Я знала, что это он — эти глаза не спутаешь ни с чем. Лениво дымил сигаретой и смотрел через прищур темных ресниц. Он снился мне в больном воспаленном кошмаре.
Полковник отложил планшет и откинулся на спинку кресла:
— Хотела обмануть меня?
Я замотала головой, ощущая, как внутри плещется боль.
— Ты пыталась бежать. Заставила моих солдат зайти в пески.
Я поджала губы и выплюнула:
— Не перетрудились.
Я почти ждала этот удар по лицу. В голове будто что-то лопнуло и разлилось в висках колкой немеющей волной.
— У тебя длинный язык? — он, конечно, не ждал ответа. — Я могу его отрезать.
Я постаралась улыбнуться, хоть и внутренне сжалась от этих слов:
— Вы все можете.
Полковник подошел совсем близко, ухватил жесткими пальцами за подбородок, вынуждая смотреть на него. Я помню эти проклятые руки.
Он заставил меня подняться во весь рост, запустил пальцы в спутанные волосы и сжал кулак, наблюдая, как изменяется выражение моего лица.
— Раздевайся, — он разжал пальцы и отстранился на шаг.
Я опешила от просьбы и, конечно, не шелохнулась. Я не шлюха, чтобы оголяться перед первым встречным, пусть и высокородным офицером.
— Ты плохо слышишь? Я сказал, раздевайся, — он прищурился, и я увидела в желтых глазах безумное холодное пламя.
Я не шелохнулась.
Он подался вперед и дернул завязки джеллабы. Швырнул ее к моим ногам и рванул ворот туники.
Я попыталась прикрыть грудь, но имперец схватил меня за руки и развел в стороны:
— Не смей прикрываться.
Бороться было бесполезно. Он сделал шаг назад, чтобы окинуть меня взглядом, и я тут же нарушила приказ.
В мгновение ока я оказалась прижатой к холодной стальной стене, а безжалостные пальцы сжимали мое хрипящее горло. Сожмет чуть сильнее — и я задохнусь. Я забыла про наготу, забыла обо всем. Панический страх прокатился по позвоночнику ледяной волной. Я цеплялась за его пальцы, но мои руки были слишком слабы.
Наконец, он разжал хватку:
— Теперь поняла?
Я нервно закивала, поглаживая шею, на которой наверняка останутся следы.
— Меня зовут Адриан де Во. Ты моя собственность. Я выкупил тебя у Сенатора за три тысячи геллеров.
Полковник де Во… Я слышала это проклятое имя от Лоры.
— Зачем?
— Я должен тебе объяснять? — он провел большим пальцем по моим губам, будто хотел стереть их с лица. — Моя наложница умерла месяц назад. Займешь ее место, пока мы не вернемся в Сердце Империи. Это одна из причин.
Другие причины меня уже не интересовали. Я открыто посмотрела на своего новоиспеченного хозяина:
— Я не шлюха.
Он усмехнулся, и от этой усмешки меня передернуло:
— Вы все не шлюхи, пока вас как следует не трахнешь. До криков и благодарных слез.
Я повторила громче и с нажимом:
— Я. Не. Шлюха.
Он ухватил меня за волосы и вновь припечатал к стене:
— Вот это, — он до боли вцепился в грудь, отпустил и сжал другую, — и вот это, — по-хозяйски опустил руку в пах, едва не проникая пальцами, — и это — все мое. — Он смял мои губы, — и это, — рука метнулась на ягодицу, — и это.
Он провел пальцами по щеке, с нажимом, до жжения на коже, и засунул мне в рот, заставив почувствовать их солоноватый вкус с оттенком табачного дыма.
— Ты не шлюха, — он покачал головой, — ты вещь. Моя вещь.
Он развернул меня лицом к стене и провел пальцами по спине, там, где на лопатке змеился бурый дракон, закусивший собственный хвост. Он прошелся по рисунку ногтями, будто хотел содрать, отпустил мои волосы и вернулся в кресло. Откинулся на спинку и расставил ноги. Я с ужасом заметила, что в его форменных штанах стало тесно.
— Иди сюда.
Я наспех подобрала с пола разодранную тунику, прижала к себе, вернулась к стене и покачала головой.
— Я приказал.
Я вновь покачала головой:
— Лучше убейте.
