Ознакомительная версия.
– Нет, Олимпии, а я слышала.
– Сколько тебе было лет? – я просто ужаснулась, сообразив, что Лаура умерла полтора года назад, а Марианне сейчас девять.
– У тебя память отшибло? Я же рассказывала.
Сестренка рванула вперед следом за Марией и Людовиком де Меркером, которые обсуждали планы обучения сыновей герцога. Мари что, намерена участвовать в их воспитании? А как же любовь короля и намерение стать королевой? О, женская непостоянность… На мгновение мне показалось, что она готова очаровать и герцога тоже. Назло мне?
Но это все было неважно, главное – Луи меня попросту не заметил. Пока не заметил. А как же иначе, ведь Гортензия Манчини, в оболочке которой я теперь находилась, родилась через семь лет после нашей прошлой встречи. Я для Людовика де Меркера просто малышка, нечто вроде вон Марианны, которая старательно лезет ему на глаза.
И снова сестричка мне помогла очухаться и понять, что так же мельтешить не стоит, эффект будет обратным тому, на который я надеюсь.
А Марианну уже одергивала наша гувернантка мадам Венель. Как хорошо, что я не повторила ошибку Марианны. Заработать снисходительный взгляд герцога было бы слишком обидно. Ладно, я привлеку его внимание постепенно, только бы это постепенно не растянулось на месяцы, а то и впрямь слиняет в свой Прованс.
И все же наступило мгновение, когда наши взгляды встретились. Не представляю, что было в моих глазах, но взгляд Луи стал чуть удивленным. Боже мой! В то мгновение мне показалось, что удивление из-за того, что он меня узнал! Даже в облике очень красивой черноглазой девочки узнал ту голубоглазую блондинку, которую обнимал в лесу и в Малом Люксембургском дворце.
Но уже в следующее мгновение я осознала, что изумление герцога вызвано моей реакцией на его фразу о кардинальской шапке. Полагаю, Мари нарочно завела об этом разговор, он что-то сказал, а я воскликнула:
– Зачем вам шапка кардинала? Это так скучно.
– Дитя мое, годы, когда мне требовалось веселье, уже прошли. Пора подумать и о вечном.
Я попросту прикусила язык, чтобы не заорать во все горло:
– Луи, вы с ума сошли, мысли о вечном в сорок шесть лет?!
Но в то мгновение осознала другое: он воспринимает меня как маленькую девочку сродни Марианне, посмотреть на которую как на женщину ему попросту не приходит в голову.
Пришлось считать до двадцати, незаметно поглубже вдыхать и выдыхать, и уговаривать себя, что все еще впереди, что Луи еще поймет, чего я стою.
Скучный чинный обед, который не скрашивали даже попытки этой нимфетки Марианны выглядеть взрослой дамой. Из-за претензии на взрослость сестрица была смешна.
– Герцог, вы будете завтра на танцевальном вечере? – Мари сама любезность, собственно, она тут за старшую, ей положено вести никчемные светские диалоги. Я пока помолчу.
– Я не танцую, мадам, вы же знаете.
Голос герцога мягок, от этого еще более волнующ, с младшими родственницами своей умершей супруги он обращается как с несмышленышами. Возможно, мы с Марианной таковыми и являемся, но Мари-то уже девятнадцать, она фаворитка короля, почему с ней покровительственный тон? Потом я поняла – он уже мысленно примерял на себя кардинальскую шапку и полагающееся к ней покровительственное отношение ко всем, особенно к юным прекрасным дамам.
– Но разве обязательно танцевать?
К окончанию обеда, за время которого герцог де Меркер так и не проявил к моей персоне ни малейшего интереса (хвалю себя, что не старалась привлечь его титаническими усилиями), Мари все же выбила из родственника обещание побывать на танцевальном вечере, который король устраивал для своей фаворитки, то есть моей сестры Марии Манчини.
– Ну, и как тебе новый герцог?
– Мари, он теперь всегда такой?
– Какой? – глаза Мари лукаво сверкнули. – Скучный? Я тебя предупреждала. Кстати, в его излишнем смирении есть и твоя вина. Подкосило герцога твое тогдашнее исчезновение.
– А что ты ему тогда сказала?
Мари пожала плечами, явно пряча от меня глаза.
– Что ты уехала к своему мужу в Испанию, от которого попросту скрывалась в моем доме.
Я не успела отреагировать, она начала защищаться:
– А что я, по-твоему, должна была всем объяснять?!
Пришлось поднимать руки в знак примирения:
– Я тебя не виню. Ладно, герцога разбудим…
– А это тебе зачем?! Оставь Меркера вон Марианне, спит и видит себя в его постели, тебе он вовсе ни к чему.
– А Марианне он зачем? Как ты себе это представляешь? Слушай, ей всего девять, не рановато ли о постелях герцогов думать?
– Ревнуешь? В твоем мире девять – это слишком рано?
– А в твоем? – я ответила вопросом на вопрос.
– В моем в самый раз. Замуж выходят в тринадцать, как и сейчас. Ну, а мечтать об этом начинают, когда грудь еще только появляется. Что в этом плохого?
– А в тридцать старуха?
– Не старуха, но матрона с первыми внуками. Замужество в пятнадцать вполне нормально.
– Неважно, расскажи лучше о предстоящем вечере. Я должна там быть?
– А как же?! Чего ради я добивалась от твоего Луи обещания быть у Месье? Пойдем, посмотрим, что ты наденешь.
– Обойдемся без твоих советов! – это было сказано надоедливой Марианне, когда та попыталась влезть с замечаниями по поводу наших нарядов.
Пока выбирали платья и украшения к ним, Мари объяснила, что предстоит вечер в Большом Люксембурге у Месье и Великой Мадемуазель, которые не так уж давно вернулись из ссылки в Париж. Вечер считается скромным и почти домашним, это означает присутствие всего-то сотни (!) гостей, мы благодаря дядюшке-кардиналу в их числе. Будут Его Величество и Ее Величество. Это накладывает определенный отпечаток, прежде всего, резко повышает ценность приглашения. Герцог де Меркер будет, обещал.
– Посмотришь, каков теперь Людовик.
– Я же его видела?
– Кого?
– Луи.
Мари рассмеялась:
– Я не о Меркере речь веду, а о короле. Ты же его видела ребенком, а теперь это рослый красавец, от которого не оторвать глаз.
Дворец ярко освещен тысячами свечей от крыши до подвала, слуги в ливреях пурпурного цвета в честь Их Величеств, одна за другой подъезжали кареты приглашенных придворных. Гастон Орлеанский, праздновавший свой день рожденья, утверждал, что намерен устроить «небольшую почти семейную пирушку», что придавало дополнительный вес каждому приглашению. Каждый следующий гость или гостья придирчиво оглядывали уже прибывших и вновь прибывающих. Смешно, но мне казалось, что о виновнике торжества практически забыли, его приветствовали мимоходом, для гостей понять, кто приглашен, а кто нет, – это поважней самого хозяина.
Ознакомительная версия.
