Подойдя ближе, он сел на задние лапы и стал разглядывать нас, щурясь от солнца. Он ничего не просил, лишь сухой нос принюхивался к запаху, что исходил из сумки.
После слов Вени про рульку я догадалась, откуда на ткани появилось жирное, растекавшееся пятно. Пахло и в самом деле очень аппетитно. Так к нам не только коты, но и кто покрупнее пристанет. Как бы нас на обед ни пожелали съесть…
Кот тем временем облизнулся и жалобно мяукнул.
— Ишь, какой! Мышей лови! — Брат махнул на кота рукой, пытаясь прогнать. — Не для тебя, ленивого оглоеда, я рисковал ушами. Иди на мышей охотиться.
— Мау! — раздалось чуть тише.
Веня замахнулся палкой, которую успел подобрать с земли, но мне стало жаль кота.
— Вень, начинать путь с драки — тоже дурная примета.
Раскрыла сумку, отщипнула кусочек от мяса, которое очень уж аппетитно пахло — даже у меня слюнки потекли — и протянула на ладони. Зверь медленно подошел, но вместо того, чтобы съесть угощение, лишь мазнул по нему носом.
— Дурной, — фыркнул Веня и с таким голодом во взгляде посмотрел на крохотный кусочек мяса, что мне стало братишку жаль.
— Венечка, прости.
— Ладно, чего уж, — вздохнул он, садясь рядом. Глазами же Веня косил то на кота, то на кусочек мяса.
Кот демонстративно обошел его по дуге, запрыгнул ко мне на колени и, потоптавшись, удобно улегся.
— Странный кот. И цвета непонятного, словно туча грозовая.
— Никогда таких не видела, — согласилась с братом. Ушки у зверя маленькие, едва заметные на морде, мех редкий, серый. На щеках длинные, как будто седые усы.
— Думаю, это дикий старый кот. Они обычно людей сторонятся и в руки не даются. А этот немощный, потому голодный. Вот и вышел к нам.
— Наша компания растет, — улыбнулась я и потрепала Веньку по макушке.
Выудив из сумки по пирожку, мы скромно перекусили. Сразу стало хорошо, жить захотелось. И было бы еще лучше, если бы не мошки.
Снадобьем против них мы с Веней намазались, но некоторые нет-нет да покушались на мою аристократическую кровь. Наблюдая, как я почесываюсь, Веня поддел меня:
— Сразу видно, что у нас мамки разные. Ты на свою похожа, такая же махонькая, тоненькая, голубая кровь, одним словом. А я в свою маменьку. Какое счастье. Иначе бы меня загрызла мошкара. Вон, у тебя глаз опух уже… — ткнул пальцем мне в лицо.
Я не помнила родителей, но, по словам бабули, папа очень любил маму. И как уж он после её смерти сошелся с Даридой, я не понимала. Однако Венька был верным братом, и только за него я была благодарна отцу.
Мы шли до захода солнца, пока не начало темнеть.
Остановиться решили под раскидистым деревом.
Чтобы обустроить место ночлега, собрали веточки, наломали еловые лапы. Вот только нас всё больше пугали незнакомые шорохи и звуки, тени от кривых стволов. А когда из-под ног взметнулась с громким угуканьем огромная птица, Веня прошептал:
— А давай на дерево заберемся и будем сидеть на нём.
Храбростью я тоже не отличалась, поэтому согласилась. И вскоре мы сидели на раскидистой ветке мощного, древнего дуба, привязанные веревкой к стволу, чтобы спросонья не рухнуть на землю.
Кот забрался вместе с нами. Только в отличие от нас, он грациозно разлегся и, кажется, наслаждался вечером, плавно переходящим в ночь.
На небе стали появляться звезды, а потом лес погрузился в темноту.
Эх, не привыкли мы ночевать в лесу, поэтому от страха долго не могли уснуть. Мы же не птички, чтобы вольготно сидеть на ветках. Попы от сидения болели, спать без подушки было ужасно неудобно, а за день мы так устали...
Проснулась я от яростного, воинственного шипения…
Распахнула глаза, повернулась на звук и обомлела… Кот шипел на черную змею, ползущую по стволу… Если бы не внимательный помощник, мы бы её не заметили.
