— Жалко! Жалкая кучка бесхвостых обезьян, возомнивших о себе невесть что. Только у них могло хватить фантазии провозгласить себя царями природы.
— Только у них могло хватить сил вдохнуть в нас жизнь, — немедля осадил светлый.
Я вздохнула. Тут он прав, и мы, какими бы могучими не казались, какими бы бессмертными не
1. O tempora, o mores! (лат.) — О времена, о нравы! Цицерон.
были, всегда выходили из человеческих сердец и помыслов. И уходили в хаос, когда нас забывали и переставали поклоняться. Сколько было светлых доброжелательных и никому не причиняющих зла богов, духов? Аштарт — нежная и добрая финикийская богиня любви, плодородия и материнства, Пергрубрюс из Пруссии, мой сподвижник в далёком прошлом — бог весны и растительности, тихая летучая гречанка Тихе — повелительница случая и судьбы, весельчаки близнецы Хе-Хе из Китая, боги согласия или египетский бог-скарабей Хепри, олицетворяющий собой восходящее утреннее солнце. Этого убивали слишком медленно даже для нас — имев несчастье родиться на несколько веков раньше сиятельного выскочки Ра, он был обречён на медленное и мучительное с ним соединение, когда пронырливый божок неожиданно завоевал весь Египет и сел на высший трон. А Хепри стал его тенью, всего лишь одним из воплощений.
…и Семаргл, охранитель побегов и зеленей, воплощение священной семёрки славянских богов, лучший друг и собрат…
Все они, жившие века и тысячелетия назад, исчезли, развоплотились и ушли в непроглядный мрак. Те, у кого не хватило смелости и решительности, отреклись от имени и стали безликими жителями Геенны, оставаясь на самом дне вулкана или выгребаясь к берегам, топя на своём пути не слишком расторопных. Как Молох. Как я.
— Да. А ещё выставить вон за двери, — безжалостно добил "друг". Я не разворачиваясь угостила его небольшой ветвистой молнией. Послышался протестующий треск ткани и в воздух взметнулось облачко изжарившихся на лету перьев. Потянуло сладковато-противным запахом палёного.
— Надеюсь, это твои крылья?
Но наученный горьким опытом и долгими годами общения, он прикрылся подушкой.
— Не дождёшься. Это подушка твоей хозяйки. Старушка будет рада узнать, что за два месяца у неё пропала девятая по счёту, — мерзко хихикнул светлокрылый.
И за что я его терплю? Не в силу же внезапно вспыхнувшей дружбы, в самом деле?! И не в силу долга. Не моего, по крайней мере. Я предпочитаю ни от кого не зависеть и быть хозяйкой собственной судьбы. А вот Агат…
…когда на тебя сверху валится обугленная туша и ни с того, ни с сего сыпятся молнии со всех сторон, совсем нет времени хоть что-нибудь сообразить. И не поймёшь — ангел это или демон, из последних сил слаживает поломанные крылья и безмолвно просит пощады. Или смерти.
Возможно, я бы и выполнила его просьбу — свернуть тонкую шейку не так уж и проблемно, особенно, если учесть, что его светлую ипостась я всё же сумела разглядеть. Но в тот миг на нас сверху спикировали трое и предварить в жизнь своё решение я не успела, как и сообразить хоть что-нибудь. Просто разорвала на клочки нахалов, дерзнувших по неведению поднять на меня когти, благо к тому моменту у меня уже был достаточный уровень силы и преобразований, так что особой выволочки за самоуправство мне не устраивали. Просто на какое-то время затормозили карьерное продвижение.
А потом однажды ангел возник у меня на пороге, невесть как разузнав мой земной адрес и вот уже семьдесят с лишком лет морочил мне голову своим присутствием. Убить его я не могла, ибо по собственной глупости вляпалась с ним в одну и ту же лужу, а долги в наших сферах имеют первостепенное значение, затрагивая не только честь, но и сами сущности, выгнать не получалось, а рассказать начальству, чтоб они в высших советах расторгли связывающие нас с Агатом путы, не решилась — общение с противоположной стороной не приветствовалось и я даже не представляла, что начнётся, если ТАМ узнают о столь оригинальной связи.
А вот Агат нисколечко от нашего общения не страдал, обжился, обнаглел и принялся меня поучать. Смотрелось это особенно забавно, если учесть нашу с ним возрастную категорию: ему едва стукнула вторая сотня, мне почти перевалило за пятнадцать веков. А возможно, и перевалило. Не помню. Единственное яркое воспоминание, не стирающееся с годами, а скорей даже наоборот всё чётче отпечатывающееся на изнанке сознания — правление проклятой княгини Ольги, принёсшей на наши земли христианство и изжившей языческих богов.
Все без исключения хозяйки, у которых я в разное время снимала комнаты, первоначально принимали его за моего жениха или парня в зависимости от времени, веяний моды и их развратных старушечьих умов. Но каждой из них Агат читал нудную вдохновенную лекцию на тему прелюбодеяний и любви к ближнему, после чего ни одна кочерыжка не дерзнула искривить губы в похабной улыбке, условно обзывая его моим братом или другом и каждый раз вздрагивая при воспоминании и двухчасовом монологе светленького.
— Ты чего молчишь? — ангел извернулся в воздухе и упал с кровати на все четыре конечности, ловко увернувшись от очередной молнии.
— Задумалась.
— О чём?
— Как мне тебя отсюда вытравить.
— Устала, ляжешь отдыхать? — голубоглазый сопляк хитро прищурился, прекрасно понимая, что его присутствие меня никогда не смущало. Иногда скорей даже наоборот — была у меня поначалу милая привычка ходить нагишом по квартире, вытуривая докучливую личность. Надоел до колик в животе — разделась и пошла гулять по комнатам. Первых полгода это средство действовало безотказно — Агат краснел, бледнел, заикался и растворялся в считанные секунды, оставляя по себе лишь позорный запах чайной розы, но потом видимо кобелиное начало взяло верх или мальчик немного повзрослел, потому что исчезать он стал все медленнее и с большой неохотой. А однажды так и остался сидеть, бесстыже любуясь моими стройными длинными ногами и невозмутимо поедая арахис в шоколаде.
— Отдохнула, полечу работать, — отбрила я.
…Вечер выдался пасмурным и мрачным. И господин Паяц, как личность творческая, а соответственно и подверженная депрессиям, тихонько чах над очередным холстом в своей мастерской, когда я поскреблась в его квартиру. Поскольку время было позднее, и порядочных людей в такое время по гостям не носит, Богдан не слишком спешил открывать дверь, а посмотрев в глазок окончательно уверился, что подкатывал на своей тележке зря. Радушием хозяин тоже не светился, мрачно буркнув положенное приветствие и тут же полюбопытствовал по какому, собственно, вопросу я припёрлась в столь поздний час и надолго ли задержусь.
