— Я так понимаю, мое отсутствие обнаружили, — проговорила Эва в жалкой попытке придать тону легкость.
Он рыкнул, будто они на охоте в Серенгети.
— Ты что, даже гребаной записки не оставила, чтобы братья не рвали на себе волосы от страха?
Эва фыркнула.
— И что бы я там написала? «Ушла немного потрахаться. Вернусь завтра к полудню»? Это бы очень поправило дело!
— Лучше уж так, чем вообще ничего, — огрызнулся он. — Они повсюду ищут тебя, Эва.
Она выглянула в окно, осознавая, что они уже на территории ранчо, и довольно давно. Получается, они были на землях прайда, когда…
— Ого…
— Вот именно, ого.
Эва вздернула подбородок. Она не станет тушеваться. Ей нечего стыдиться, черт возьми.
— И что? Я имею право уйти погулять так же, как любая другая девушка!
— Эва, — грубо перебил он. — Мы живем по определенным правилам, и на то есть причины. — Он говорил так, будто объяснял прописные истины какой-нибудь дурочке, и казалось, терпение его на исходе.
— А, ну так твои правила — идиотские.
Запирать здоровую привлекательную девушку с либидо, как у кошки, на ранчо среди мужчин, которые ей недоступны — жестоко и ненормально. Эва смотрела документальные фильмы о религиозных сектах, где практиковалось то же самое, и это всегда заканчивалось плохо для свиней-женоненавистников, которые их возглавляли.
— По твоему, ценить человеческую жизнь — идиотизм?
Их особенно сильно тряхнуло на очередной кочке, и ему пришлось сбросить скорость до разумной.
Эва нахмурилась.
— Каким образом человеческая жизнь связана с…
— Эва! — оборвал Лэндон. — У тебя течка!
— Нет у меня… — машинально возразила она, но осеклась и замолчала, подсчитывая в уме. — Вот черт!
Львы-оборотни физиологически не были похожи ни на львов, ни на людей. У вер-львиц течка наступала только трижды в год и длилась от нескольких часов до двух-трех дней. Как и их кошачьим родственникам, им в это время почти непрерывно хотелось секса. Даже противозачаточные уколы, которые Эва делала для подавления овуляции, не могли сдержать гормональные запросы ее организма в течку.
— Не понимаю, при чем тут это. — Эва скрестила руки на все еще чувствительной груди, понимая, капризничает, как ребенок, но ощущая себя при этом одним огромным оголенным нервом.
— Нельзя тра… — Лэндон оборвал себя, крепко сжимая руль. Он помолчал, тщательно подбирая слова. — Ты когда-нибудь занималась сексом во время жажды?
Эва, и без того красная, разрумянилась еще сильнее, щеки обдало жаром.
— Н-нет. — Она решила ограничиться односложным ответом.
Незачем ему знать, что весь ее опыт сводился к паре неловких обжиманий в студенческом общежитии, когда семья ослабила вожжи настолько, что ей позволили провести в колледже один-единственный семестр.
Вернувшись на ранчо, она жила до смешно целомудренно. Как будто недостаточно было четырех невыносимо назойливых старших братьев, которые шпионили за ней из-за каждого угла, так еще и львиц, слишком молодых или генетически не подходящих для рождения потомства, изолировали на период течки, чтобы избежать нежелательных беременностей. Так что выбор во время жажды у нее был жестко ограничен.
— Выброс гормонов придает оборотню сил, — подчеркнуто спокойно объяснял Лэндон. — Многие женщины, особенно юные и неопытные, могут невольно перекинуться в момент оргазма. Именно поэтому правила запрещают завлекать людей. Небезопасно быть с тем, кто не сможет защитить себя или не поймет, что происходит, когда обнаружит в постели львицу весом в несколько сотен фунтов…
Эва покраснела еще больше.
— Извини, — пробормотала она, обращаясь к своим коленям. — Я не знала…
Но затем ее раскаяние растаяло, и она, нахмурившись, взглянула на гладиатора за рулем джипа:
— Все равно это несправедливо. Вам, парням, можно иметь все, что движется, а мы должны оставаться принцессами-девственницами.
— Я не запрещаю тебе трахаться, — грубо бросил Лэндон. — Просто говорю не трахаться с людьми.
Эва закусила губу, чтобы не заныть вслух и не унизиться окончательно, ведь единственный вер, который ее привлекает, это он. Она испугалась, что он уже догадался. То, как она реагировала на него, молча умоляя взять ее, наверное, выдало ее с головой.
Девушка захотела его в то мгновение, как впервые увидела на ранчо в день его прибытия, настороженного и потрепанного скитаниями. Когда он еще не был альфой. Она ощутила, что все внутри сжимается от страсти к этому жалкому бродяге, льву без прайда. Тогда ее шансы были гораздо выше. В ту секунду, как он стал альфой, Лэндон вознесся на недосягаемую для нее высоту.
Для изгнанника любая львица — ценный приз, даже маленькая и дефектная. Но альфа… Он выберет самую сильную и быструю из них, а Эве таковой не бывать.
Так с чего он набросился на нее в джипе? Неужели правда захотел? Или все намного ужаснее. Вдруг он откуда-то узнал о ее глупой влюбленности? И провоцирует, ведет какую-то кошмарную игру? Может, потому остыл так быстро, когда дошло до главного?
Эва украдкой глянула на него и жадно уставилась на внушительную выпуклость в штанах. Нет, она точно его возбуждает. Вне всякого сомнения.
Лэндон как раз в этот момент оглянулся на нее, перехватывая внимательный взгляд на свою промежность. Смущение Эвы достигло предела, когда он неловко поерзал.
— Еще одна причина, почему неподходящих женщин изолируют во время жажды.
Эва вздрогнула и отпрянула, будто он ее ударил. Неподходящих?
Когда они подъехали к домам, он безжалостно продолжил:
— Любой мужчина, когда ты так одета, так пахнешь и ведешь себя настолько вызывающе, потеряет над собой контроль и набросится на тебя. Вот почему существуют правила, Эва.
Она отвернулась, а он снизил скорость, медленно проезжая между невысокими коттеджами, из которых состоял поселок. Она ни за что перед ним не расплачется. Пусть утверждает, что опаляющая душу страсть, которую они испытали меньше десяти минут назад — всего лишь химия тела, неподвластная разуму.
Эва почувствовала предательское жжение в глазах и с трудом сглотнула, изо всех сил стараясь сдержаться. Значит, она его не привлекает? Он не притронулся бы к ней, если бы гормоны не затуманили его разум? Это всего-навсего единственный лев, который ей нравится. Подумаешь!
Лэндон остановил машину перед домиками. Она не сказала ни слова, хотя жила не здесь, а он — и вовсе на противоположном конце ранчо. Сейчас ей нужно убраться от него подальше. И быстро. Пока не залила слезами весь салон.
Эва толкнула дверцу, выскочила в ночь и бросилась к ближайшему знакомому жилищу, к Зои. Ей удалось плотно закрыть за собой дверь, прежде чем осесть на пол жалкой кучей и горько разрыдаться.
