеток. Она, казалось, обезумела.

Появившийся краб, страшно цокая острыми конечностями, приблизился к прутьям и, не раздумывая, тыкнул женщину в грудь уже знакомой палкой. И все — та осела и задергалась в предсмертных конвульсиях. Самое жуткое, что пока я обнимала и гладила по золотистым длинным волосам плачущую Киру, заметила умиротворенную улыбку на губах женщины, тело которой застыло в последней судороге. Она радовалась смерти!

Этот случай на несколько часов полностью деморализовал всех пленников, ставших свидетелями убийства.

— Вы уж простите старика, но сил терпеть больше нет, — сконфуженно выдохнул наш кряжистый сосед и подошел к прутьям возле стены.

На него невольно уставилось несколько пар глаз, а он, смущаясь, повернулся вполоборота, и мы все услышали звук расстегиваемой молнии на ширинке. В следующий момент струя ударила в небольшое круглое отверстие в полу, находящееся сразу за прутьями, на границе между нашей клеткой и соседней.

Справив нужду, мужчина, ни на кого не глядя, опустив голову, вернулся в свой угол. И именно в этот момент я осознала, что грань нашей общей нравственности и морали фактически пересечена. А ведь мы всего несколько часов в плену, но простое желание облегчиться невольно заставит любого из нас выставить этот физиологический процесс и себя, в том числе, на обозрение десятков чужих людей — мужчин и женщин. Пока я мучилась этими самыми, будь они неладны, нравственностью и моралью, к дыре в полу подошла женщина и, неловко присев над ней, тоже, культурно выражаясь, перешагнула через себя. Затем еще пара человек из соседней клетки, а вот в нашей пока стояло нерешительное молчание.