Я удивленно вытаращилась на него, и он закончил:
— Даже мне не нужно знать, что ты хочешь оставить при себе.
— Тебя я не боюсь, — сказала я, но в коленках ощущение было странное. Что он такого обо мне выведал и не говорит?
Переступив в мокрой слякоти с ноги на ногу, Форд пожал плечами.
— Боишься. Мне это кажется очень милым. — Он глянул на Маршала и улыбнулся. — Грозная оперативница, в одиночку ходившая на черных ведьм и вампиров, боится маленького беззащитного меня.
— Я тебя не боюсь! И ты не маленький и не беззащитный, — воскликнула я под смех Маршала.
— Значит, ты согласна, — с уверенностью сказал Форд, а я безнадежно застонала.
— А то!.. На что угодно, — проворчала я и снова потянулась к обогревателю. Надо отсюда делать ноги, пока он не разобрался, что происходит в моей голове — и не рассказал мне.
— Мне придется доложить Эддену о липком шелке, — сказал он. — Но до завтра я подожду.
Я покосилась на прислоненные к борту сходни.
— Спасибо, — сказала я.
Он кивнул, отвечая на излучаемое мной искреннее чувство благодарности. Моей соседке хватит времени прогуляться сюда с набором юного детектива, который она хранит в забитом модными шмотками шкафу, и взять все отпечатки, какие ее душе угодно. И уж конечно, ковер обнюхать.
Форд усмехнулся какой-то своей мысли.
— Ну, если ты не хочешь прийти ко мне в кабинет, как насчет встречи на нейтральной территории? Примерно после моего обеда и до твоего второго завтрака?
Я вытаращила глаза от такой наглости.
— Я тут занята немного. Через месяцок позвонишь?
Он с деланно смущенным видом склонил голову, но мой взгляд встретил с улыбкой.
— Мне надо с тобой поговорить до беседы с Эдденом. Завтра в три часа дня.
— В три я встречаю брата в аэропорту, — поспешно сказала я. — И всю вторую половину дня проведу с ним и с матерью. Извини.
— Тогда в шесть, — твердо сказал он. — К этому времени ты сбежишь домой от братца и мамочки и очень захочешь отвлечься. Я тебе и тут кое-что смогу подсказать.
— Господи! Терпеть не могу это твое всезнайство! — Я взялась за ремень безопасности, надеясь, что он поймет намек и уберется. Меня скорее смутило, чем разозлило, что он поймал меня на попытке от него отделаться. — Эй! — крикнула я ему вслед, высовываясь из окошка. — Не говори никому, что я там стояла мордой в пол, ладно?
Маршал ошарашенно хмыкнул, и я повернулась к нему:
— И ты тоже.
— Без проблем, — сказал он, включая передачу и подавая джип на несколько футов вперед. Стекло с моей стороны поползло вверх; я развязала шарф — стало теплеть. Форд медленно пробирался по скользкой грязи к своей машине, доставая из кармана телефон. Вспомнив, что мой собственный аппаратик стоит на бесшумном режиме, я разыскала его в сумке. Ковыряясь в настройках и переводя его снова на звонок, я размышляла, как мне рассказать Айви о том, что удалось вспомнить, так, чтобы мы обе сохранили голову на плечах.
Маршал, начавший уже выезжать со стоянки, вдруг хмыкнул и вернулся на место. Я подняла голову. Форд стоял, открыв свою машину, и говорил по телефону. Потом он снова пошел к нам, и у меня зародились неприятные подозрения. Они еще усилились, когда Маршал открыл свое окно, и Форд наклонился к нам. В глазах у психиатра читалась тревога.
— Это Эдден, — сказал Форд, закрывая телефон и возвращая его в кармашек на поясе. — Гленна избили.
— Гленна? — Я перегнулась к нему над приборной доской, глубоко втянув насыщенный красным деревом аромат Маршала. Гленн — сотрудник ФВБ, сын Эддена и один из самых близких мне людей. Его избили… Не из-за меня ли? — Что с ним?
Маршал напрягся, и я снова выпрямилась. Форд покачал головой, глядя на реку.
— Он не был при исполнении. Наверное, сунул нос куда не следует. Его нашли без сознания. Я поеду в больницу, посмотрю, насколько сильно досталось его голове.
Голове, то есть мозгу. Кто-то избил Гленна до потери сознания.
— Я тоже еду, — сказала я, расстегивая ремень.
— Я могу тебя отвезти, — предложил Маршал, но я уже замотала шарф и взяла сумку.
— Не надо, но за предложение спасибо, — сказала я, потрепав его по плечу. Пульс у меня зачастил. — С Фордом доеду. Я… я тебе потом перезвоню, ладно?
В карих глазах Маршала видна была тревога; черные короткие волосы почти не шелохнулись при кивке. Он их отращивал всего пару месяцев, зато брови уже отросли хорошо.
— Ладно, — согласился он, не проявляя недовольства таким поворотом событий. — Береги себя.
Я вздохнула с облегчением, покосилась на нетерпеливо ожидающего Форда, снова повернулась к Маршалу.
— Спасибо, — тихо сказала я и, движимая порывом, поцеловала его в щеку. — Ты отличный парень, Маршал.
Быстрыми шагами я пошла следом за Фордом к его машине; мысли путались, живот крутило от страха перед тем, что может ждать меня в больнице. Гленна избили… Ну да, он сотрудник ФВБ и все время рискует нарваться на неприятности, но у меня было скверное чувство, что здесь не обошлось без меня. Точно не обошлось. Я просто черная птица несчастья. Вот хоть Кистена спросите.
— Мы поедем на следующем, — лучезарно улыбаясь, сказала подтянутая дама, отдергивая растерявшуюся подругу назад. Серебристые двери захлопнулись перед нашими глазами.
Ничего не понимая, я оглянулась по сторонам. Здоровенный лифт был рассчитан на каталку, а стояли в нем только мы с Фордом. Все объяснил свистящий шепот «Черная ведьма», просочившийся в закрывающиеся двери.
— Поворот их возьми, — пробурчала я, поддергивая сумку.
Форд попятился в сторону, морщась от силы моих эмоций. Я не черная ведьма! Да, аура у меня покрыта демонской копотью. И — да, в прошлом году телевизионщики засняли, как демон волочет меня по улице за шиворот. А еще всему миру известно, что я вызывала демона в суд по просьбе ОВ, свидетельствовать против Пискари — бывшего главного в Цинциннати вампира и мастера моей соседки. Но я белая ведьма. Белая же?
Я удрученно уставилась на матово-серебристые стенки больничного лифта. Форд маячил сбоку, опустив голову, — пережидал мою вспышку. Я не демон, меня не затянет в безвременье с восходом солнца, а вот детей моих может — спасибо незаконному генетическому самоуправству ныне покойного Каламака-старшего. Он по своему невежеству сломал заслонки и противовесы, магически встроенные эльфами в демонский геном за тысячи лет до нашего времени, в результате чего у демонов выживать стали только туповатые в смысле магии дети. Новую расу эльфы назвали колдунами и ведьмами, нагородили нам с три короба вранья и уговорили принять участие на их стороне в войне с демонами. Когда мы узнали правду, мы плюнули на всех — и на эльфов, и на демонов, ушли из безвременья и очень постарались забыть свое происхождение. Это нам удалось с блеском, вплоть до того, что в данный момент только я одна из ведьм знаю правду.