Он усмехнулся и вновь закурил, смотрел на меня через дымное марево с заметным интересом:
— Ведь ты не девственница.
Врать здесь бессмысленно, я покачала головой. Это правда. Но было противоестественно, что эти вопросы задает совершенно незнакомый мужчина.
— Сколько?
Я не понимала вопроса.
Адриан глубоко затянулся:
— Сколько их было? Тех, кто трахал тебя?
Кажется, я залилась краской до корней волос.
Имперец улыбнулся, блеснув крупными зубами:
— Один… Местный парнишка, юношеская любовь?
Я покачала головой и смело посмотрела на него. Меня охватила злость, способная разорвать изнутри, если не вырвется наружу:
— Такой же имперский ублюдок, как и вы. Схватил меня на улице, потому что ему так захотелось. Ведь вы считаете это своим правом!
Его глаза стали жесткими. Он вновь склонился надо мной и до ломоты сжал пальцами подбородок:
— Если еще раз посмеешь назвать меня ублюдком — я отдам тебя своим солдатам. Им не разрешается брать с собой наложниц, их яйца сейчас тяжелее камней. Они пустят тебя по кругу и будут иметь во все дыры, пока ты не испустишь последний вздох. Поверь, это не лучшая смерть.
Он вновь схватил меня за волосы и швырнул на пол у кресла:
— Я жду.
Я понимала, чего он хотел. Много раз слышала сальные рассказы от Лоры, которая не брезговала имперцами. Точнее, пыталась найти в этом хоть что-то хорошее, чтобы не чувствовать себя жертвой.
Я посмотрела в его резкое лицо и покачала головой — лучше смерть. Пусть убьет меня прямо сейчас — я готова.
Кажется, это его забавляло. Де Во нажал на кнопку селектора на рукаве:
— Винс, заскочи ко мне. Не один.
Не один? Он опустится до того, чтобы меня держали? Стало настолько мерзко, что страх испарился, оставив лишь налет презрения. Вот она, сила великой Империи!
Через несколько минут в дверном проеме показалась мощная фигура капитана Торна. Визит явно носил частный характер. Торн не отсалютовал вышестоящему, а просто зашел и прислонился спиной к переборке, скрестив руки:
— Я так и думал.
Я по-прежнему сидела на полу, прижимая к груди рваную тунику, напряженная, как перетянутая струна. Я буду биться до конца, кусаться, царапаться. Но сила, конечно, победит… Но это будет лишь тело, которое уже можно сбросить со счетов. Всего лишь тело, которое в один миг стало ничтожным и незначимым.
Де Во вновь взял меня за подбородок, заставляя смотреть в его лицо:
— У меня для тебя сюрприз, — желтые глаза с хищным прищуром холодно блеснули.
Холодея от дурного предчувствия, я повернула голову и увидела Лору.
9
Мне позволили вдоволь насладиться собственным бессилием. Осознать и проникнуться. Я посмотрела в бледное перепуганное лицо Лоры, и сердце почти перестало биться.
— Итак, — де Во вновь закурил и лениво выпустил густую струю дыма, — если ты так мало дорожишь собственной жизнью, то, что скажешь об этой?
Я молчала. В горле пересохло настолько, что я не могла даже сглотнуть. Это был подлый удар в солнечное сплетение, когда немеешь и не можешь дышать и говорить. Если бы не она, если бы кто другой — я смогла бы быть жестокой.
Ему нравилась моя растерянность:
— Все просто: она живет, пока я доволен тобой. И страдает, когда ты меня огорчаешь.
Я опустила голову, не могла больше смотреть на Лору. Она так мечтала, чтобы Торн забрал ее с Норбонна, говорила, что он не такой, как все. Но теперь все приобретало омерзительный, гнусный поворот. Он не такой — он хуже.
Голос де Во отвлек меня от мыслей:
— Но имей в виду, я не хочу видеть бесчувственное растение.
Я неожиданно смело подняла голову, всматриваясь в его лицо. Он хочет видеть шлюху, которая в любое время дня и ночи, по щелчку пальцев готова облизывать его имперский член, умирая от счастья. Он выиграл, он получит шлюху, но это буду не я, кто-то другой, занявший мое место. Моя тень. Только ради Лоры.
Я опустила глаза и еле слышно пробормотала:
— Это подло.
Он усмехнулся:
— Я не желаю слышать отказов шлюх.
— Хорошо.