— Веня! — я отчаянно заёрзала, и если бы не была привязана, упала. Но и быть привязанной в такой момент — тоже малоприятного. Особенно, когда змея на тебя ползёт. Зато я оценила длинную Венину палку, которой брат принялся бить змеищу.
Та решила, что с нами лучше не связываться, резко сменила направление и уползла. А мы громко возрадовались.
Змей братишка боялся не меньше меня, и в благодарность нашему случайному стражу, прозванного Тучкой, выудил из сумки кусочек пирожка.
Кот муркнул, однако не взял угощения. Веня съел кусочек сам и, оглядываясь по сторонам, поинтересовался:
— Как думаешь, сколько нам добираться до столицы?
— Долго, — уточнять, сколько именно, не стала, чтобы не пугать братишку. А чтобы отвлечь его от грустных мыслей, принялась развязывать веревку. Хочу спуститься на землю и размяться.
— Нам надо присоединиться к какому-нибудь обозу.
— А где же его взять? — идея мне понравилась, вот только надо выбрать не абы какой, а надежный, чтобы в пути нас не ограбили и не убили. — Как увидим идущих по дороге, посмотрим. Может, и попросимся пойти с ними.
— Да я к первому же выбегу. Устал я!
Вот Венька и начал показывать характер, а я ведь предупреждала, что дорога будет тяжелой.
Глава 5
После нескольких дней скитания по лесу, я тоже была готова присоединиться к первому встречному обозу. Но когда мы услышали, как по дороге неспешно ползет небольшой деревенский караван из телег, я схватила Веню за плечо и крепко сжала.
— Ника! Не трусь! — зашипел братишка, чумазый, уставший и искусанный мошкарой. Выглядела я не лучше, однако выбегать навстречу не спешила. Стоило бегло оглядеть обоз, в глаза бросилось, что в нём одни мужчины. И если для Вени это не беда, то для меня опасное приключение.
— Венечка, давай подождем другой? — взмолилась я, жалобно поглядывая на брата, которому очень уж хотелось присоединиться к людям и перестать продираться через заросли. — Мы вышли к дороге. Караваны должны проезжать часто.
Веня задрал голову и оглядел закатное небо.
— Ещё ночь в лесу? — расстроился он, горестно вздыхая.
— Думаешь, кто-то из них уступит незнакомому мальчишке свое спальное место?
— Нет, конечно. Но хотя бы змей и волков можно будет не опасаться.
— Венечка, иногда пуще диких зверей надо опасаться людей.
— Придумаешь же, — насупленный братишка походил на маленького дрозда. Такой же нахохлившийся, темноглазый, и нос курносый задирает.
Чтобы не сердился, ласково щелкнула его по, загоревшему за дни скитаний, лбу.
— Увы, Вень, но иногда предают люди, которых знаешь немало лет.
Вспомнив, как подло поступили слуги, которых я считала близкими людьми, к горлу подступил ком. Пришлось сжать губы, чтобы не раскиснуть.
— Ничка, ты чего? — тронул меня за руку братишка. — Я тебя никогда не предам!
— Меня Кола и Саина предали. Подло, мерзко! — выпалила я. Держать боль в себе было тяжело, но и, излив её, я не почувствовала облегчения. Даже напротив, испытала досаду, что расстроила брата.
У Вени округлились глаза, рот приоткрылся, и мне стало его так жаль. Он ещё ребенок. Ему всего-то тринадцать, а я, мало того, что взяла братишку с собой в опасную дорогу, так ещё вываливаю на него свои горести.
Но Венька пожелал знать всё. Вцепился клещом и заявил упрямо:
— Не сдвинусь с места, пока не расскажешь.
Пришлось рассказать подробности.
— Кола утаил про отбор и спрятал магический вестник.
Брат зажмурился и затряс головой.
— Ты уверена? Откуда знаешь?
— Слышала, как он рассказывал Саине про деньги, что получил от Дамье. А она спрашивала его, хорошо ли он спрятал доску…
Я вынуждена была несколько раз подробно пересказать их диалог, показать магический вестник, чтобы Веня убедился, что мои слова правдивы. Не то, чтобы он не верил мне, просто не мог принять, что кто-то предал нас.
— За что? — У Веньки заблестели глазенки от подступивших слез.
Я притянула его к себе и крепко обняла.
— Не плачь, — с нежностью погладила братишку по вихрастой макушке. — Мне в любом случае предстояла дорога.
